— Рейвен, — зовет меня Бетти, одна из обслуживающего персонала по дому у Стар.
Я поворачиваюсь.
— Не возражаете, если мы захватим с собой Янну в деревню?
Я улыбаюсь.
— Конечно. — Всем очень нравится Янна и поскольку ее здесь очень балуют, мне кажется, что это может не очень хорошо сказаться на ее характере, но с другой стороны, у меня сердце поет, когда я вижу такую любовь к ней и внимание.
— Будь хорошей девочкой, — говорю я, целуя ее.
— Буду, — обещает она, уходя с Бетти. Как только они выходят из комнаты за дверь, слышу, как спрашивает:
— Можно мне мороженое, Бетти?
— Тебе можно все, что захочешь, — отвечает Бетти.
Я встаю и открываю дверь в соседнюю комнату. На носочках иду к кровати. Драган все еще спит, лицо бледное. Я сажусь на стул рядом с ним, тот поскрипывает, и он внезапно открывает настороженно глаза.
— Привет, красавица, — бормочет он.
— Извини, я не хотела тебя будить, — шепчу я.
— Если я буду просыпать и видеть тебя перед глазами всю оставшуюся жизнь, то могу считать себя самым счастливым человеком на свете.
— Посмотрим, будешь ли ты так говорить через год, когда больше не будешь таким недееспособным, — поддразниваю я его.
— Я покажу тебе недееспособным. Дверь заперта?
Я хихикаю.
— Если ты полон сил, проверь сам.
Он пытается присесть на кровати, я тут же перестаю хихикать и подаюсь вперед, с тревогой беру его за руку.
— Эй, не нужно. У тебя могут разойтись швы.
Он ложиться и на его лице расплывается соблазнительная ухмылка.
— Как насчет стриптиза?
— А как насчет сменить разговор, а? — отвечаю я.
— Как долго ты собираешься упорствовать?
— Пока тебе не станет лучше, — тут же замечаю я.
— Просто покажи мне свои сиськи, — говорит он с озорным подмигиванием.
Я строго смотрю на него.
— Послушай, я не собираюсь рисковать. Доктор сказал, что твои швы могут разойтись.
— Ты беспокоишься, что у меня швы разойдутся, а я беспокоюсь, что у меня яйца взорвутся. Ты постоянно меня возбуждаешь, я ничего не могу с этим поделать. Ты появляешься здесь в своем сексуальном маленьком коротком топе, узких джинсах, наклоняешься ко мне, дотрагиваешься своим телом до моего, и думаешь, что я не буду лежать как истукан. — Он хватает меня за запястье. — Рейвен, я так сильно хочу тебя, что не могу спокойно тут лежать, если тебя не получу.
— Хорошая попытка. Но НЕТ!
— Ты такая упорная женщина, Рейвен Хилл.
— Не такая сильная и упертая, как пуля, которую вытащили из твоей груди, — говорю я, имея ввиду пулю, которую Николай всадил ему в грудь чуть выше сердца. Если бы я с самого начала знала этот план, я бы пришла в ужас и ни за что бы не согласилась на это. Боже, я даже думать спокойно не могу. А если бы он выстрелил чуть-чуть ниже. Сначала я впала чуть ли не в истерику, когда его привезли, почти умирающего домой. Я не могла понять, почему Николай стрелял в него.
И Стар мне все объяснила.
Оказывается, план заключался в том, что Виктор должен был точно увидеть, что Николай якобы на его стороне, помогая ему застрелить Драгана. И поскольку пуля Николая была в теле Драгана, то Николай смог настоять самому избавится от тела, чтобы его пуля не попала в какие-нибудь руки и не всплыла где-нибудь, в совсем не нужном месте. Никто не понимает паранойю по поводу этого лучше, чем сама мафия.
Позже, тем же вечером я разговаривала с Драганом и спросила его об этом моменте, когда он стоял перед Николаем, целившемся в него, он признался, что на секунду подумал, что Николай предаст его ради своих русских друзей, не просто выстрелит, а по-настоящему его убьет. Когда он все это мне рассказывал, меня прошиб озноб от одной только мысли, через что ему пришлось пройти ради меня, ради нас.
Теперь же мы будем находится у Николая в доме, пока раны Драгана хотя бы немного не заживут, тогда спокойно сможем улететь на крошечный остров, собственность Драгана. Мы останемся там, пока Виктор не будет свергнут с поста своего отца. Как только его не будет, мы сможем вернуться в Англию.
— Почему ты не убил Виктора? — Спросила я, пребывая в каком-то замешательстве, что они оставили его в живых.
