Если бы Пиппа не знала его так хорошо, она бы поверила в искренность его лучистой улыбки. В мгновение ока надменность леди Хелмсли растаяла. Она поблагодарила ирландца с отвратительным жеманством.
– Преклоняю колена перед вашим ирландским обаянием, – прошептала Пиппа.
– Больше никакого воровства, я предупредил, – прошептал Айдан.
– Слово чести. – Девушка приложила руку к сердцу.
Лицо его подобрело.
– Ты не голодна?
– Я всегда голодна.
Он рассмеялся над ее шуткой. Для нее смех этого человека давно стал самым желанным звуком во вселенной. Ирландец стал прокладывать ей дорогу в толпе, и трудно было не заметить, как сильно он отличается от английских вельмож.
Мужчины в комнате были одеты в шелковые, обтягивающие панталоны и лайковые туфли. Стеганые дублеты на их тощих телах создавали видимость могучей груди и широких плеч. Как Яго и рассказывал, когда причесывал Пиппу, на голове господа носили «локоны любви», поверх которых надевались бархатные поварские колпаки.
Айдан носил кожаные штаны, высокие сапоги с отворотами, тунику, подпоясанную на талии белым широким ремнем, украшенным отшлифованными камнями, и синий плащ, ниспадающий с его плеч, как королевская мантия.
– Детка! – Его ласковый голос у нее над ухом заставил ее вздрогнуть.
– Что?
– Ты как-то не слишком жалуешь своим вниманием сливки английского общества, все больше смотришь на меня. – Он вручил ей серебряную чашу и уговорил выпить.
Она попробовала мускусно-сладкое вино и улыбнулась:
– По правде говоря, милорд, на вас гораздо приятнее смотреть, чем на остальных.
Айдан помрачнел и пробормотал что-то по-кельтски.
– Что вы сказали? – переспросила она.
– Для твоей же пользы тебе не стоит всегда быть столь откровенной. – Он взял ее за плечи и развернул лицом к толпе. – Теперь слушай внимательно, – произнес он сурово. – Смотри на тех, кого я укажу. Это люди, от которых зависит благосклонность королевы, и их дружба придется очень кстати.
И не думая ему повиноваться, она закрыла глаза и качнулась назад в его крепкие объятия. Как приятно, когда тебя обнимают так близко, что можно чувствовать тепло его тела, вдыхать его запах.
– Пиппа! – Его пальцы впились в ее плечи.
– Слушаю вас. – Она широко раскрыла глаза.
– Прекрасно. Видишь того человека, стоящего перед гобеленом?
Взгляд ее – как бы невзначай остановился на мужчине в черном. Его тонкие усики подергивались как крошечные кнутики.
– И?..
– Присмотрись к нему повнимательнее. Уверяю тебя, его шпионы следят за нами.
– Шпионы? – Она зачарованно присвистнула.
– Это Френсис Уолсингхем. Истово ненавидит католиков и с удовольствием поджарил бы меня заживо, если бы ему позволили. Он глава шпионов королевы. Все презирают его, включая королеву, но трепещут перед ним. Рядом с ним лорды Норфолк и Арун-дел, оба достаточно приятны в общении и не особо опасны.
Его рука нежно погладила ее по волосам. У нее закружилась голова от этой ласки, но Айдан, похоже, твердо решил продолжить обучение. Он повернул ее лицом к седому, невысокого роста мужчине и высокой светловолосой леди рядом с ним.
– Это посол Венецианской республики. Он прозорливый, честный и знает все обо всех. Женщина рядом с ним – его дочь Розария, графиня Черни, она – вдова. Розария даже умнее своего отца, но я слышал, что играет она не по правилам.
– Откуда вы все это знаете? – поинтересовалась она.
– У королевы свои шпионы, у меня свои, – пояснил он. – Я не могу позволить себе не знать, что творится в Англии. Ну а как тебе самой столь изысканное общество?
Она вздохнула. Роскошно одетые люди в роскошно обставленных позолоченных залах и бесконечных остекленных галереях, в саду, освещенном факелами, у садовых фонтанов, среди бесценных предметов роскоши и гобеленов. Она вглядывалась в их лица. Поблескивали глаза под масками, мелькали улыбки на губах.
– Не знаю, – призналась она. – Я представляла в своих мечтах, что росла в доме, похожем на этот, в окружении жизнерадостных богатых людей. Но сейчас у меня нет чувства, что я принадлежу к этой толпе.
– Для большинства этих людей радость, а иногда и богатство иллюзорны.
