Мануэл Карлус - Искупление

– Когда мы поженились, я тебе сказала, что у меня есть сбережения. Их нам хватило на квартиру. Но эти деньги я получила от сеньоры Лафайет. Она попросила меня пристроить ее девочку. Я не могла оставить крошку. Мать не дала ей даже имени, с первого своего дня она была на моих руках. Я знала, что Эдуарда мечтает о дочке, и подкинула ей малышку. Ты знаешь Анжелу, я до сих пор хожу ее навещать. И ее, и всех остальных малышей. Скажи Эдуарде, что я хотела бы попрощаться с ними. Пусть она, если сможет, приведет их ко мне…

На глазах у Лизы опять появились слезы.

– Ну и гадина она, что так тебя подставила! – рассвирепел Женезиу. – Да на нее нужно в суд подать за такие штучки!

– И на меня тоже! – прошептала Лиза.

– При чем тут ты! Ты спасла ребенка, помогла найти любящих родителей! И вдобавок еще так мучилась! Ну попадись она мне только! Я найду что ей сказать! А ты запомни – ты ни в чем не виновата. Я все расскажу сеньоре Моту. Ничего тут нет особенного.

– Ты так думаешь? – с несказанным чувством облегчения спросила Лиза. – Но ведь Изабел им всем страшный враг, Она их ограбила. А тут вдруг окажется, что их дочка… И меня они могут счесть врагом, если я с ней поддерживала отношения…

Женезиу нежно обнял жену.

– Какая же ты у меня дурочка! Ты что, Эдуарду с Марселу не знаешь? Зря, что ли, у них столько лет работала! Да ты гордись, что спасла ребенка, спи спокойно и не волнуйся. Я побуду с тобой. А потом с Эдуардой поговорю. Любая правда лучше лжи!

Он погладил Лизу по щеке, поцеловал ее, а она, прошептав:

– Спасибо тебе… – с облегчением прикрыла глаза.

Сейшас вышел из клиники, шатаясь, будто пьяный. Он и сам не мог определить, счастлив он или в отчаянии. Да, конечно, он был безмерно счастлив: Сезар признал его отцовство! Он позвонил ему, позвал к мальчику! И вот он сидел возле сына, смотрел на его неподвижное личико с обострившимися чертами и плакал от радости и от горя. Он наконец обрел сына, но только с тем, чтобы его потерять…

Глядя на мальчика, он твердил про себя:

– Сыночек, не уходи! Позволь мне побыть для тебя папой! Позволь мне подарить тебе все игрушки, которые я так долго и с такой любовью выбирал для тебя. Позволь поиграть во все игры моего детства, которые я вспомнил. Побудь со мной, сыночек! Я так долго искал тебя!

Он не верил, что мальчик слышит его, но, вглядываясь в его лицо, словно бы вглядывался в лицо своей матери – так они были похожи – и разговаривал с ней. Прошлое проходило перед глазами Сейшаса, ведомое только ему одному и никому не нужное, если у него не будет сына. Сыну он рассказал бы об их старом доме в Сауринто, который так любила его мать. О веранде, где она сидела в кресле-качалке и вязала кружева. Весь дом был одет в кружевные скатерки и покрывала, он был белоснежным и крахмальным, благоухал чистотой и свежестью. И в это крахмальное женское царство, где подрастал он, Сейшас, сидя за тетрадями и учебниками, а потом и крошка Летисия, приходил отец – высокий, в широкополой шляпе, в запыленных сапогах. Он был гуртовщиком, гонял бычков с горных пастбищ на железнодорожную станцию, откуда их увозили в большие города. До железнодорожной станции было далеко, и отца не бывало дома по три-четыре дня, а то и по две недели. Но когда он возвращался!.. Какой же это был праздник! Он подхватывал мать на руки, кружил по дому, потом подхватывал Сейшаса, и они отплясывали залихватский дикарский танец. В доме в эти дни пахло кожей и табаком. Мать надевала ярко-красное платье и готовила замысловатые домашние блюда, без которых скучал отец в своей кочевой походной жизни. А потом отец снова уезжал, и мать снова вязала кружева, сидя в кресле-качалке. А возле нее тихонько играла хорошенькая черноволосая девочка. Когда Сейшас смотрел на своих малышей, он видел свою сестренку, они были так на нее похожи. Вот почему у него так больно сжималось сердце, когда он на них смотрел…

Лет в двенадцать отец стал брать его с собой. Вот тогда-то он и научился ездить на лошади. Отец гордился ловким сыном. В поездках Сейшас многому научился и сам собирался стать гуртовщиком. А потом с отцом произошел несчастный случай – он не сумел сдержать лавину смертельно напуганных животных и его с лошадью едва не затоптали быки. Он долго болел после этого и уже не мог работать как прежде. Мать погрустнела и стала вязать кружева на продажу. Скатерки, салфетки мало-помалу разлетелись из дома, и он стал меньше, потемнел, погрустнел.

Сейшас уехал учиться – ему уже не хотелось иметь дело с быками. Годы учения всем им дались тяжело. Его любимая сестренка заболела, и у них не было денег на лечение, она умерла. Зато потом он много помогал родителям. Может, потому и своей семьи вовремя не завел. Ему хотелось как-то обогреть их – они болели и бедствовали. А если не бедствовали, то только благодаря ему. А потом оба умерли.

Сейшас всегда производил впечатление жизнерадостного человека, но был чувствителен, уязвим и легко раним. Он искал женщину, которая была бы сильнее его. И вот нашел Изабел. В тот день, когда она дала ему понять, что он ей нравится, он почувствовал себя счастливым. Исполнилась его мечта.

Он не понимал тогда, что такое Изабел. Не понимает и сейчас. Одно он знал твердо – она обрекла на смерть его детей. И он тоже. Потому что не понял, что Изабел не может быть матерью.

– Ты останешься со своей мамой, сынок, и с тем, кого привык называть папой. Я не разрушу твою семью, – пообещал он и тут же прибавил: – Но и у меня должно быть свое место в жизни. Я его потерял. Но я постараюсь его найти.

Он расскажет своему сыну про то, как спас его Платеро. Про слабость, которая становится силой, если признаешься в ней.

Сейшас мысленно продолжал говорить со своим мальчиком и на улице. Вот уже несколько часов он бродил по городу, и ему показалось, что он наконец понял, что должен делать. Он вернулся в клинику, узнал, что ухудшения у Луисинью нет, и попросил разрешения повидать сеньора и сеньору Андраду.

Через несколько минут сестра провела его в небольшой бокс. Сезар и Анита его ждали. Чувствовалось, что за это время они много о чем переговорили и тоже пришли к важному для себя решению. Первым заговорил Сезар.

– Ваше присутствие благотворно подействовало на Луисинью, – сказал он. – Опасность миновала, он будет жить. Когда-то так же его спасла Анита. Мы надеемся, что вы понимаете причину, по которой нам так трудно было открыть вам правду. Тем более что документы на Луисинью у нас в полном порядке. А основанием для возникшей ситуации было поведение матери.

Тут в разговор вступила Анита и в нескольких словах описала поведение Изабел, ее отказ от операции и все, что произошло потом.

Сейшас внимательно слушал. Он шел к ним с просьбой, они должны были познакомиться получше. Долгие годы им предстоит жить бок о бок. Он был рад убедиться, что имеет дело с благородными людьми.

– Мы выходили Луисинью, он был нашим сыном, но мы не вправе лишать его отца, – сурово закончила Анита с глазами, полными слез.

Они с Сезаром за это время поняли, что самым главным для них для всех должны быть интересы мальчика. Если бы он был постарше, он сам бы сделал свой выбор. Но и они, взрослые, могут принять разумное решение.

– Мальчик растет в любящей семье, – заговорил Сейшас, – я сам вырос в любящей семье и дорожу семейными отношениями. Я только хочу попросить вас дать мне возможность общаться с Луисинью. – Голос его прервался от волнения.

Все трое взволнованно молчали.

– В нашей семье вы будете самым дорогим человеком, – сказала Анита и разрыдалась. Она столько пережила за этот день, что должна была выплакаться. Мужчины понимали это и даже не утешали ее. В этот день они больше ни о чем не говорили, главное было сказано.

– У Луисинью есть еще любящие дедушка и бабушка, – только и прибавил Сезар, имея в виду Антенора и Мафалду.

На другой день Сейшас отправился к Бранке. Теперь, когда у него нашлись дети, он почувствовал, что должен жить для них. И он не хотел, чтобы им когда-нибудь стало стыдно за своего отца.