Стар мне объяснила, что Виктор — полный дурак по сравнению с мужчинами, которые попытались бы занять место Сергея, если бы Виктор тоже был убит в тот же день. Николай и Драган поняли, что этих мужчин было бы гораздо труднее убедить в том спектакле, который они разыграли перед садовником и другими людьми их обслуживающего персонала поместья — Николай застрелил Драгана.
Не знаю, чтобы я делала без Стар. Мне было перед ней так неудобно, за то, что она сделала для меня, а я столько времени таила на нее обиду, столько лет. Она все время была рядом со мной, пытаясь успокоить, пока я не находила себе места, пока Драган не вернулся сюда домой. Она даже сидела со мной ночью. И мы много разговаривали, держась за руки, плакали из-за того, что были тогда такими молодыми и такими глупыми, позволив никчемному парню встать между нашей дружбой. Я всегда любила Стар, даже когда мы не общались, я не могла ее ненавидеть или желать ей чего-то плохого. Она была мне как сестра, невинная и открытая, как Синди.
Я опускаю глаза на Драгана, моего прекрасного блондина, мирно лежащего во мраке, и любовь с благодарностью наполняет мое сердце.
— Здесь темно. Ты не могла бы немного приоткрыть занавески? — спрашивает он.
— Конечно. — Я подхожу к окну, раздвигая занавески на половину и возвращаюсь к его кровати.
— Не можешь подать мне воду? — просит он.
Я наклоняюсь к нему, чтобы дотянуться до стакана. В то же мгновение он хватает меня рукой за талию. Я от неожиданности начинаю визжать, когда он приподнимает и заваливает на себя. Я лежу на нем сверху и с ужасом посматриваю на него.
— Боже мой, Драган. Твои швы!
— Да, черт с ними, Рейвен. Если они разойдутся, дай мне иголку с ниткой, и я сам себя заштопаю.
— Ты сумасшедший.
— Точно. Я безумно схожу с ума от твоих голубых глаз и черных волос. Сделай больному одолжение и дай ему быстрый поцелуй, а?
Его дыхание горячее и приятно ласкает мне ухо. Он понятия не имеет, что я хочу заняться с ним любовью. Лежать на нем — это настоящее искушение, но я боюсь ему навредить, и потом я ни какое-нибудь животное, поэтому могу и подождать.
— Только один быстрый чмок? — интересуюсь я.
— Конечно. Не думаю, что я смогу много чего сделать в своем нынешнем состоянии.
Я наклоняю голову и опускаю на него губы. Поцелуй, однозначно, должен быть целомудренным, но его рука сильнее сжимается у меня на талии, притягивая сильнее к себе. Теперь почему-то я уже лежу под ним.
— Твое бедро, — предупреждаю я.
— Забудь о моем бедре. Почувствуй меня, — говорит он и двигает своими бедрами, чтобы я точно почувствовала его эрекцию. Он сильнее прижимается своей пульсирующей плотью ко мне. Желание рикошетом проходит по моему телу, огонь разливается по венам. Перед ним... перед его… так трудно устоять. Я никогда так раньше себя не чувствовала. Его ладонь тут же оказывается между моих ног, жар во мне нарастает и сводит с ума.
Я знаю, что не должна.
Я приподнимаю голову и смотрю на его губы.
— Ты сказал, один быстрый... — начинаю я.
— Я слишком много говорю, — рычит он и снова опускает свои губы.
На этот раз я не протестую.
Эпилог
Рейвен
(Шесть месяцев спустя)
На неизвестном острове в Тихом океане
Я зарываю пальцы в песок и, наслаждаясь приподнимаю подбородок, подставляя лицо солнцу. Пока я не встретила Драгана, я посещала с родителями только городские пляжи, заполненные людьми. Теперь я просыпаюсь под звук волн, разбивающихся о берег.
— Посмотрите на меня! — кричит Янна.
Я открываю глаза, она бежит по кромке воды. У Янны есть купальник на каждый день недели. Сегодня на ней бикини в горошек, но она одела одну часть от синего, а другую от розового. Я пока еще ни разу не видела, чтобы она надела один цельный купальник.
На мне тоже надет цельный купальник, но по другой причине. Мой живот настолько выпирает, что его может удержать на месте только цельный купальник. Ребенок часто шевелится и пинается. Я клянусь, мне кажется, что иногда он делает там кувырки. Я кладу руки на живот и посылаю ему свою любовь, жизни, которая растет у меня в животе. Уже скоро я встречусь с нашим ребенком. Младшим братиком Янны.