– Я иду с тобой, – просто сказала она. – Если ты останешься в живых, я буду жить, умрешь ты, и я с тобой…
Так она высказала ему свою любовь.
Пьяные от радости, распевая во все горло, семьдесят четыре гладиатора Лентула Батиата, сопровождаемые всеми его рабами, мужчинами и женщинами, пустились наконец по дороге, ведущей к Везувию, а значит к свободе.
Их первый привал на склоне вулкана наполнил души радостью. У их ног расстилались по морскому побережью беломраморные постройки и цветущие сады городов Геркуланума и Помпеи, кое-где освещенные огнями. Дальше лежала вся Кампанья со своими виноградниками, несметными богатствами, плодородными землями. Вверху виднелся беспрестанно дымящийся и ворчащий кратер, который, казалось, придавал свою особую, напряженную жизнь этой земле, дрожавшей у них под ногами.
Они укрылись в нескольких гротах, образованных древними потоками лавы. До поздней ночи были слышны их пение и смех. Их переполняла огромная, слишком сильная радость, пьянящая пуще вина, которое им удалось украсть по дороге сюда. Их полку прибыло, в пути к ним присоединились другие рабы, покинувшие поля и угнавшие с собой стада, которые они пасли. Уже на первом привале их оказалось около тысячи человек.
– Наши ряды будут постоянно расти, – говорил Спартак.
И действительно, к ним все прибывали и прибывали мужчины, женщины, дети, толпы несчастных, привлеченные великой мечтой о свободе, порожденной восстанием горстки гладиаторов. Ведь в самом Риме и в подвластных ему областях было столько рабов, столько обездоленных, создававших своим потом и кровью его богатства и могущество!.. Спартак был уверен: когда известие об их восстании распространится, у него будет самая могучая армия в мире. Он просто не допускал мысли, что у кого-то не хватит желания бороться за свое освобождение, за то, чтобы снова стать человеком, перестать быть вещью, которую можно продать или уничтожить по чьей-то прихоти…
Вариния, не отстававшая от него ни на шаг, спросила его, когда, скрестив руки на груди, он всматривался в раскинувшиеся у его ног земли:
– О чем ты думаешь?
Он помолчал, не поворачивая головы, потом улыбнулся ей и, обхватив за плечи, привлек ее к себе.
– Посмотри на эти земли, на это море. Они кажутся такими тихими, спокойными. Завтра из этой тишины поднимутся воины и пойдут на нас, чтобы силой опять заковать нас в цепи. Здесь – свобода, вольный ветер. Там, в пятидесяти лье – Рим. Рим со своим сенатом, его мощь, его легионы. Рим, который вскоре набросится на нас. Тебе не страшно?
– Страшно? С тобой? Никогда!.. Я же сказала, что не расстанусь с тобой. Если только не прогонишь сам…
– Я не смог бы, даже если бы захотел. Ты стала частью меня, Вариния. Ты – это я, моя лучшая частица. Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя, если даже никогда не осмеливался это сказать, боясь испугать тебя.
Она обвила его своими тонкими руками, положив голову ему на грудь.
– Теперь, когда ты свободен… и когда я тоже свободна… Теперь я хочу стать твоей, совсем твоей..
Жесткий комок встал в горле у предводителя восставших рабов. Его руки сомкнулись, заключая в объятия тонкий стан черноволосой девушки, прильнувшей к нему. Осторожно, почти со страхом он коснулся губами ее мягких волос. Он так долго мечтал об этом мгновении, что боялся поверить в его реальность…
– Иди ко мне, – прошептал он.
Рим, действительно, не заставил себя долго ждать. Но в начале это была довольно мягкая реакция. Во-первых, он не верил в угрозу большого восстания, а во-вторых, рабы на юге взбунтовались не впервые. Недавно на Сицилии был усмирен бунт под предводительством Энуса и Трифона. Республика слишком презирала своих рабов, чтобы придавать сколько-нибудь важное значение делам беглого гладиатора. Она ограничилась посылкой нескольких когорт городских ополченцев, которые были скорее полицейскими, нежели солдатами, под руководством претора Клавдия Глабра. Тот пренебрежительно отнесся к столь презренному противнику и ограничился тем, что заблокировал Везувий у подножья, думая голодом добиться сдачи рабов, не пачкая свое оружие. Однако он ошибся в расчетах.