– Что касается моих родителей… – Пиппа почувствовала, как сжимается ее сердце. Сама мысль, что она может принадлежать к этому сообществу, казалась ей теперь нелепой. – Мне что, подойти к кому-нибудь в этой толпе, похлопать по плечу и спросить, не забыли ли вы где-нибудь свою дочь много-много лет назад?
Он снова осторожно погладил ее по волосам:
– Не так поспешно, вдруг ты обратишься не к тому человеку? Нам надо найти Уильяма Сесила и начать наши расспросы с него, поскольку он один из немногих, кому я верю. Мне претит сама мысль, что тебя обвинят в самозванстве.
Его голубые глаза внимательно вглядывались в толпу, выискивая лысую голову Сесила, лорда Бергли.
– Никто не отреагировал на ваше имя, когда его объявляли. Хотя мы не можем знать наверняка ваше подлинное имя.
Она опять вздохнула:
– Вы знаете, чего я действительно хочу?
– Что?
– Чтобы вы потанцевали со мной.
Она приготовилась к тому, что ее высмеют или ей откажут. Вместо этого он улыбнулся и согнулся в поклоне.
– По правде говоря, манера англичан танцевать много степеннее и сильно отличается от ирландской. Но я постараюсь доставить вам удовольствие.
Она не чувствовала ног под собой, пока следовала за ним. Танцующие двигались мелкими выверенными шагами, напоминая чем-то похоронную процессию.
Айдан и Пиппа присоединились к танцующим, похлопали в ладоши и подняли руки, он обхватил ее за талию.
– Кто-то умер? – спросила она, почти не раскрывая рта.
Он улыбнулся уголками губ:
– Может, музыканты?
Когда они проходили мимо Донала Ога и Яго, Айдан одними губами произнес несколько слов, затем кивнул в сторону галереи.
Яго и Донал Ог исчезли.
– Куда они? – поинтересовалась Пиппа.
– Постараются вернуть их к жизни, – пошутил он.
Спустя несколько секунд они уже поднялись на верхнюю галерею.
Донал Ог взял кожаный барабан, а Яго длинную флейту.
Протяжная трель флейты остановила танцующих.
Управитель празднества, белый как полотно, волнуясь подошел к балюстраде и одарил всех вымученной улыбкой.
– Дамы и господа, – начал он. – В честь наших именитых гостей из Ирландии наше музыкальное приветствие им.
– Это признак дурного тона, – заметил преисполненный чванливой юношеской самонадеянности молодой граф Эссекс, – но, судя по тем, с кем мне довелось встречаться, полагаю, все ирландцы народ грубый и неотесанный.
– Сударь, – Пиппа одарила его самой обворожительной улыбкой, на какую только была способна, – вы годами тренировали свое занудство или у вас талант от рождения?
Он посмотрел на нее так, словно она была червяком, плавающим в его чашке:
– Что вы сказали?
– Если отсутствие некоторых мужских достоинств, – Пиппа подмигнула и глазами показала на верхнюю часть его панталон, – заставляет вас…
Глаза графа Эссекса налились кровью.
– О'Донахью, уберите свою шлюху с глаз моих, или я…
Айдан сделал шаг вперед.
– Еще одно слово, – произнес он с леденящим душу спокойствием, – и я вытру вами пол, сударь.
Зазвучала живая музыка, неистовый танец горцев. Айдан повернулся к горцу спиной, что-то громко выкрикнул по-гаэльски и начал танцевать.
Его дикий порыв волной подхватил Пиппу. С ним было легко танцевать. Она просто должна была подчиняться партнеру. Он держал ее за талию, кружа так, что ноги ее едва касались пола. Они крутились круг за кругом, пока блестящий сверкающий зал не превратился в одно пятно. Прежде чем она сообразила, что произошло, он осторожно вывел ее из толпы и в танце провел вдоль ряда высоких дверей на лоджию, примыкающую к залу.
Музыка затихла, они остановились. Пиппа сдалась, потеряв дыхание и прильнув к его груди.
– Это было великолепно, – заявила она. – Мне кажется, хороший танец заменяет людям полет.
Из тени донесся смех. Пиппа повернулась как раз вовремя, чтобы разглядеть красивую женщину, спрятавшуюся в погруженном в темноту саду.
Щеки ее пылали, полные, смеющиеся губы набухли и покраснели от поцелуев. Накрахмаленный высокий воротник съехал набок, подол платья был испачкан травой.
Глаза ее радостно блестели.
– Айдан, – прошептала Пиппа. – Кто…