Габриель положил бритву на стол:
– Не знаю, почему ты обожаешь заводить нежные речи, когда я бреюсь. – Он безуспешно пытался не запачкать ее белый шелковый халат пеной для бритья. – По-моему, мы сейчас должны были бы вовсю заниматься сексом.
– Нельзя, – засмеялась Джулия. – В Уффици нас ждут к семи. Почетным гостям невежливо опаздывать.
– Но еще хуже, если один из почетных гостей будет весь вечер ходить с недовольной физиономией, потому что ему не справиться со своей эрекцией и желанием. Мы поссорились. Потом помирились. Ты задолжала мне импровизированный секс.
Джулия опустила руку, потрогав бугор на его джинсах.
– Профессор, я понимаю ваш физиологический дискомфорт и рада бы помочь. Но мне нужно успеть собраться. Ты только посмотри на мои волосы.
Габриель отошел, любуясь ее темными локонами, на одном из которых белела полоска, оставленная пенкой для бритья.
– Отлично, – фыркнул он. – Но тогда не удивляйся, если в Уффици я утащу тебя в коридор, прижму к стене и…
– На это я и рассчитываю, Супермен. – Джулия слегка закусила ему мочку уха. – И да будет тебе известно, что я тоже люблю свое тело, когда оно с твоим.
Вскоре Джулия вышла в гостиную их номера, где ее дожидался Габриель.
– И как? – спросила она.
Габриель встал, снял очки и отшвырнул книгу, которую читал.
Он взял Джулию за руку и заставил сделать полный оборот, разглядывая со всех сторон. Ее платье от «Валентино» было очень женственным. Овальный вырез на шее, короткий цельнокроеный рукав, изящный лиф и пышный подол. Платье было сшито из ярко-красной тафты.
Джулия дотронулась до подола платья, которое было чуть выше колена.
– Наверное, вместо него мне стоило купить что-то черное.
– Нет. – Габриель скользнул взглядом по ее ключицам, по груди, а затем стал разглядывать ее длинные красивые ноги. – Красный просто великолепен.
На Джулии были черные туфли от «Прада» на высокой шпильке.
– Значит, миссис Эмерсон, вы скрывали эти туфли от меня. Не припомню, чтобы я их видел.
– Секреты есть не только у вас, профессор, – ответила Джулия, кокетливо изгибая брови.
Улыбка сползла с лица Габриеля. Джулия оглядела туфли и сказала:
– Но я могу устроить частный показ.
– В каком-нибудь темном углу Уффици?
Их глаза встретились. Джулия кивнула.
– Ты неотразима, – сказал Габриель, целуя ее в щеку. – Гости будут смотреть не на Боттичелли, а на тебя.
– Не говори так, Габриель. Я уже нервничаю. – Она смахнула с его плеч несуществующую пылинку, затем поправила черный галстук-бабочку. – Ты тоже неотразим. Я редко вижу тебя в смокинге, а мне это так нравится.
– Я могу устроить частный показ.
Габриель приложился губами к ее руке и закрыл глаза, вдыхая аромат туалетной воды.
– Розы, – сообщил он. – Ты сменила духи.
– Это «Благородная афганская роза». Правда, тонкий запах? Взаимовыгодная торговля. Страна получает возможности для развития.
– Только ты можешь выбирать духи на основании утверждений какой-то компании. Что сделал я, чтобы заслужить тебя? – шепотом спросил Габриель, внимательно глядя на нее.
– Ты заслуживаешь счастья. Почему ты не позволяешь себе поверить в это?
Габриель бросил на нее еще один внимательный взгляд, потом взял за руку и повел к двери.
Пока они шли, Джулию пронзила внезапная мысль, от которой на сердце сразу стало тяжело. Она вдруг поняла, что ее любовь не исцелила Габриеля.
– Professore. Signora, – произнес улыбающийся Лоренцо, помощник доктора Витали, встретив их у входа в Галерею Уффици.
Они вошли. Лоренцо тут же принялся излагать им план вечера:
– Вначале мы немного пообщаемся с журналистами. Далее вы торжественно откроете выставку. Затем осмотр коллекции, общий прием и, наконец, обед для более узкого круга.
Габриель по-итальянски выразил свое согласие, одновременно стиснув руку Джулии.
Лоренцо провел их в холл, где уже собралось около сотни человек. Джулия увидела немало знакомых лиц. Их она помнила по лекции, которую Габриель читал здесь полтора года назад. Все мужчины, кроме журналистов, были в смокингах; все женщины – в вечерних платьях, порой очень длинных, шуршащих по полу наподобие шлейфа.