Под покровом глубокой ночи Спартак со своими людьми потихоньку покинули убежище и проникли в уснувший лагерь, так, что часовые, уставшие за целый день перехода, непривычного для полиции, не успели поднять тревогу. Правда, восставшие спустились в лагерь по веревке с такого крутого уступа скалы, что в этом месте Глабр и часовых не выставил, уверенный, что здесь опасности не будет. Всего за несколько минут в лагере римлян остались одни трупы, среди которых был и сам претор.
Нагруженные оружием и добычей, так как они могли не спеша грабить лагерь, Спартак и его бойцы вернулись на свою временную стоянку, опьянев от радости. Это была их первая победа, она наполняла их счастьем и гордостью, поскольку они одержали ее против солдат Рима. Спартак повесил на шею Варинии великолепную золотую цепь, найденную в шатре претора.
– Это только начало, – сказал он, сжимая ее в объятиях. – Я хочу сложить к твоим ногам все сокровища Рима…
Эта скорая победа действительно положила начало необыкновенной эпопее, длиной в два года, полной приключений и героической борьбы. Армия рабов, ведомая горсткой гладиаторов, чуть не привела Рим к погибели и потрясла до основания здание могущественного государства.
Все началось с нескольких набегов на плантации Кампаньи, разрозненных битв с другими когортами, которые приводили лишь к тому, что Спартак пополнял свой военный арсенал. Он не хотел, чтобы предводимое им войско представляло собой аморфное сборище недисциплинированных и плохо вооруженных воинов. В нем проснулся бывший солдат, он намеревался организовать свою армию по примеру римских легионов и побить Рим его же оружием.
Теперь под его началом действительно находилась настоящая армия, насчитывавшая в своих рядах 120 000 восставших рабов. Спартак разделил ее на два отряда, чтобы обойти с ними всю Италию и призвать под свои знамена остальных рабов. Во главе одного отряда стал Крикс, другим он командовал сам (Эномой был убит вскоре после начала восстания). Спартак двинулся в поход по Аппенинскому полуострову.
Однако в Риме власти не на шутку встревожились. На борьбу с восставшими рабами было послано две армии под командованием консулов Лентула и Геллия. Одна из армий настигла отряд Крикса у горы Гаргано. Крикс был убит, его воины обращены в бегство, после чего римляне пошли на соединение с другой консульской армией, двигавшейся навстречу Спартаку. Но здесь Рим потерпел в лице своих высших магистратов самое унизительное поражение. Спартак наголову разгромил армии Лентула и Геллия, которые остались в живых лишь потому, что им удалось бежать, затем продолжил свой победный поход. Пять раз предводитель рабов одерживал блестящие победы над знаменитыми римскими легионами, сея панику в Великом городе и сенате. Недалеко было время, когда армия угнетенных обрушится на Рим, затопит его своими волнами, раздавит своей мстительной яростью. Город уже готовился держать унизительную осаду, дожидаясь возвращения своих легионов из Испании и Македонии. Только вот успеют ли Помпей и Лукулл, стоявшие во главе этих войск, спасти город?
Оставив лагерь на попечение своих помощников, Спартак уехал в сопровождении Антонина. Верхом они поскакали к высокому холму, откуда были видны долина Тибра и весь Рим. Добравшись до вершины, Спартак остановился и закрывшись от солнца ладонью, как козырьком, долго смотрел вдаль, не говоря ни слова.
– Завтра, если захочешь, город будет твоим, – прошептал Антонин. – Между Римом и нами больше нет препятствий.
Но Спартак не разделял радости Антонина. В действительности все складывалось не так, как ему хотелось. В боях ряды его бойцов несколько поредели, а замены к его великому удивлению не поступало. Складывалось впечатление, что храбрыми оказались лишь рабы Кампаньи. Остальные, слишком забитые, боялись ужасного возмездия и трусливо бежали при его приближении, предпочитая риску смерти рабскую жизнь. Для Спартака это оказалось большим разочарованием.
– Скоро из Испании, – тихо молвил он, – вернется Помпей во главе своих легионов. Нам придется иметь дело с великим воином, с многочисленными и хорошо обученными легионами. Мы не удержим Рим.
– Ну и что? Зато мы успеем дать Риму почувствовать силу нашей ярости! Мы захватим город, сотрем его с лица земли!..
– У нас не хватит на это времени. Уже сейчас ясно, что осада будет долгой, город хорошо укреплен. Кто знает, вдруг Помпей ударит нам в спину? Нет, Антонин. Я тоже мечтал о том времени, когда Рим будет в моих руках… Но этот день еще не пришел. Нам надо отдохнуть, восстановить силы, а потом уж напасть на город. Я хочу сразиться с Помпеем на равных. Сейчас мы не можем идти на риск и оказаться меж двух огней: Римом и Помпеем.