Определенно где-то под всеми этими волосами должен быть человек, раздумывала София. Сгорбленный старый стюард шаркающей походкой спускался по узкому трапу, насвистывая незамысловатый мотивчик. Она следовала за ним, осторожно ступая по немилосердно скрипящим доскам.
— Вот мы и пришли, мисс, — объявил он. — Дамские каюты.
Он откинул в сторону тонкую занавеску из темной ткани, и они вошли в небольшое помещение с низким потолком, в центре которого стояли стол и стулья. Из этого кубрика в каюты вели четыре двери, две по каждому борту. Стюард подошел к двери, на которой красовалась лагунная семерка, и с необычайной церемонностью открыл ее:
— Ваша каюта, мисс.
— Спасибо, мистер…
— Просто Стабб, мисс.
— Спасибо, Стабб.
— Гальюн, простите, укромное местечко здесь. — Он кивнул в сторону самой узкой двери. — Пройдете через каюту этим путем, и вы попадете в рулевое отделение, там же хранятся все запасы, а дальше носовой кубрик. А пойдете в другую сторону — там каюты джентльменов, камбуз, потом капитанская каюта и ближе к корме каюты помощников капитана. Ну, а если вам что-нибудь понадобится, просто позовите меня, мисс.
— Спасибо, Стабб.
— Я принесу ваши сундуки через минуту.
Он склонился в столь экстравагантном поклоне, что бахрома его бороды чуть не подмела пол кубрика.
София вошла в каюту, закрыла дверь и огляделась. Впрочем, оглядываться в этой каморке не было никакой необходимости. Шкаф — первое, что пришло ей на ум, хотя посудные и уж тем более платяные шкафы в городском доме ее семьи в Мейфэре были куда больше. В каюте была узкая койка, прикрепленная к стене достаточно высоко, небольшой рундук для хранения вещей под койкой и маленький складной письменный столик у стены.
Вздохнув, София вернулась в общий кубрик и присела за стол, опустив голову на руки.
Неужели у нее начинается морская болезнь? Но мягкое покачивание пришвартованного корабля никак не могло вызвать такое головокружение. Все судно, казалось, было полно противоречий. Капитан, который не был капитаном. Гувернантка, которая не была гувернанткой. Двое мужчин — причем один белый, второй темнокожий, — которые утверждают, что являются братьями.
Ах да. Конечно же, они лишь сводные братья. Несколько запоздалое осознание очевидного слегка успокоило Софию. Значит, поток ее сознания не был перекрыт окончательно, он просто неожиданно замедлился, превратившись в тонкий и ленивый ручеек.
И она хорошо знала, кто виноват в этом.
Откуда у него этот шрам? Такой тонкий и прямой, идущий наискосок от ямки на подбородке до уголка рта. Наверняка от какого-то лезвия. Возможно, это следствие случайного удара ножом во время потасовки в публичном доме. А может быть, какой-то благородный человек вызвал его на дуэль, чтобы наказать за оскорбление некой излишне доверчивой юной леди. Такой удар мог оставить легкий удар рапиры. Но если уж он не смог вернуться с дуэли невредимым, то что же стало с его противником?
Ее воображение разыгралось вовсю, перед глазами вставали живые картины, нарисованные в мельчайших подробностях.
— Вот ваш багаж, мисс.
София вздрогнула и резко вскинула голову.
В дверь кубрика в венчике седых волос входил Стабб; за ним следовали два матроса, несли ее сундуки. Обернувшись к матросам, стюард отдал указание:
— Вещи в седьмую каюту.
Матросы поставили сундуки, и София встала, чтобы поблагодарить. Однако в этот момент корабль так сильно накренился, что она вновь оказалась сидящей на стуле.
— С якоря сниматься! — Эта команда эхом прокатилась по кораблю. — По местам стоять!
Трое мужчин поспешили по узкому трапу обратно на палубу, и София, не мешкая, последовала за ними.
Какая славная волнующая суета ожидала ее наверху!
Некоторые матросы, подбадривая себя криками, тянули канаты, другие, словно пауки, ловко карабкались по вантам. Вытянув шею и прикрыв ладонью глаза от солнца, София заворожено наблюдала за их быстрыми уверенными действиями. Один за другим на ее глазах разворачивались полотнища прямых парусов — по четыре на каждой из двух возвышающихся мачт, и тут же ветер наполнял паруса, раздувая их, словно шеи квакающих лягушек.
