Тереза Ромейн - Играя в любовь

– Насчет праведного гнева ты прав: кто еще виноват в разрушении нашей семьи, если не ты, мой мальчик…

– Не пытайтесь свалить всю вину на меня. Вы с моим отцом подложили бочки с порохом – я лишь высек искру. Если бы вам было хоть какое-то дело до вашей любви и ваших детей, мы сейчас не сидели бы друг против друга. Ничто не могло бы остановить вас на пути к ним. Вместо этого вы уже который месяц пытаетесь устрашить меня мыслью, что окажетесь с ними рядом. – Эдмунд захохотал. – Они же для вас давно чужие. Злоба – вот все, что у вас осталось.

Он не мог смотреть Тернеру в глаза, и не только потому, что было противно: дело в том, что слова, слетевшие с языка, могли легко относиться и к нему самому, Эдмунду.

– Если ты так хорошо разбираешься в любви, почему же не сумел удержать жену? – холодно осведомился злодей.

– Я ничего не знаю о любви, но не знаете и вы.

Может, когда-то Тернер и любил мать Эдмунда, может, когда-то давным-давно разлука с возлюбленной и дочерьми оказалась для него страшным ударом, но он столько лет жил с ненавистью, что в его сердце не осталось для любви места.

– Если бы вы хотели отправиться в Корнуолл и примерить на себя роль мужа и отца, это не повлекло бы за собой никаких опасностей и затруднений. Вы бы не могли сделать им больно своей любовью, а мое мнение никого не волнует. Желаете сыграть в шахматы? Получайте: ваши пешки биты.

Тернер насупил брови.

– Может быть, но у меня находится королева, не забывай об этом.

– Руки прочь! Это самая сильная фигура на поле.

– Да только она ничего не стоит без короля.

– Хватит метафор! Леди Киркпатрик не шахматная фигура. И как бы я ни желал избежать огласки скандального прошлого моей семьи, с радостью направлю по вашему следу ищеек с Боу-стрит, в случае если у кого-то еще в Мейфэре исчезнут драгоценности. – Презрительно усмехнувшись, Эдмунд поднялся и оперся обеими руками о стол. – Ну что же, мне сказать вам на прощание «вон» или отправитесь восвояси сами?

– Уже спешу! Надо ведь подготовить ловушку для королевы, не так ли? – широко улыбнулся Тернер, а потом и вовсе подмигнул.

Эдмунд же, напротив, следил за ирландцем немигающим взглядом, пока тот не закрыл за собой дверь.

Наконец можно было расслабиться, расправить плечи. Кажется, все прошло по плану. Тернер ничего не заподозрил: не зря же Эдмунд ему угрожал! – и явно покинул особняк с ощущением триумфа. Лишний раз это убедило его в том, что для злодея месть, желание сломить своего бывшего воспитанника было гораздо сильнее любых других чувств.

Набросав письмо Джейн и еще несколько необходимых сообщений, Киркпатрик запечатал их и вручил курьеру. На случай если Тернер вдруг следит за его домом, Эдмунд приказал курьеру не забывать о бдительности.

Чтобы немного отвлечься от размышлений о прошлом и будущем, Киркпатрик провел рукой по корешкам книг в шкафу, остановился на тонком томике и вытащил его. По иронии судьбы это оказался Шекспир, «Гамлет». Меланхолия и даже депрессия, борьба, смерть, интриги, стражники, которые бродят по замку в поисках призрака старого короля, убитого ядом, подсыпанным ему в ухо собственным братом.

– М-да, явно не то, что мне сейчас нужно, – буркнул Эдмунд, но все же пролистал несколько страниц. Его внимание привлекла реплика, вложенная в уста Марцелла, стражника:

Прекрасные слова о Рождестве! Впрочем, крылось в них и нечто большее. Когда соотечественники пребывали в страхе, Марцелл сумел сохранить оптимизм: Рождество, по его словам, время, когда все возвращается на круги своя, призраки спят, а ведовство колдунов бессильно. Что, если в этот светлый праздник чудеса случаются и с обычными людьми?

На этой позитивной ноте Эдмунд закрыл книгу.

Сможет ли он найти способ сделать Джейн счастливой, после того как все это кончится? Как бы ему этого хотелось!

