Сильвейн Рейнард - Искупление Габриеля

– Не стоит благодарности. – Джулия отложила бритву.

– Нет, мы еще не закончили, – произнес Габриель.

Его глаза озорно блеснули, а руки потянулись к завиткам волос на ее лобке.

– Тогда извольте снять полотенце, профессор, – сказала Джулия, облизывая губы.

* * *

Операция Габриеля прошла вполне обыденно, но лицо хирурга, когда он вышел в комнату ожидания, почему-то было мрачным. Джулия насторожилась.

– Добрый день, миссис Эмерсон, – поздоровался хирург, опускаясь на соседний стул.

Джулия закрыла крышку ноутбука:

– Как он?

– Операция прошла успешно. Были свои сложности, но вполне ожидаемые. Мы выполнили распоряжение вашего мужа: собрали и заморозили его сперму.

– Габриель говорил, что у вас высокий процент успешных операций. – В голосе Джулии звучала надежда.

– Есть такое. Некоторым моим пациентам удавалось зачать ребенка уже через три месяца после операции. Правда, каждый случай имеет свои особенности.

Лицо хирурга вновь сделалось мрачным.

– Во время операции у вашего мужа проявилась реакция на анестезию.

– Реакция? Надеюсь, нормальная? – спросила Джулия, у которой забилось сердце.

– С ним все в порядке, но его сильно тошнило. Нам пришлось поставить капельницу. Я думаю, эту ночь он должен провести в клинике. Сейчас он в реанимации, затем мы переведем его в палату. Вы обождите здесь. Я пришлю медсестру, и она проводит вас к мужу.

Заметив страх в глазах Джулии, хирург поспешил ее успокоить:

– Такая реакция на общую анестезию встречается довольно часто. Мы будем внимательно следить за состоянием вашего мужа. Скорее всего, завтра он уже сможет вернуться домой.

Доктор ободряюще потрепал Джулию по руке и скрылся за вращающимися дверями.

* * *

– Габриель, – прошептала Джулия.

Лежа на больничной койке, Габриель стонал и дергался из стороны в сторону. Джулия наклонилась и взяла его руку:

– Дорогой, успокойся. Операция прошла успешно. Скоро ты будешь в полном порядке.

Его глаза вдруг открылись.

Джулия откинула ему волосы со лба:

– Привет, малыш.

Габриель снова закрыл глаза:

– Я действительно чувствую себя младенцем. Состояние паршивое. Голова кружится.

– Есть позывы на рвоту?

– Устал, – покачал головой Габриель.

– Тогда поспи, дорогой. Я здесь.

– Моя славная девочка, – пробормотал он и заснул.

Джулия осторожно поцеловала его в лоб.

«Я люблю этого человека всем сердцем. Я отдам за него жизнь. Ради него сделаю что угодно».

Ей было очень непривычно видеть Габриеля на больничной койке. Она не помнила, чтобы он когда-нибудь болел. Если он не спал, окружающее пространство было пронизано энергией его присутствия.

Сейчас энергия его личности иссякла. Перед Джулией лежал тихий, беспомощный человек.

Ей вспомнились события двухлетней давности, когда она случайно наткнулась на мертвецки пьяного профессора Эмерсона и помогла ему добраться домой. Тогда его вытошнило не от анестезии. Прямо на нее.

И на его темно-зеленый английский кашемировый свитер.

Джулии вспомнилось, как она волокла профессора в ванную и смывала с него исторгнутое его желудком. Она тогда запустила пальцы в его волосы и вдруг подумала о… ребенке. О том, как возилась бы с ним. Правда, в то время ребенок представлялся ей чем-то далеким и недостижимым.

Сейчас, глядя на прекрасное лицо любимого мужа, Джулия знала: в ней происходят какие-то перемены. Точнее, уже произошли.

* * *

– Ну и как он? – спросила встревоженная Ребекка, когда Джулия вошла в кухню.

Их разговор происходил на следующий день. Как хирург и обещал, Габриеля отпустили домой.

– Спит, – ответила Джулия, ставя поднос на кухонный стол. – Жаловался на боль, но болеутоляющее принимать не желал, пока я не пригрозила ему.

– Чем, если не секрет? – со смехом спросила Ребекка.

Джулия составляла в мойку грязную посуду.

