Памела оказалась хорошей мачехой, упокой Господь ее душу, но Дебора всегда чувствовала, что остальные считали ее нежеланным ребенком. До нее доходили разные слухи. Кое-кто считал, что ее отцу вообще не следовало обращать внимание ни на кого, кроме местных девушек. И что ее сестры, а отнюдь не она, Дебора, были именно теми детьми, которыми он должен гордиться.
– Я отдаю себе отчет в том, что не являюсь писаной красавицей, – негромко ответила она.
– Тогда можете считать, что вам повезло, потому что я отыскала для вас супруга, – заявила баронесса Алодия.
О нет, только не это, Дебора ощутила, как в душу закрадывается дурное предчувствие.
– В самом деле?
– Да! Это наш викарий Эймс, – с триумфом провозгласила пожилая дама.
Сидящие кружком женщины восторженно закудахтали, восхищаясь ее умом.
– Конечно! – закивали они головами в знак согласия. Миссис Хайтауэр из Доувдэйла подалась вперед, покровительственно похлопала Дебору по руке и сказала:
– Просто замечательно! Вы составите чудесную пару, милочка!
Дебора едва не поперхнулась от возмущения. Местный викарий был намного ниже ее ростом, совершенно лыс и невыносимо назойлив. Хуже всего, у него было шестеро детей, считавшихся наказанием всей деревни. Даже его покойная супруга не могла с ними справиться, а сам священник относился к числу самых никчемных и слабовольных мужчин, которых когда-либо видела Дебора. Он славился своей велеречивостью, медоточивой и неуклюжей манерой поведения и ужасающей надоедливостью. Да при первых же словах его проповеди ее начинало клонить в сон!
Каково это – сидеть с ним за одним столом каждый вечер? Деборе даже не хотелось думать об этом. Коттедж викария вкупе с его неуправляемыми малолетними отпрысками представлялся ей намного хуже приюта для умалишенных.
Словно издалека до нее донесся собственный голос, говоривший что-то о том, как она скорбит о покойном супруге.
Баронесса Алодия жизнерадостно отмахнулась от ее возражений.
– Какие глупости вы говорите! Вам давно пора перестать быть приживалкой в доме сестры и обзавестись собственным хозяйством. Кроме того, это единственный мужчина в, деревне, который подходит женщине с вашим происхождением и отсутствием какого бы то ни было состояния.
Баронесса была права. Будь я четырежды проклята!
Остальные дамы живо включились в разговор, с восторгом планируя и обсуждая будущее Деборы и викария Эймса. Они даже принялись советовать, как приструнить его непослушных детей.
Дебора прикусила язычок. Но когда вечеринка закончилась и они с Рейчел отправились по тропинке к дому, она дала себе волю.
Слова, которые у нее вырвались, были исполнены горечи и гнева.
– Ты ведь заранее знала, о чем пойдет речь, правда?
Рейчел решила прикинуться невинной овечкой:
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Она поднялась по ступенькам на стену, сложенную из камней, без раствора, которая отделяла зеленые пастбища Генри от соседских. День выдался очень приятный, располагавший к прогулке на свежем воздухе, и на синем небе там и сям были разбросаны пушистые белые облака, похожие на тучных овечек.
Дебора шла позади сестры, но, поднявшись на стену и спрыгнув на землю, встала перед ней.
– Я не могу выйти замуж за викария Эймса. Он мне не нравится.
– Тебе и мистер Персиваль не особенно нравился, – возразила Рейчел и попыталась обойти сестру. Но Дебора преградила ей дорогу.
– О нет, ты все отлично знала! Нам необходимо поговорить и выяснить отношения, пока Генри не слышит. Это ты подговорила баронессу Алодию заняться поисками мужа для меня.
На мгновение ей показалось, что Рейчел примется с жаром все отрицать… но та не стала этого делать. Плечи у сестры бессильно поникли, она опустилась на каменные ступеньки, взяла Дебору за руку и заставила сесть рядом.
– Родная моя, тебе следует жить своей жизнью. Я люблю тебя и знаю, чем тебе пришлось пожертвовать ради мамы, и Лизбет, и меня, но Генри… он иногда бывает таким несдержанным. – Она легонько сжала ее руку. – И еще у меня будет ребенок.
Гнев Деборы сменился восторгом.
– Рейчел, это прекрасно! Я знаю, как вы с Генри хотели, чтобы у вас была настоящая семья.
– Ты права. – На лбу у Рейчел собрались морщинки. – Но Генри беспокоится, что нам придется кормить слишком много ртов. Да и вообще хватит ли всем места под одной крышей.
