– Ты мог хотя бы оставить записку.
– Мог бы, – согласился он. – Как-то не подумал.
– Я совсем не против твоих пробежек. Бегай себе на здоровье, но сообщай, когда вернешься.
Габриель открыл рот, приготовившись возразить, но вдруг передумал:
– Сейчас я пойду в душ. Вчера я забронировал номер для твоего отца и Дайаны и попросил, чтобы им туда принесли свежие фрукты. Сегодня я собираюсь почти весь день заниматься работой, а вечером повезу тебя в Тоди обедать.
– Нет.
– Нет? – удивился он.
– Габриель, так не пойдет. Я не понимаю, чем заслужила такое холодное обращение. Ты убегаешь, не оставив записки. Потом возвращаешься и объявляешь, что сегодня намерен весь день заниматься работой. Меня словно не существует.
Габриель смешался.
– Джулианна, я никак не думал, что ты сочтешь это холодным обращением, – угрюмо признался он.
Джулия смотрела на него и ждала продолжения.
Габриель поскреб щетину на подбородке:
– Мне нужно очень во многом разобраться.
– Это я уже слышала от тебя ночью. Я надеялась, что после всего, что у нас было, тебе стало легче.
Его лицо помрачнело.
Подойдя ближе, Габриель дотронулся до золотого сердца на ее ожерелье, погладив его пальцем.
– Ты всегда прекрасна. Я бы мог весь день обнимать тебя и заниматься с тобой любовью, но это бы не решило моих проблем.
Ее рука легла поверх его руки.
– Тогда скажи, что ты меня любишь.
– Я люблю тебя.
Джулия тяжело вздохнула:
– Что ж, иди в кабинет, ищи решение. Только не забывай: ты не единственный обитатель этого дома. Я не хочу жить с призраком.
В глазах Габриеля читалась душевная боль. Он поцеловал Джулию и пошел в дом.
Слова Габриеля подтвердились. Почти весь день он провел в кабинете, за закрытой дверью. Джулия не представляла, чем именно он там занимается, но искренне надеялась, что он действительно решает навалившиеся на него проблемы.
Его настроение вчера не могло испортиться само собой, без причины. У Джулии было несколько версий случившегося. Возможно, Полина снова напомнила ему о себе, выбив из колеи. Возможно, известие о врожденной болезни ребенка Тома и Дайаны заставило Габриеля пересмотреть свое желание иметь детей. Еще одна версия была самой пугающей. Быть может, Габриель вдруг понял, что семейная жизнь оказалась совсем не такой, какой он ее себе представлял. Его угнетала жизнь только с одной женщиной и необходимость хранить ей верность.
Тревога Джулии возрастала. Ей казалось, что она может справиться с любой ситуацией, но только не с холодностью Габриеля. В прошлом она уже видела его взгляд, полный презрения. Она испытала, что́ значит быть оставленной им. Однажды она это выдержала, но не представляла, как будет выживать, если Габриель снова уйдет.
Стараясь чем-то себя отвлечь, она включила компьютер, нашла сайт детской больницы в Филадельфии, а затем стала искать информацию по гипоплазии левых отделов сердца.
Больничный сайт несколько обнадежил ее. Там описывалось несколько случаев успешных операций на сердце, аналогичных той, что предстояла ее крошечному брату. Однако каждое описание содержало предупреждение, суть которого сводилась к следующему: удачная операция в младенчестве еще не гарантия дальнейшей здоровой жизни. Даже самые опытные специалисты-кардиологи не брались прогнозировать, каким будет здоровье младенцев через несколько лет, в подростковом возрасте или когда они станут взрослыми.
Джулия вознесла внутреннюю молитву за отца, Дайану и за своего брата. Она просила Бога помочь малышу и даровать ему здоровье.
Затем ее мысли вернулись к мужу. Джулия молилась за него и за их брак. Она думала, что их ночные занятия любовью сделали их ближе и теперь им будет легче общаться друг с другом.
Но сейчас она опасалась, что результат может быть обратным. Если Габриель смог общаться с ней через тело, возможно, это отобьет у него желание словесного общения.
Обуреваемая тревожными мыслями, Джулия вернулась к материалам по детской кардиологии. Она читала статью за статьей, пока строки не начали расплываться. Тогда она облокотилась на подлокотник кресла и заснула.
Ее разбудило ощущение, что за ней кто-то наблюдает.
Джулия открыла глаза. Она лежала в постели. Рядом с ней, обхватив колени, сидел Габриель и смотрел на нее через стекла очков.