Джулия невольно смутилась, взглянув на свои голые колени.
Вскоре собравшиеся плотным кольцом окружили Эмерсонов. Габриель пожимал руки, обменивался любезностями и не забывал представлять Джулию, называя ее «моя прекрасная жена». Он говорил то по-итальянски, то по-французски, то по-немецки, легко переходя с одного языка на другой. Габриель держался очень уверенно. Джулию он ни на секунду не отпускал от себя. Его рука так и лежала у нее на талии.
Они последовали за dottore Витали в зал, где была развернута выставка иллюстраций, как вдруг Джулия застыла на месте. В пятидесяти футах от нее стоял профессор Паччиани, держа под руку высокую темноволосую женщину.
У Джулии округлились глаза.
На мгновение ей показалось, что рядом с Паччиани стоит Криста Петерсон, но, вглядевшись, она облегченно вздохнула. При внешнем сходстве спутница итальянца была лет на десять старше Кристы.
Габриель почувствовал, что Джулия остановилась, но в этот момент он говорил с Витали, давая последние распоряжения по выставке. Затем он взглянул туда, куда смотрела жена, и почти зарычал.
– Полагаю, вы знакомы с профессором Паччиани, – шепотом спросил Витали, наклоняясь к уху Габриеля. – По вашему распоряжению мы пригласили университетских профессоров.
– Конечно, – ответил Габриель, сожалея, что не снабдил директора списком тех, кого не надо приглашать.
– Нам пора.
Габриель кивнул. Они вошли в зал.
Все было, как бывает на таких церемониях: вспышки фотокамер, гул толпы. Под такой аккомпанемент Витали произносил вступительную речь. Джулия старалась подавить нервозность. Ей казалось, что ее напряженное состояние замечают все.
Витали рассказывал об истории экспонатов открываемой выставки, не уставая напоминать, что они не оригиналы, а сделанные в шестнадцатом веке копии иллюстраций Боттичелли к «Божественной комедии» Данте. Коллекция Эмерсона ценна тем, что содержит полный набор – сто иллюстраций, тогда как восемь оригинальных работ Боттичелли утрачены.
Джулия внимательно разглядывала собравшихся. Лицо одного из них сразу же привлекло ее внимание. Это был светловолосый моложавый мужчина со странными серыми глазами. Он не мигая смотрел на нее. Его лицо выражало неподдельное любопытство. Поведение этого человека отличалось от поведения остальных гостей. Джулия невольно наградила его таким же любопытным взглядом. Габриель подтолкнул ее, вернув внимание к словам директора галереи.
Dottore Витали говорил о происхождении иллюстраций, педантично перечисляя их владельцев, начав с профессора Эмерсона и двигаясь назад, к девятнадцатому веку, когда эти листы появились словно бы из ниоткуда.
Он говорил, что галерея Уффици гордится честью показать редчайшую коллекцию, которая, скорее всего, нигде и никогда не экспонировалась.
Собравшиеся одобрительно перешептывались. Витали закончил свою речь, выразив благодарность чете Эмерсон за их щедрость. Раздались аплодисменты.
Габриель крепко сжал руку Джулии. Оба улыбнулись и кивнули собравшимся. Затем Габриель поднялся на подиум и поблагодарил Витали и Галерею Уффици за любезное предложение устроить эту выставку.
Он встал вполоборота, пристально глядя на Джулию:
– Было бы досадным упущением, если бы в числе тех, кого я должен поблагодарить, я бы не упомянул свою жену Джулианну. Эта прекрасная женщина, стоящая перед вами, является, пожалуй, главной причиной сегодняшнего события. Без нее я бы продолжал любоваться своей коллекцией один. Однако Джулианна своими словами и поступками показала мне, что́ значит быть по-настоящему щедрым и великодушным. – (Джулия покраснела, но отвести взгляд не смогла. Глаза Габриеля притягивали ее, как магниты.) – Сегодняшний вечер – лишь маленький пример филантропической деятельности Джулианны. Вчера мы почти весь день провели в местном францисканском приюте для сирот, где по инициативе моей жены был устроен потрясающий праздник. Сегодня с утра Джулианна ходила по центральным улицам, являя милосердие бедным и бездомным. Я призываю вас не только любоваться красотой иллюстраций к «Божественной комедии» Данте, но и обрести эту красоту в своих сердцах, проявляя щедрость и сострадание к нуждающимся жителям Флоренции – родного города Данте, который он так любил. Благодарю за внимание.