Джуд Деверо - Искушение

Трижды Темперанс пыталась поговорить с Кенной о приближающемся бракосочетании, но у той никак не находилось времени.

– Она еще ничего не нашла, – дважды в день сообщала Эппи.

– Почему она хотя бы не попытается вести себя учтиво? – раздраженно спросила Темперанс.

На кухне было много народу, но никто не ответил ей. Рамси, как всегда, держал в руках бутылочку для ягненка. Он взглянул на Темперанс и сказал:

– Возможно, она надеется найти сокровище до свадьбы, и тогда ей не нужно будет выходить замуж за моего отца.

Темперанс несколько минут ошарашенно смотрела на Рамси.

– Отец? Джеймс Маккэрн твой отец? – Да, – ответил он. – А вам никто не говорил?

– Нет, – выдохнула Темперанс. – Никто и никогда.

Темперанс нашла Джеймса на горе. Впервые он был увлечен не овцами, а сидел, прислонившись к каменной стене домика, и курил трубку.

– Я видел вас, – сказал он. – Вы обратили внимание, что когда вы впервые поднялись сюда, то еле дышали, а сейчас поднимаетесь вприпрыжку?

Подбоченясь, она посмотрела на него.

– Почему вы не сказали мне, что Рамси ваш сын?

Джеймс несколько секунд смотрел на нее.

– Это не тайна. А почему вы не знали?

– Это не ответ. Кто его мать?

– Девушка, с которой я познакомился в Лондоне. Очень давно, – он вынул трубку изо рта, посмотрел на Темперанс и снова закурил. – А в чем это вы всявыгваздались?

Темперанс даже не взглянула на себя.

– В муке и в крови. Я была на кухне. Вы расскажете мне о мальчике или нет?

– Рассказывать нечего.

– А вы подумали о его будущем? Он унаследует титул, землю? Вы уделяете ему внимание? Нечасто, если посмотреть на то, в каких условиях он живет. Я думала, что он конюх!

– Очень почетная профессия, если хотите знать мое мнение.

Темперанс выразительно посмотрела на него.

– Ладно, – вздохнул Джеймс, – почему всех американских женщин так заботят деньги? Вы знаете, что наши деревенские женщины зарабатывают отныне больше мужчин? На прошлой неделе Лилиас сказала Хэмишу, что не даст ему его ежевечернюю порцию, потому что продает весь ликер, который производит. А Слепая Бренда...

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Нет, я ничего этого не делал, если вам нужно непременно знать. С этой девушкой я провел одну ночь, я даже толком не знал ее. Через два года ко мне приехала ее мать и сказала, что ее дочь умерла от чахотки, а потом всучила мне костлявого младенца. Я привез его сюда. А что до остального, то все унаследует мой законный сын, если он вообще родится.

Он посмотрел на ее талию.

– Завтра вы женитесь на Кенне, не забыли еще?

– Да, и где она теперь ищет? Под крышей?

Темперанс в отчаянии махнула рукой на весь его клан и на него самого, развернулась и пошла вниз.

А сегодня она расставляла цветы в церкви и пыталась вообще ни о чем не думать. В это время завтра все уже будет кончено, она спокойно вернется в Нью-Йорк и... и...

Что? Будет драться с Деборой Мэдисон за место в истории? При этой мысли она содрогнулась.

– Вы в порядке? – спросила Грейс. Темперанс хотела ответить, что все отлично, но...

– Нет! – выпалила она. – Я никуда не гожусь! Я... Я не понимаю, что со мной, но мне совсем плохо!

С этими словами она повернулась и вышла из церкви. Если цветы поставят не туда, какая ей разница? Если невесте и жениху все безразлично, то кто она такая, чтобы волноваться из-за свадьбы?

Это случилось, когда ее представили Колину. Все в голове смешалось так быстро, что ей показалось – она сейчас упадет в обморок.

Прижав руку ко лбу, она качнулась, держась за стену. Грейс успела подхватить ее перед падением.

– Что с ней такое? – спросил голос, как две капли воды похожий на голос Джеймса.

И вообще Колин был очень на него похож. Он подхватил ее на руки и отнес в гостиную.

– Все вон! – приказал он людям, выстроившимся за его спиной, и именно так Джеймс тоже отдавал приказания.

– Вот, – сказала Грейс, подавая Темперанс стакан с бренди.

– Неправильный стакан, – нахмурившись, сказал Колин, – в стакан для воды бренди не наливают.

Темперанс улыбнулась, лежа с закрытыми глазами на диване. Оба были похожи, но отличались характерами. Джеймс пил бренди из фляги в овечьей шкуре.

– Извините, что причинила вам столько беспокойства, – сказала Темперанс, усаживаясь, – но мне оказалось трудно вас увидеть. Хотя я знала, что вы близнецы...

Колин взглянул на нее и повел бровью.

– Вы не Кенна, но вы любите моего брата, – сказал он, констатируя факт.

– Вы заблуждаетесь! – быстро ответила она, вскакивая с дивана.

Она взяла у Грейс стакан и осушила его. Но, к несчастью, бренди произвел тошнотворный эффект: она с трудом сглотнула и возобновила наступление.

– Джеймс любит Кенну, а она любит его! – заявила Темперанс.

Оправившись от первого впечатления, она увидела, чем братья отличаются друг от друга. За годы, проведенные на свежем воздухе, лицо у Джеймса обветрилось, но Колин выглядел так, будто всю жизнь прожил при свече. Наверное, за игральным столом, подумала Темперанс.

– Они женятся по любви, – пробормотала она.

– Я понял, – ответил Колин, оглядывая ее с ног до головы. – А вы, собственно, кто?

– Экономка.

Минуту Колин смотрел на нее, затем запрокинул голову точно так, как Джеймс, и расхохотался.

– Конечно, а я главный садовник!

– Она экономка, – произнесла Грейс за его спиной, – она все делает для деревни. Устраивает женщин на работу, ведет хозяйство, полностью занимается свадьбой.

– Понимаю, – ответил Колин. – А зачем? Ответьте мне на этот вопрос, Я не поверю, что мой брат платит вам достаточно, чтобы вы купили себе такое платье. И такие туфли...

– Это мне купил ваш дядя Ангус, – ровно ответила Темперанс.

Ей не нравился этот человек, совсем не нравился. Он был похож на Джеймса, но только внешне. Такого холодного, расчетливого взгляда она никогда не замечала у Джеймса.

– Не думаю, что вы слышали обо мне, – сказал Колин и улыбнулся ей так, как обычно улыбаются, чтобы произвести впечатление.

Он хотел пожать ее руку, но она отвернулась и сделала вид, что не увидела его жеста.

– У меня очень много работы, – сказала она и поспешила из гостиной.

И только оказавшись у себя в комнате, она смогла перевести дух. Она закрыла дверь, прислонилась к ней и отдышалась. Что бы ни случилось, кто-то обязательно должен сегодня выйти за Джеймса. Сегодня ему исполняется тридцать пять, и если он сегодня не женится по любви, то все достанется этому ужасному человеку. У нее мурашки поползли по телу при мысли о том, что они близнецы. Может быть, они из старой сказки о двух братьях-близнецах – один хороший, а второй плохой? Один зло, а другой добро? . .

И он решил, что она любит Джеймса... Нет, это неправда. Ведь не могла же она любить мужчину, который не отвечает ей взаимностью!

Внезапно ей захотелось отыскать Кенну. Она сейчас, наверное, в комнате с деревенскими женщинами, которые вызвались одевать невесту. Темперанс отказалась принимать в этом участие. По неизвестной причине, о которой ей не хотелось размышлять, , она до последней минуты стремилась не наткнуться на Кенну в прекрасном платье, эскиз к которому делала Финола.

Но сейчас она обежала весь дом – на это у нее ушел целый час, поскольку то один, то второй родственник Маккэрна останавливали ее и задавали вопросы («А где виски?», «Есть ли в доме мыло?», «А где виски?», «Сегодня будут гонки?», «А где виски?») – и не могла найти Кенну.

Эппи, подумала она и отправилась на поиски маленькой старушки. Эппи сидела на тюке сена во дворе конюшни и смотрела, как Алек намыливает одну из роскошных лошадей Маккэрна. На мужчине был только кильт, он снял рубаху, туфли и высокие носки.

Раздраженная Темперанс не удержалась и рявкнула на Эппи:

– Вам больше нечем заняться?

Эппи поковыряла соломинкой в зубах.

– Вы еще не знакомы с восточными родственниками Маккэрна? – спросила Эппи, словно это был ответ.

– Нет, – ответила Темперанс, вздохнула и села рядом с Эппи, чтобы полюбоваться на голую грудь Алека.

Она посмотрела на часики, приколотые на груди. Колин обратил на них особое внимание, и Темперанс со вздохом сожаления вспомнила, во сколько обошлись Ангусу эти часики. Наверное, не стоило так жестоко с ним поступать.