– Уже поздно, – прошептал он. – Спи дальше.
Джулия повернулась к прикроватному столику и бросила взгляд на часы. Они показывали первый час ночи.
– Я проспала обед.
– Ты очень устала за вчерашнюю ночь. Я не давал тебе покоя до самого утра.
– Иди сюда, – зевая, сказала Джулия и протянула ему руку. Габриель не двигался. – Ты что, даже поцеловать меня не хочешь?
Он не поцеловал, а просто приложился губами к ее губам.
– Мне такой поцелуй не нравится, – надула губы Джулия. – Ты сидишь на краю постели, словно гаргулья, и зыркаешь на меня. В чем дело?
– Я не зыркаю.
Джулия села, обняла мужа за плечи:
– Тогда поцелуй меня не как зыркающая гаргулья, а как мой любимый муж.
Он наморщил лоб:
– Гаргулья? Умеете же вы бить по мужскому самолюбию, миссис Эмерсон.
– Вы намного красивее меня, профессор. Но я передаю свое впечатление.
– Не клевещи, – мрачнея, произнес Габриель.
Джулия застонала от отчаяния. Она ничего не понимала.
– Габриель, я люблю тебя. Я могу выдержать и вытерпеть много дурных черт твоего характера. Но я не потерплю, когда ты отгораживаешься от меня. Либо ты будешь говорить со мной, либо я возвращаюсь домой. – Подняв голову, она увидела два ярких и сердитых сапфира, сверкающих в сумраке спальни.
– Что? – прорычал Габриель.
– Если я поеду к отцу, он не станет отгораживаться от меня. Он будет рад выговориться. Я буду помогать им с Дайаной. Им сейчас очень нужна поддержка. Зачем мне оставаться здесь? Ты ведешь себя так, словно едва терпишь мое присутствие. – Она перевернулась на спину и стала разглядывать узор балдахина.
– Беатриче. – Голос Габриеля звучал надтреснуто. – Если тебе понадобилось навестить отца, мы поедем туда вместе. Но я ни за что не отпущу тебя одну. Будь я проклят, если ты вернешься домой без меня.
Джулия отважилась слегка улыбнуться:
– Вот теперь я вижу того Габриеля, за которого выходила замуж. А то уж я подумала, что потеряла тебя.
Она сняла с него очки и положила их на прикроватный столик, а затем прижала мужа к себе, затаскивая под одеяло.
Габриель лег на бок, глядя на нее. Потом очень осторожно нашел в темноте ее губы.
– Ну вот, наконец-то. – Джулия пристроила голову у него на груди. – Теперь расскажи, чем вызвана черная полоса в твоем настроении.
– Сомневаюсь, что тебе захочется услышать это прямо сейчас.
– Захочется.
– Отлично. Вчера ты сказала, что я, наверное, сожалею, что рядом со мной ты, а не какая-то другая женщина, с которой я бы мог трахаться. – Его тон становился все жестче. – Больше никогда не говори мне подобных слов.
– Прости меня, – прошептала Джулия.
– В этих словах нет ни капли правды. Клянусь перед Богом, такого у меня и в мыслях не было. Моя прежняя жизнь осталась в прошлом, и я не хочу ее возвращения, да поможет мне Бог.
– Я и не просила тебя туда возвращаться. Я лишь надеялась, что мы с тобой вместе разгоним твое дрянное настроение и ты не будешь сидеть и мучиться один.
– Уверяю тебя: сидя на балконе, я не фантазировал о траханье с другими женщинами. – Его голос стал сердитым. – А то, что у нас есть, очень важно, и опошление этого недопустимо.
Джулия порывисто села:
– В том, чем мы занимались вчера ночью, нет ничего пошлого. Мы любим друг друга. Мы оба получили неприятные известия и оба нуждались в успокоении.
– Я был эгоистичен.
– Это было обоюдным. Помнишь? Я хотела тебя. Я нуждалась в тебе. Если ты был эгоистичен, значит и я тоже. Но мне события вчерашней ночи видятся по-иному. Да, мы вели себя агрессивнее и напористее, чем обычно. Однако ты обещал мне, что с тобой я в полной безопасности. И я это чувствовала. Ты обещал, что мы будем смелы и изобретательны в сексе. Вчера нам было не занимать смелости и изобретательности. Мы отдавали себя друг другу и потому оба щедро получали. – Джулия попыталась сохранить серьезное лицо, но не смогла. Она улыбнулась, стараясь не рассмеяться.