До Рождества оставались считаные дни. Эдмунд присутствовал на очередном заседании парламента, но все его мысли занимала подготовка к реализации их с Джейн плана. Пока он слушал выступления парламентариев, по Лондону в корзинах слуг перемещалось множество записок, отправленных по определенным адресам. Фигуры постепенно занимали свои позиции на шахматной доске, как сказал бы ирландец.

В самый канун Рождества, едва солнце начало клониться к закату, Эдмунд надел старый потрепанный плащ и изношенную шляпу, выскользнул через черный ход из особняка и быстро пересек Беркли-сквер, смешавшись с толпой. Чтобы исключить возможность слежки, до усадьбы Хавьера на Ганновер-сквер он добирался закоулками, однако все равно прибыл раньше назначенного часа.

– Когда ты женился на Джейн, я ожидал, что моя жизнь наконец войдет в нормальное русло. Вместо того чтобы сидеть перед камином в Суррее, я сейчас торчу здесь, – без всяких предисловий заявил Хавьер, открывая Эдмунду дверь черного хода.

– До конца дней буду помнить твою доброту. – Эдмунд в шутливом молитвенном жесте сложил руки, прежде чем снять и повесить плащ и шляпу на крючок.

– Да-да, мне сразу стало легче, – пробормотал хозяин дома. – Любопытно, что вы там с Джейн придумали.

– Я очень благодарен вам с леди Хавьер за то, что согласились отложить путешествие до Дня подарков[5].

Хавьер отмахнулся:

– Рождественским застольем можно наслаждаться и в Лондоне, ну а одарить своих арендаторов и слуг я смогу и чуть позже. Надеюсь, вы с Джейн составите нам компанию за праздничным столом завтра?

– Если сегодня все пройдет удачно.

– Конечно, – пожал плечами Хавьер. – Пойдем покажу, откуда мы будем наблюдать за происходящим.

Они миновали служебные помещения и через коридор прошли к чулану.

– Одна из его стен общая с гостиной, – объяснил Хавьер.

– Здесь и будем ждать?

– Поскольку мой дом не старинное аббатство и не имеет тайных ходов, приходится довольствоваться тем, что есть. Чулан сейчас пуст, но я приказал туда принести скамейку для ног на всякий случай.

– Места для троих хватит? Возможность заглянуть в гостиную есть?

– Да и да. В стене просверлены отверстия, и Луиза лично убедилась, что они скрыты со стороны гостиной краями картин, так что никто ничего не сможет обнаружить.

– А как настроение Джейн?

– Ты еще спрашиваешь? У меня в доме испорчена стена, рухнули планы на Рождество. Да она счастливее некуда!

– Прекрасно.

– Пойдем в чулан или подождем приезда нашей жертвы?

– Подождем. Что по поводу леди Шерингбрук? Она еще не приехала? – спросил Эдмунд.

– Еще в полдень примчалась едва ли не сломя голову, а сейчас вместе с Луизой и Джейн пьет чай.

Эдмунду очень захотелось взглянуть на жену. Не то чтобы он не доверял Хавьеру, но… Неизвестно почему, но ему так не хватало сейчас Джейн!

Когда Хавьер и Киркпатрик вошли в гостиную, их глазам предстала совершенно умилительная картина: Луиза, облаченная в темно-синие шелка, давала указания слуге; леди Шерингбрук, сохраняя безупречную осанку, сложив руки на коленях, сидела на краю дивана, а рядом с ней Джейн, с чашкой чая в руках, предлагала:

– Может, еще глоточек, миледи?

– Благодарю, – кивнула виконтесса, и Джейн поднесла чашечку к ее губам.

– Леди, лорд Киркпатрик прибыл и готов отправиться в чулан, – объявил Хавьер.

– Безусловно, – подтвердил Эдмунд, поклонившись дамам.

Джейн сегодня была великолепна. Выражение лица полно достоинства, но в то же время весело и приветливо. Шелковое платье цвета остролиста прекрасно дополняло ожерелье из сверкающих изумрудов, глаза светились. Хавьер был прав: Джейн обожает приключения, но все же стоит ей напомнить, что приключения могут быть опасны.

– Если что-то пойдет не так, знайте: мы с Хавьером вооружены и окажемся в гостиной в мгновение ока.

– Ну что может случиться, если мы всего лишь будем играть в шахматы? – улыбнулась Джейн.

Луиза отпустила слугу и заметила: