Габриель очумело поглядел на нее, хватаясь за грудь.
– Тебе плохо с сердцем? Дышать можешь?
– Кошмар приснился, – дрогнувшим голосом сообщил Габриель.
– Я принесу тебе воды.
Джулия сбегала в ванную, налила стакан воды из-под крана и принесла мужу. Габриель молча взял стакан.
Джулия села на край кровати, не сводя с Габриеля встревоженных глаз.
– Что тебе приснилось?
Габриель выпил воду и отставил пустой стакан.
– Дай мне прийти в себя.
Джулии хотелось откинуть с его лба налипшие волосы, но она не знала, понравится ли Габриелю этот знак заботы.
Синие глаза Габриеля разглядывали противоположную стену.
– Я видел своих биологических родителей.
– Боже мой!
Джулия потянулась, чтобы обнять его, но Габриель сжался. Ему явно было не до объятий. Помешкав, Джулия вернулась в кровать.
Габриель не шевелился. Свет ему явно мешал, однако он не погасил лампу, а продолжал сидеть, упираясь в стенку кровати.
Джулии хотелось успокоить его. Но пространство вокруг Габриеля было заполнено странной энергией. Чувствовалось, ему не нужны ничьи прикосновения.
Джулия снова легла и укрылась. Она уже засыпала, когда Габриель вдруг заговорил:
– Мне снилось, что я в нашей старой бруклинской квартире. Я слышал, как родители ссорились. – (Джулия широко раскрыла глаза.) – Затем раздался непонятный стук. Мать заплакала. Я побежал в кухню.
– Она что, упала?
– Мать стояла на коленях. Рядом был отец и кричал на нее. Я стал колотить его кулаками и тоже кричать на него. Отец отпихнул меня и пошел к выходу. Мать поползла за ним, умоляя не уходить.
Глаза Габриеля холодно блеснули. Лицо было перекошено гневом.
– Отъявленный мерзавец, – процедил он.
– Дорогой, успокойся, – прошептала Джулия, осторожно кладя ему руку на бедро.
– Ненавижу его. Он уже давно умер, но если бы я знал, где его могила, то помочился бы на нее.
– Я тебе очень сочувствую.
Габриель не отвечал. Джулия осторожно гладила его, пытаясь успокоить.
– Он ее ударил. Мало того что он соблазнил мать и потом бросил нас, так он еще поднял на нее руку. Ничтожество.
– Габриель, это был всего лишь тяжелый сон, – прошептала Джулия.
– Я так не думаю, – покачал головой он.
Джулия оцепенела:
– Ты думаешь, тебе приснилось то, что когда-то происходило на самом деле?
Габриель закрыл глаза, придавив пальцами веки:
– Вряд ли это была их первая ссора. И я не впервые пытался вмешаться.
– Сколько тебе тогда было?
– Лет пять или шесть. Точно не помню.
– Ты был смелым мальчиком, вставшим на защиту своей матери.
Габриель опустил руки:
– Моя защита ничего не давала. Он ее морально раздавил. Ты бы поползла за мужчиной, который только что тебя ударил, да еще на глазах у твоего сына?
– Должно быть, она любила твоего отца.
– Нечего ее оправдывать, – огрызнулся Габриель.
– Габриель, посмотри на меня, – мягко попросила Джулия.
Он повернулся к ней, яростно сверкая глазами.
– Мои отношения с Саймоном были не многим лучше.
Габриель заморгал. Огонь в его глазах начал тускнеть.
– Я не знала твоей матери. Но я помню, какой сумбур был у меня в голове, когда я встречалась с Саймоном.
– У тебя это было не так. И потом, ты была слишком молода.
– Вряд ли твоей матери было много лет, когда она тебя родила. Кстати, а сколько ей было?
– Не знаю, – буркнул Габриель.
– Она думала, что любит твоего отца. У них был общий ребенок.
– А у него – семья, которую он не собирался бросать.
Джулия мяла простыню.
– Никто из нас не в силах изменить свое прошлое. Нам подвластно только будущее.
– Прости, что разбудил тебя, – сказал Габриель, целуя ей волосы.
– Я сама проснулась.
Габриель приподнялся на локте:
– А тебя что разбудило?
– Известная женская проблема.
Габриель не сразу понял, о чем речь.
– Как ты себя чувствуешь?
– Не самым лучшим образом, но это пройдет.
– То-то вчера ты показалась мне несколько нервной, – сказал Габриель и нежно погладил ей грудь.
Джулия обхватила его руку своими:
– Я тебе очень сочувствую. Кошмарные сны – это всегда тяжело.
Габриель повернулся, чтобы погасить свет, затем тоже лег под одеяло. Джулия слышала, как он скрипит зубами.
– Ты думаешь, это был не просто кошмарный сон, а эпизод из твоей памяти?
– Иногда я сам не знаю.
– А раньше такое бывало?
– Редко. Давно уже не было.
– Ты мне никогда не рассказывал.
– Джулианна, я не любитель обсуждать подобные вещи. Мои детские воспоминания отрывочны и расплывчаты. И то, что я помню, я стараюсь забыть.
– Ты рассказывал о них доктору Таунсенду?
– Вкратце, – ответил Габриель, рассеянно поглаживая спину Джулии. – О своих родителях я знаю очень мало.
– Я вполне понимаю твою злость на родителей. Но она в первую очередь разрушает тебя.
– И это я слышал. – Габриель повернулся к ней лицом. – Мой семейный шкаф полон жутких скелетов. Могла бы ты меня полюбить, невзирая на них?
– Габриель, я любила и люблю тебя без всяких условий. Мне важен ты, а не содержимое твоего семейного шкафа.
Он быстро поцеловал Джулию и лег, постепенно успокаиваясь. Джулия почти засыпала, когда возле самого уха раздался шепот Габриеля:
– Спасибо тебе.
На следующее утро Джулия загорала у бассейна, стремясь понежиться на солнце, пока оно не стало нестерпимо жарким. Она надела широкополую шляпу и совсем миниатюрное голубое бикини. Этот купальник Габриель уговорил ее купить в Белизе, куда они ездили еще до свадьбы. С тех пор ей почти не представлялось случая его надевать.
Джулия мысленно перебирала ночное происшествие, взволновавшее их обоих. Ей было никак не отделаться от картины: плачущая мать Габриеля ползет за мужчиной, отцом ее ребенка. Мужчиной, соблазнившим и потом бросившим ее. Была ли эта картина настоящей или только плодом воображения, но что-то отложилось в детском подсознании Габриеля. Вероятно, поэтому он не мог видеть женщину на коленях. Даже теперь, после нескольких месяцев их супружеской жизни, ее коленопреклоненная поза оставалась для него неприемлемой.
«А может, дело не в его матери? – вдруг подумала Джулия. – Может, это из-за Полины?»
Мысль заставила ее содрогнуться. Джулия не любила думать о женщине, с которой Габриель зачал Майю, так и не родившуюся на свет. Но Полина уже больше года не напоминала о себе… Если, конечно, Габриель не скрывал ее звонки и письма.
Джулия считала за благо не поднимать с мужем эту тему. Незачем дразнить гусей.
По ее ногам скользнула тень. Джулия подняла голову и увидела стоящего рядом Габриеля в черных плавках. Солнечные очки делали его фигуру еще более загорелой. На спине висело полотенце.
Наклонившись, Габриель поцеловал жену, бросил полотенце на соседний шезлонг и нырнул в бассейн. Вода была теплой, но все же холоднее, чем воздух под ярким умбрийским солнцем.
Габриель плавал кругами, погружаясь в почти абсолютную тишину воды. Вперед и назад, вперед и назад. Физические упражнения наравне с сексом освобождали его мозг от всех волнений и тревог, позволяя сосредоточиваться только на движениях.
Он активно гнал все мысли о ночном кошмаре, запретив себе думать об увиденном. Интуиция подсказывала ему: сон был воспоминанием. Все контрдоводы оказывались неубедительными, и потому Габриель переключил внимание на окружающий мир. На жар солнца, относительную прохладу воды, шум брызг, легкий запах хлорки и приятное напряжение в мышцах, когда он заставлял себя плыть быстрее.
Он считал круги, плавая то на груди, то на спине. Неожиданно тишину утра нарушил возглас Джулии. Габриель мгновенно вынырнул. Джулия по-прежнему сидела в шезлонге, но теперь она вовсю размахивала ногами, одновременно ведя разговор по своему айфону.