— Элен! — зло печатая шаг Рубик подошел ко мне и грозно навис. — Ты просто крейзи! Ты что, в первый раз на приват идешь?! — гневно раздувая ноздри спросил он с отчетливым армянским акцентом, проявляющимся у него только в моменты злости. — Я сдвигаю график! Мари выйдет в общий зал в твое время, а ты на место Мари! Консумация и приват у тебя! Немедленно прекращай отлынивать!
— Я не отлыниваю! — рявкнула я, увернув голову от рук парикмахера, собирающегося исправлять мою прическу. — Отдай этот приват любой другой! Я тебе хоть тридцать выходов подряд в общий зал сделаю и отдам все чаевые! Ру… Роберто!
— Нет, я сказал! — Рубик перешел на визг. — У нас тут не бордель, где сплошной беспорядок! У нас элитное заведение! А если ты хочешь отстаивать свое мнение, так иди и выскажи его Луизе! Прекращай так себя вести, если не желаешь потерять работу! Собирайся! У тебя десять минут! — он обвел грозным взглядом притихшую гримерку и посмотрев на застывших визажиста и парикмахера за моими одеревеневшими от злости плечами, с нажимом произнес. — У вас тоже десять минут. Элен, второй вип. Я сам прослежу, как ты отработаешь. А то вообще… крейзи.
Я не удержала гневного выдоха и стиснула пальцами колени. Разумеется, разговор с Луизой будет короткий. Мне сразу укажут на дверь, если я не желаю подчиняться правилам. Неподчинение внутреннему распорядку — это первая причина для увольнения. А сейчас я не могу потерять эту работу. Потому что остальные стриптиз-бары это прикрытые бордели. Есть еще пара-тройка приличных, но они позвонят Луизе и спросят о причине моего ухода. И та уж распишет так, что больше меня нигде не возьмут. Кроме борделей. А туда я точно не пойду. Лучше институт брошу и пойду подъезды мыть и дворы подметать.
Рубик, будучи эмоциональным, но отходчивым человеком, уже мирно болтал с девчонками, инструктируя их о очереди на выход, пока меня спешно приводили в порядок. Я с сомнением осмотрела принесенный стрип-менеджером «костюм». Да, я поняла. Это наказание.
Каждому нашему, образно говоря, сценическому костюму соответствовал свой танец. Точнее наоборот. Но суть в том, что наш хореограф ставил нам номер с учетом того, как и в какой последовательности снимать одежду. И для приватов, который нам так же ставил хореограф, у каждой был свой набор белья. И этот комплект я не любила.
Чем больше заплатил клиент, тем сложнее приват, и тем более изощренные крепежи на белье. Там еще под определенным углом и об определенные места клиента потереться надо, чтобы их расстегнуть. И сделать это красиво и эротично — в этом вся сложность. Но основной мой негатив был в другом — в конце подобного привата подразумевалось остаться в абсолютной наготе танцовщице. И абсолютном ахуе клиента. Я мрачно улыбнулась себе в зеркале, когда девочки довершали последние штрихи моего умопомрачительного внешнего вида.
Этот козел хотел унизить меня, видимо. Я в стрипе уже достаточно долго по местным меркам, так что не на ту напал. Уж я-то постараюсь, чтобы ты и думать забыл о своем положении хозяина ситуации.
Наташка, наша ассистентка, уже натренированная в работе с этими сраными крепежами помогла мне их застегнуть, притащила каблуки на платформе, подала полупрозрачный легкий халат — все же сначала консумация.
Я прекрасно справилась с собой входя в вип. Меня даже почти не перекосило.
Антон сидел уже в одиночестве, копаясь в телефоне. Стол был убран, на нем стояла лишь нарезка с фруктами и бутылка. Одна из самых дорогих в нашем заведении.
Я, двигаясь плавно, неспешно направилась к нему. Стук моих каблуков по дубовому паркету заставил его оторвать взгляд от телефона и посмотреть на меня. По губам скользнула тонкая, змеиная улыбка, мгновенно отбившая у меня всякую охоту к попытке свести его с ума.
Я отрепетировано улыбнулась, опускаясь по его левую сторону и положив ногу на ногу, не сдержавшись, чуть отодвинулась. Хотя при консумации мне полагалось сесть еще ближе, чем я находилась изначально. Он насмешливо блеснув волчьими глазами взял бокал со столешницы и откинулся на спинку дивана, расслабленно изучая меня взглядом.
