Я торопливо закатываю рукава рубашки, потому что становится слишком жарко.
– Что вам принести? – спрашиваю я у парня напротив, и он наклоняется ко мне, крича так громко, что мои барабанные перепонки вот-вот лопнут. Его дыхание, в котором уже есть запах алкоголя, ударяет мне в нос вместе с тяжелым парфюмом.
– Три пива и джин-тоник, моя сладкая!
О боже. Можно подумать, я не приняла бы у него заказ, если бы он не добавил «моя сладкая». Я подавляю желание закатить глаза и хочу уже пойти приготовить напитки, но тут парень кладет руку мне на предплечье и улыбается. Я сразу замираю и смотрю на него с ожиданием. Может быть, он просто хочет что-то добавить в свой заказ.
Ага, конечно! – Я слышу, как Джун насмешливо говорит это в моих мыслях.
Я слишком долго дружу с ней, – проносится в моей голове.
Парень передо мной не выглядит вызывающе, вполне мило улыбается, его друзья ведут себя спокойно и разговаривают не громко.
– Может, составишь мне компанию?
Так, ладно, он явно выпил уже больше, чем мне показалось.
– Это отличное предложение, но я должна работать, как видите.
Поначалу вполне дружелюбно, но ясно отклонить его приглашение. Затем попытаться медленно убрать руку – и заметить, что он лишь усиливает хватку и притягивает меня ближе к себе. Черт бы его побрал. В тех местах, где его пальцы впиваются в мою кожу, вспыхивает боль.
– А если я скажу «пожалуйста»?
– Хм… нет?
Я хотела бы сказать больше, чем просто «нет», что прозвучало скорее как вопрос, чем как утверждение. Может, мне стоило бы наорать на него, но вдруг все мои мысли тонут в тумане грохота музыки. В мыслях только паника, и мое сердце бьется все быстрее и быстрее. Я поворачиваю голову вправо, но Джек занят, он не смотрит на меня, он стоит слишком далеко. Я не знаю, где Купер, но из-за того, как меня держит этот парень, я не могу посмотреть в другую сторону.
– Отпусти меня, – наконец выдавливаю я, пытаясь как-то сохранять спокойствие, в то же время стараясь отцепить его пальцы от своего предплечья правой рукой. Не получается.
И лишь в тот момент, когда парень поднимает вторую руку, а я сильнее пытаюсь вырваться и проклинаю все на свете, кто-то наконец вмешивается. Только теперь я понимаю, что дрожу.
Это Купер. У меня чуть не подогнулись колени от облегчения.
– Немедленно убери свои лапы.
Его голос звучит ниже, чем обычно, он произносит слова четко и убедительно и, несмотря на шум вокруг, их можно легко понять. Этот приказ звучит почти как предупреждение. У меня по спине пробегает холодок.
Они с этим парнем целую вечность смеряют друг друга взглядами, пока тот наконец не отпускает меня, и я немного закашливаюсь, отступая от барной стойки, край которой неудобно передавил мне живот. Купер шагает вперед, заслоняя меня собой, и отталкивает меня подальше оттуда. То, что он рядом, что вообще кто-то рядом, успокаивает меня даже больше, чем я ожидала. Предплечье сильно болит, и я осторожно растираю его, чувствуя напряжение и покалывание в руке.
Независимо от того, насколько сильными и смелыми мы хотим быть, иногда мы физически уступаем противнику, и еще иногда, как бы неразумно это ни было, мы испытываем страх или неуверенность. В таком случае получить помощь от кого-либо – это не слабость. Так же как и желание этой помощи.
– Убирайся отсюда. Если хочешь чего-нибудь выпить, закажи это в другом баре вон там. Я больше не хочу тебя здесь видеть, понял?
Это подразумевает, что в противном случае он сам вышвырнет его отсюда. Обозленный взгляд парня пробуждает меня от ступора, и я тоже начинаю злиться. Лучше поздно, чем никогда.
Я вызывающе смотрю на него. Мудак!
Не протестуя, он оборачивается, что-то говорит своим друзьям, а затем удаляется вместе с ними. Тем временем гости толпятся перед стойкой и всячески дают понять, что они хотели бы сделать заказ. Но я пока не могу тронуться с места. Все крутится у меня перед глазами и выглядит искаженным и размытым.
Дыши, Энди. Дыши. Спокойно. Все в порядке.