Ну вот, она услышала то, чего ждала и боялась. Генри хочет, чтобы она ушла. Как хорошо, что мистер Персиваль никогда не терзался подобными чувствами.
Глаза Рейчел заблестели.
– Я знаю это. – Она так крепко обняла сестру, что даже капор съехал на затылок, и расплакалась.
Дебора не докучала ей утешениями. Еще в раннем возрасте она обзавелась привычкой заботиться и ухаживать за сестрами, даже когда они ее раздражали. Она нашла в себе силы пробормотать:
– Все будет хорошо, Рейчел. Я понимаю, я все понимаю.
Рейчел подняла голову.
– Правда? Ты меня не обманываешь?
– Конечно. – Дебора с трудом проглотила комок в горле. Она знала, что когда-нибудь этот день непременно настанет. Нетерпимость Генри ни для кого не была секретом. Тем не менее, она никак не ожидала, что это случится так скоро. Скрывая огорчение, она сказала: – Я все устрою. Ведь есть еще Лизбет…
– Лизбет слишком важничает. Она чересчур много думает о себе, чтобы заботиться о нас! – Рейчел поправила капор и вытерла глаза платочком. – С тех пор как они с Эдмондом уехали в Лондон, мы почти ничего о них не знаем. Хотя ты сказала, что будешь оплачивать почтовые расходы и что ей можно не волноваться на этот счет.
– Эдмонд занимает высокое положение в обществе. У него ответственная должность, а Лизбет, я уверена, с головой ушла в домашнее хозяйство. Она ведь должна выглядеть рядом с мужем достойно. Кроме того, ты же знаешь, у них совсем недавно родился ребенок.
– Да, но зато у нее есть няня, повар и целая армия слуг. Во всяком случае, так говорит Генри.
– Они ей нужны, – примирительно ответила Дебора. – В Лондоне респектабельность имеет очень большое значение, а ведь мы хотим, чтобы Эдмонд сделал успешную карьеру.
Ее зять числился секретарем герцога Этериджа и твердо рассчитывал в будущем получить должность в правительстве.
– Ну да, конечно, Лизбет уехала и взвалила все на мои плечи, – пробормотала Рейчел, жалея себя.
У Деборы наконец-то лопнуло терпение. Она встала со ступенек и поправила шляпку.
– Тебе не пристало жаловаться. Мистер Персиваль дал тебе все, что ты хотела. А когда ты вышла замуж, то получила очень приличное приданое. Тебе даже не пришлось ухаживать за матерью, когда она заболела, Теперь уже я превратилась в камень у тебя на шее. Согласна, две женщины под одной крышей – это чересчур, тем не менее, я вовсе не считаю себя такой уж большой обузой! – И она зашагала по тропинке через пастбище.
Рейчел пришлось ускорить шаг, чтобы догнать сестру. Она схватила Дебору за руку:
– Нет, конечно, никакая ты не обуза. Но разве, родная, тебе не хочется иметь своих детей?
Дебора резко остановилась. Она хотела иметь детей. О, как хотела! Иногда она испытывала в буквальном смысле физическую боль из-за того, что их у нее нет.
Словно прочитав ее мысли, Рейчел продолжала:
– Я понимаю, что викарий Эймс не подарок. Но он, по крайней мере, не настолько уродлив, как мистер Персиваль. И ты, кажется, неплохо уживалась с ним.
– Неплохо уживалась? – Не веря своим ушам, Дебора уставилась на Рейчел, не зная, смеяться или плакать. – Да он же был на тридцать семь лет старше меня!
В голубых глаза Рейчел светилось любопытство.
– Ты никогда не жаловалась.
От эгоизма и бесчувственности сестры Дебора на мгновение лишилась дара речи. Опомнившись, она воскликнула:
– А разве кому-нибудь стало бы от этого лучше?
Она повернулась и пошла по тропинке. Общество сестры было ей неприятно, и она хотела хотя бы ненадолго оказаться от нее как можно дальше. Рейчел поспешила за ней.
– Но ты могла хотя бы намекнуть… А так и мама, и Лизбет, и я… Все мы считали, что ты вполне счастлива.
– Я делала то, что должна была делать. – Дебора сердито пнула подвернувшийся сорняк.
– Согласись, нельзя ожидать, что мы будем знать то, о чем ты не рассказываешь.
Дебора молча шла впереди. Тогда Рейчел была слишком юной, чтобы понять, что она испытывала, выходя замуж за мистера Персиваля. Но теперь-то сестра должна представлять, о чем идет речь! Сейчас она, без сомнения, может догадаться, каково было Деборе, даже не зная деталей.