— Переезд, Виктор Евгеньевич. Сейчас семейные дела повернулись так, что надо с ними срочно разобраться.
Табан чуть приподнял брови, взял ручку, постучал задумчиво о крышку стола.
— Настолько серьезные, что надо увольняться?
— Я не знаю, когда вернусь, — развел руками Олег, стараясь удержать печально-скорбное выражение лица. — Здоровье ребенка, сами понимаете.
Табан бросил на Грабара взгляд. Явно же, похабник, решит, что внебрачный ребенок или еще что. Ведь по документам в отделе кадров Олег шел как холостой. Табан это прекрасно знал.
— Ваш ребенок? — коротко спросил он.
Объяснять, что нет, моей соседки. То есть, не совсем моей, то есть… было глупо. Только решит, что Грабар неумело и некрасиво врет. Хочешь, чтобы тебе не поверили — скажи правду.
— Мой, — коротко ответил он.
Пусть думает все, что хочет. Только подставь свою чертову подпись.
Табан вновь опустил взгляд в бумаге. Явно о чем-то раздумывал. При этом возникало ощущение, что уход Грабара его не особо расстроил. Точнее, расстроил, но не глобально. Словно было что-то, чему Олег мешал.
— Так-так, Олег Олегович, вот какой вы… — протянул Табан.
Обращение по имени-отчеству насторожило, но встретить взгляд шефа удалось невозмутимо.
— По возможности, без отработки, Виктор Евгеньевич. Вот-вот будет операция, я все равно буду тогда писать заявление на свой счет.
Табан хмыкнул:
— Ставите условия, Олег?
— Изначально поставили их мне жизненные обстоятельства, — ответил он с каменным лицом. — Поэтому и выбора нет.
— Фу, как грубо, — поморщился Табан.
Снял колпачок с ручки, получилось почему-то с оглушительным щелчком. Олег едва сдержался, чтобы не вздрогнуть.
"Нервы совсем не к черту, — подумал он. — Не съест уже он меня. Даже не покусает. Что за глупости вообще?"
— А я вам самое, можно сказать, сокровенное доверил, — покачал головой Табан. — Вот душу и сердце всего "Монтроза".
Врешь, старый хрыч. Душа и сердце всего "Монтроза" в финансовом отделе. А юристам доставалась только головная боль.
Но вслух озвучивать этого не стал, уговаривая себя еще немного потерпеть. А еще почему-то появилась какая-то необъяснимая тревога. И что хуже всего — с работой не связанная.
Вспомнив, что Табан пристально смотрит и ждет хоть какой-то реакции, Олег тяжело вздохнул. Ну, насколько это было возможно. Актерские способности имелись, хоть сегодня и не особо слушались.
— Виктор Евгеньевич, вы же понимаете…
Табан неожиданно быстрым росчерком подписал заявление.
— Ну, что ж. Я же не зверь какой, могу понять, — сказал он ровным голосом. — Дети — цветы нашей жизни, тут и впрямь можно понять. Поработали мы с вами неплохо, Олег. Хотя сами прекрасно понимаете, специалист вы так себе. Но это, думаю, можно будет все исправить, все же до пенсии далеко. А опыт в "Монтрозе" получили неоценимый.
Он подвинул заявление к Грабару. Посмотрел едва ли не с отеческим укором. Олег потерял дар речи, мысленно только сумел восхититься. Это ж надо было так вывернуть. Одновременно и увольняемого опустил, и себя поставил на место всепрощающего и всепонимающего начальника. Олег бы даже зааплодировал, да только настроения подкалывать и язвить не было.
— Да, — медленно сказал он, выдыхая, что резолюция в углу заявление гласила, что уволить Грабара О.О. сегодняшним числом. — Опыт я получил и правда… неоценимый.
Сколько было убито нервов посчитать достаточно сложно. Да и бессонные ночи тоже имелись. Не говоря уже про мандраж перед встречей с "Корсаром", который мог раздавить фирму после ведением дел Касумяном словно муху.
Табан еще некоторое время смотрел на Олега. Кажется, хотел сказать что-то, но потом только махнул рукой.
— Ира все бумаги выдаст, скажите Сереже — сотрет учетку. В общем… удачи.
Грабар медленно поднялся.
— Спасибо, Виктор Евгеньевич.
Слезы в голос подпустить не получилось. Впрочем, откровенной радости тоже не звучало, так что было уже хорошо.
— Скажите Ирине, чтобы зашла ко мне. Все, надо работать. Не задерживайте, Олег Олегович.
Оказавшись в приемной, Олег наконец-то смог с облегчением выдохнуть. Ира настороженно посмотрела на него.