Я смотрю на Купера, смотрю на его широкие плечи, смотрю, как он проводит рукой по волосам… И только когда парень исчезает из нашего поля зрения, он поворачивается ко мне и внимательно оглядывает меня. Когда он хватает меня за руку, я делаю глубокий вдох и еле сдерживаюсь, чтобы не отдернуть ее рефлекторно. Его пальцы теплые, и он очень осторожен, осматривая мое предплечье со всех сторон. Пока что видно лишь покраснение на коже, большего ничего.
Я не знаю, как реагировать, но необходимость в этом вскоре сама отпадает, поскольку Купер быстро бросает мою руку так, словно обжегся. В его глазах бушует ярость, вена на лбу заметно пульсирует.
– Надо охладить, – бросает он. – В целом все нормально?
– Думаю, да. – Тяжело сглотнув, я опускаю рукава рубашки, несмотря на высокую температуру в помещении. – Спасибо за помощь.
– Тебе следовало бы держаться от таких типов подальше.
Я замираю и поднимаю взгляд на него. Что, простите? Он это серьезно?
– Ты что, хочешь сказать, что я сама виновата? – резко спрашиваю я, сощурив глаза.
Он бормочет какое-то ругательство, кричит гостям, что скоро подойдет к ним, и энергично сжимает кулаки.
– Нет! Я имею в виду… Будь осторожна, ладно? – выдает он чуть ли не с нежностью, и на мгновение, всего на один короткий момент, мне кажется, что он хочет что-то сделать. Возможно, шагнуть ближе ко мне…
Но нет. Он не двигается. И хотя он не произносит больше ни слова, я читаю немую просьбу, написанную у него во взгляде. Полностью озадаченная, я лишь отрывисто киваю в ответ и морщу лоб, наблюдая, как он отворачивается и возвращается к работе.
Я не понимаю его. Совсем. И вопрос, почему для меня это так важно, по-прежнему остается открытым. У меня нет на него ответа.
9
Есть ли какая-то разница между храбрым трусом и трусливым храбрецом?
Когда я возвращаюсь домой рано утром и дверь квартиры закрывается у меня за спиной, я едва держусь на ногах. Эта смена вместе с Энди вымотала меня больше, чем все предыдущие. Я долго наворачивал круги по окрестностям, чтобы очистить голову от мыслей.
Полностью изможденный, я прислоняюсь к двери и закрываю глаза, но снова открываю их и тихо ругаюсь, когда опять вспоминаю Энди. Ее и того парня, который схватил ее.
– Как поживает наша новенькая? – Мэйсон подходит ко мне. – Не бойся шуметь, Дилан вернется только на выходных. Он написал мне.
Я бросаю свою кожаную куртку на кресло под вешалкой, снимаю шлем и иду с Мэйсом в гостиную, где падаю на диван.
– Выглядишь неважно, – подмечает он, садясь рядом со мной.
– И не говори.
– Мне уволить Энди?
– Что?! Нет.
– Тогда в чем дело?
Он откидывается на спинку дивана и скрещивает ноги.
– Ни в чем.
– Не придумывай, Куп.
– Мэйс, клянусь тебе, если ты намеренно сделал это, чтобы свести меня с ума, я убью тебя.
Он громко смеется.
– Ты мой лучший бармен, я могу положиться на тебя. Зачем бы еще мне это делать?
Он заинтересованно наклоняется вперед, переставляет ноги и облокачивается на них. Теперь у него на лице появляется беспокойство, и я провожу рукой по волосам и потираю лицо, стараясь не заснуть. Кстати, я не удивлен, что Мэйсон уже встал – или еще не ложился. У него сумасшедшие биоритмы.
– Выкладывай, что случилось?
– Назначь это кому-то еще. И как можно скорее.
– Я сделаю это, когда ты наконец скажешь мне, что происходит.
Я начинаю злиться.
– Черт возьми, Мэйс! Просто сделай это.
Я вскакиваю, потеряв самообладание, и у меня сбивается дыхание. Лицо Энди маячит передо мной, потом Зоуи, и я… Я не могу…
Мэйсон тоже встает и кладет руку мне на плечо. Пару мгновений он просто смотрит на меня.
– Хорошо. Я назначу Джека.
Я киваю в знак благодарности. И сам того не желая, но не имея возможности предотвратить это, я выкладываю:
– Какой-то парень приставал к ней, схватил и держал ее, а я был на складе.
Я не должен был оставлять ее одну. Мышцы челюсти сводит, а зубы болят от того, как сильно я их сжимаю. Хватка Мэйсона тоже становится крепче.
– Это мерзко, согласен. Но это не твоя вина. Куп. Та ситуация осталась в далеком прошлом.
Я смотрю ему прямо в глаза.
– У нее улыбка Зоуи. Улыбка Зоуи, которая была у нее раньше.