Она подошла к фальшборту и, крепко уцепившись за поручни, простояла там некоторое время, наблюдая, как постепенно все шире становится река, как стихает глухой гомон Грейвсенда, растворяющийся в пасторальном спокойствии. Совершенно неожиданно для нее Темза выплюнула корабль в широкий бурлящий бассейн. Им еще только предстояло достичь открытого моря, но по каждому борту островки земли становились все более отдаленными по мере того, как течение вырывало «Афродиту» из объятий Англии. Дневной свет угасал, и полосы сгущающегося тумана ложились на ее плечи и застилали глаза, делая расплывчатым вид далеких уже известняковых берегов.
Сдержав ребяческое желание помахать на прощание берегу рукой, София, чтобы не потерять равновесия, прислонилась к какому-то деревянному выступу — качка становилась все сильнее. Неожиданно корабль поднялся на большое возвышение, потом нырнул в серо-зеленую впадину. Фонтан холодных мелких соленых брызг стремительно взлетел, обильно оросив глаза и щеки Софии.
Это все из-за тумана, сказала себе она. Или из-за мерного, словно в колыбели, покачивания корабля. А может, все дело в надвигающейся темноте и приглушенном реве моря, который впервые за много лет заставлял ее чувствовать себя такой маленькой.
И такой одинокой.
Но неожиданно ее одиночество было нарушено.
— Уже страдаете от тоски по дому? Или просто от морской болезни?
Рядом с ней, опершись на поручень, стоял мистер Грейсон.
София старалась не смотреть на него. Прошло несколько томительных секунд, и он, так и не дождавшись ответа, сказал:
— Я бы мог предложить вам несколько слов утешения, но они вряд ли вам помогут. Этим надо переболеть, потом станет легче.
Она не спросила, какую из двух болезней он имеет в виду. Вероятно, обе, подумала она.
— А волны всегда такие большие?
София обернулась, но рядом никого не было. Громкие голоса откуда-то из поднебесья заставили ее поднять глаза вверх. Перекликаясь, матросы вновь сновали по вантам, подтягивая канаты и сворачивая часть парусов. От одного только вида раскачивающихся на фоне зеленоватого неба фигурок у нее засосало под ложечкой. София еще крепче вцепилась в поручни и закрыла глаза.
— Будь благоразумен. Всего лишь несколько тучек, — раздалось негромкое бормотание у нее за спиной.
— Да, несколько больших черных туч на западе. Ты не хуже меня понимаешь, что надвигается шторм.
— Не такой уж страшный. «Афродита» переносила и более сильные. Возьми рифы на топселе и держи наготове подвахтенных.
Последовала напряженная пауза.
— Только не в Даунсе, — раздался краткий ответ. — Есть риск сломать мачту в первую же ночь в море. Мы бросим якорь, свернем паруса и переждем.
— Джосс, ты ведешь себя…
— Я веду себя как капитан этого корабля, Грей. И если ты не будешь проявлять ко мне должного уважения, я прикажу тебе спуститься вниз. — Голос зазвучал еще тише. — А если ты будешь противоречить мне в присутствии команды, я прикажу бросить тебя в корабельный карцер.
В лицо Софии вновь швырнуло россыпь брызг, и от неожиданности она открыла глаза. Стряхнув влагу с ресниц, она медленно повернула голову, всматриваясь в силуэты братьев.
— Брэкетт! — Это крикнул капитан, перекрывая голоса матросов.
Через несколько секунд к нему подошел высокий худощавый мужчина. Туман не позволял разглядеть черты его лица, но хорошо было видно, что моряк, несмотря на усиливающуюся качку, стоял абсолютно прямо, словно ружейный шомпол.
— Мистер Брэкетт, — сказал капитан, — проследите, чтобы все пассажиры, — он бросил многозначительный взгляд на недовольно хмурившегося брата, — вернулись в свои каюты. Убрать топсели и быть готовыми отдать якоря.
— Да, капитан.
Твердо шагая, мистер Брэкетт скрылся в тумане, разрезая его рваные клочья своими острыми скулами и тонким как лезвие носом. Раздались отрывистые команды, и матросы засновали по кораблю с удвоенной энергией.
— Пойдемте, мисс Тернер.
Стабб тронул ее за локоть и легонько подтолкнул к трапу на квартердек. Нетвердой походкой она пересекла палубу, непроизвольно считая перекатывавшиеся под килем корабля волны.