— Неважно выглядишь, — сообщила она, только Грабар приблизился к ее столу.
Но когда увидела заявление, только сдавленно ахнула. Неверяще так перевела взгляд на него.
— Ты что… Вы так поссорились?
— Нет, — покачал головой Олег. — Мы не ссорились. Просто… долгая история, в общем. С работой не связана. И зайди к Виктору Евгеньевичу. Сейчас.
"Еще как связана", — мелькнула мысль, только озвучивать этого никому не стоило.
А Сокольский и так все прекрасно знал.
Стоило покинуть приемную, как в кармане зазвонил мобильный. Увидев номер, Олег сделал глубокий вдох, приказав себе немедленно успокоиться. Вот откуда тревога. Нажав на вызов, поднес трубку уху и произнес спокойным безэмоциональным голосом:
— Добрый день, Диана Валерьевна.
Звонок главврача "Сианы" — клиники, где лежала Лелька, заставил неслабо понервничать. Правда, все оказалось не так страшно, как сразу нарисовало воображение.
— С девочкой все хорошо. Появилась возможность провести операцию завтра. Что скажете, Олег Олегович?
Что тут скажешь. Грабар шел по коридору, коротко кивая попадавшимся навстречу сотрудникам. Операция такая вещь, что чем раньше, тем лучше. Но только тогда стоит сегодня успеть встретиться с Гаевским, предупредить Яна и… Сокольского. Точной даты последний не назначал, но они договорились, что Олег позвонит.
— Положительно, — глухо сказал он. — Когда мне приехать?
— К десяти утра, — донесся голос Арнутовой.
— Хорошо, понял. До завтра, Диана Валерьевна.
— До завтра.
Свои вещи Олег собрал быстро. Благо, в кабинете было только самое необходимое. Да и за три месяца он не успел нормально обжиться. Осматривая кабинет, услышал стук в дверь.
— Да-да?
Заглянул Сергей, окинул взглядом пустой стол, покачал головой. Потом, ничего не говоря, сел за стул и принялся открывать вкладки.
— Что же ты так нас? — пробурчал он, заправив за ухо выбившуюся из хвоста прядь. — В коем веке нормальный человек появился и… сразу сваливает. Я так не играю. Нехорошо это.
Несмотря на содержание, тон у Сергея был добродушно-ворчливым. Олег сразу понял, что тот не злиться. И ощущение даже, что считает верным, что Грабар уходит.
— Это не я, это… судьба, — выкрутился он, задумчиво посмотрев окно.
— Ага, и судьба эта очень любит табанить всех и вся в рабочее время, — донеслось хмыканье. — Но я тебя понимаю. Даже искренне рад, ибо выдержать долго… Вряд ли ты смог бы. Юристы нормальные тут вообще не держаться.
Олег чуть нахмурился и посмотрел на собеседника:
— Что ты имеешь в виду?
Сергей откинулся на спинку стула, задумчиво посмотрел на Олега, искривил в усмешке уголок рта.
— "Монтроз" — недурственный кораблик, но капитан ведет его не в ту бухту. Потому я тут тоже долго не задержусь.
По выражению лица Сергия Грабар понял, что дальнейшие расспросы бессмысленны. Осмыслить бы надо сказанное, только совсем не до этого. Уйму времени пришлось потратить, пока получил документы в кадрах, там, как назло, принимали производственников. Потом Мария Федоровна ахала и качала головой, что уходит такой хороший мальчик.
Немного это даже умиляло, но, в целом, Олег устал и слабо соображал, как все успеть, поэтому только молча кивал и разводил руками, не забывая про вежливую улыбку.
Здание, где расположился "Монтроз", он покинул в первый раз вовремя, ровно в семнадцать ноль-ноль. Созвонился с Гаевским, который оказался занят, но встретиться завтра в восемь сразу согласился. Ночи вполне хватит, чтобы все проверить и привести в порядок. Что? Не спать перед походом в больницу, пусть и в качестве всего лишь поддерживающего, неразумно? Нет, не слышал.
Ехать в метро не хотел, а ждать автобус — долго. Потому, наплевав на хмурую погоду, и накрапывающий дождь, Олег двинулся в сторону дома пешком. С Яном Грабар поговорит сегодня. Уж с другом он точно не будет нервничать и продумывать каждое слово. А вот Сокольского лучше оставить на утро. Да, утро.
… А утро началось неожиданно быстро. Сразу после выпитой чашки кофе Олег набрал номер "Корсара". Сокольский взял трубку через пару гудков. Олегу самому не понравилось, как по телу прокатилась жаркая волна при звуке низкого голоса Корсара. Глубокий вдох. Взять себя в руки. Самое страшное позади. Почти.