— Без одежды тебе идет больше. — Первым нарушил молчание Антон, делая внушительный глоток не морщась и не закусывая. — Я бы даже сказал, что намного больше. Правда, я еще не видел тебя в медицинском халате, ветеринары ведь тоже в них ходят? Однако, что-то мне подсказывает, что даже это зрелище проиграет твоей наготе.
Здесь мне полагалась томно улыбнуться и пококетничать, откинуть прядь волос за спину, чуть склонив шею. Ага. Полагалось. Только я замерла, напряженно глядя на него. О том, что я учусь в ветеринарке никто не знал. На работе уж точно никто. Так что Луизка ему рассказать не могла. Я только еще дальше отодвинулась, тревожно стрельнув взглядом в скрытую камеру в углу випа.
— Отключены. — Негромко приговорил мою надежду этот сучий адвокат.
— Что? — я перевела на него напряженный взгляд, уже все понимая.
— Камеры отключены. — Улыбнувшись уголком губ, повторил он, вновь отпивая из бокала, а потом достал из кармана джинс связку ключей, — кроме того, Луиза была очень мила, и предложила мне запереть двери от смотрящих комнат. — Он кивнул в сторону непрозрачного экрана на стене, через которые охрана периодически следила, чтобы увлекшийся клиент ненароком не изнасиловал танцующую девочку. Или она сама, потеряв голову, не позволила себя трахнуть. Это вторая причина по которой нас без разговоров могли выпереть на улицу.
Я недоверчиво уставилась на чуть усмехающегося мужика. Мой взгляд упал на ключи которые он секундой ранее бросил на стол. Две связки. Для двоих охранников. Больше ключей от смотрящих комнат не было. И обе связки у него. Луиза не могла этого сделать. Она отчаянно гордилась собственной организацией этого стриптиза на уровне хороших европейских баров, где это признано за вид искусства. И сотни раз говорила, что если кто-то желает трахаться с клиентами, то пусть пиздует в бордель, предварительно оплатив все затраты клуба на обучение стрипу, на хореографа, на абонементы в спортзал, бассейн и солярий, на штатного мастера маникюра, визажиста и парикмахера. Ну и плюс неустойку, ибо наши контракты, где мы работали официантками-посудомойщицами были заключены на пять лет. Сумма по итогу набегала приличная. И чем дольше работаешь, тем больше цифра. А я здесь два года, мой возможный штраф уже давно перешел в семизначную цифру.
Это хороший рычаг давления. Он сильный и разумный. Заставляющий держать репутацию заведения, и соответственно, высокий доход. Поэтому я не могла поверить, что Луиза дала добро этому белобрысому скоту. Что она продала меня, как кусок мяса. Что эта суровая женщина попрала собственные принципы.
Нахмурившись, я снова посмотрела в сторону скрытой камеры и подняла руку вверх растопырив пальцы — условный знак, согласно которому в вип тут же войдет кто-то из старших сотрудников, чтобы прекратить либо начинающуюся либо уже идущую катастрофу.
Но ничего не произошло. Вообще. Хотя камеры в занятых випах всегда были в приоритете у службы безопасности.
— Дверь не заперта. — Негромко напомнил он, снова отпивая из своего бокала. — можешь уйти в любой момент. Но я буду вынужден сообщить Луизе, что ты не отработала оплаченный заказ.
— Заказ? — значительно успокоившись при взгляде на дверь, холодно поинтересовалась я.
— Твое время и приватный танец. Или как там у вас это называется?..
— Погоди, родной, давай-ка разберемся. — Сухо прервала Антона я, скрестив руки и откидываясь на спинку дивана. — Либо ты хороший актер, натурально сыгравший удивление полчаса назад при моем первом появлении, либо ты маньячина, который…
— Какая дерзкая девочка с богатым воображением. — Одобрительно улыбнувшись, перебил меня Антон. — Не то и не другое. — Я номера твоей тачки сфоткал в день аварии. Неделя уже прошла, а ты, бессовестная, не звонишь. — Антон скользнул взглядом по моему телу с таким выражением, что тут же захотелось прикрыться. — Пробил, кто такая, где живет-учится-работает. Ничего интересного, Ветеринарный, второй курс, да уборщица в ветклинике, а жизнь влачит в задрипанной общажке на окраине города. — Антон посмотрел на меня с некоторой толикой соболезнования, я ответ не скрываясь поморщилась. — Думал, завтра тебя выцепить и устроить… допрос с пристрастием, уж очень мне твои глаза в душу запали.
Судя по едва заметной паузе и чуть изменившемуся тону, после моего планируемого отлова, ко мне должны были быть применены совсем другие меры. Я мрачно усмехнулась поймав его льдистый взгляд.