– Напомнила ему одну очевидную истину. Чем дольше он будет поправляться, тем дольше ему придется ждать секса. После этого он буквально вырвал у меня флакон с таблетками. Думаю, больше нам не придется уговаривать его принимать прописанные лекарства.

Ребекка качала головой, пряча улыбку.

– На обед будет куриный бульон с домашними булочками. Устраивает?

Экономка склонилась над плитой, где в кастрюле целиком варилась курица.

– Потрясающе. Спасибо вам, Ребекка.

– Я нужна вам на выходные?

– Нет, спасибо. Уверена, мы и сами справимся. – Вопрос экономки несколько удивил Джулию. – А вы были бы готовы остаться на выходные?

Ребекка шумно опустила крышку кастрюли:

– Конечно. Я всегда готова остаться и помочь вам. Исключение составляют праздники. И то, если вы предупредите меня заранее, я смогу что-нибудь придумать. Возможно, мои слова покажутся вам глупыми, но я привыкла считать вас с профессором своей семьей.

– Ваши слова ничуть не кажутся мне глупыми. Мы то же самое привыкли думать о вас. – Джулия уперлась спиной в прилавок. – Когда вы в доме, жизнь становится гораздо легче. Грязное белье исчезает, и на его месте появляется чистое. Холодильник и морозильник полны вкусной еды, а сам дом сверкает. Я бы никогда не сумела вести хозяйство так, как вы.

– Сумели бы. Но это отнимало бы бо́льшую часть вашего времени, и на учебу его бы не хватило. Вам пришлось бы выбирать между домашним хозяйством и докторантурой… Да, хотела спросить вас: нам по-прежнему ждать в гости брата профессора и его семью?

Ребекка тщательно вытерла фартуком руки и подошла к кухонному острову. Там на подставке, словно кулинарная книга, стоял айпад. Экономка открыла календарь, куда были занесены все предстоящие визиты в дом профессора Эмерсона.

– Нет. Мы с Габриелем подумали и решили, что их визит надо отложить. Мы оба не в том состоянии, чтобы принимать гостей. Лучше всего, если они приедут после Рождества. Мы так и так с ними увидимся на День благодарения. – Джулия поморщилась. – Извините, пожалуйста. Я была в полной уверенности, что сказала вам.

– Ничего страшного, – отмахнулась Ребекка. – Я просто передвину в календаре их визит.

– Я не ожидала, что после операции Габриель так ослабнет. Он уже завтра рвется на работу, но я сомневаюсь. Надо обождать, пока пройдут боли.

– Мужчины – самые скверные пациенты. Прописанных лекарств не принимают, распоряжения врачей не выполняют и вообще не желают признавать себя больными. Совсем как кошки.

– Я запомню ваше сравнение, – усмехнулась Джулия.

– Думаю, кота легче заставить проглотить таблетку, чем мужчину. Правда, мужчина вас хоть не поцарапает.

Теперь Джулия хохотала.

– Хорошо, что Габриель нас не слышит. Ему бы очень не понравилось сравнение с котом.

– Мяу, – подмигнула ей Ребекка.

Через неделю после операции Габриель почти вернулся в свое прежнее состояние. Правда, отсутствие секса делало его ворчливым и раздражительным.

Кто-то может возразить, что ворчливость и раздражительность как раз и являются его прежним состоянием.

Джулия принимала скачки его настроения со своей всегдашней ангельской улыбкой и добрым юмором. Конечно, она тоже привыкла получать от мужа регулярные оргазмы, и вынужденный перерыв в интимной близости до некоторой степени сказывался и на ней.

– Кэтрин прислала нам письмо, – сказал Габриель, махнув в сторону кухонного стола, где лежала вся дневная почта.

Джулия безошибочно выбрала небольшой белый конверт. Письмо действительно было от профессора Кэтрин Пиктон, и пришло оно из оксфордского колледжа Всех Святых.

– Не ожидала, что Кэтрин задержится в Англии. Я думала, она уже вернулась в Торонто.

Габриель пододвинул стул, сел и начал просматривать остальные письма, надеясь, что сегодняшняя почта не преподнесет никаких сюрпризов.

– Кэтрин выхлопотала себе год работы в Англии. Открой письмо. Посмотрим, что она пишет.