химчисткой и ведет меня по узкой лестнице вверх на один пролет. Мы оказываемся перед
еще одной дверью, на этот раз, открыв ее, Сент-Клэр отходит в сторону. – Проходи, –
улыбается он, при этом выглядит так, будто это он сейчас получит подарок.
Я медленно прохожу мимо него и замираю. Это арт-студия. Вдоль стены стоит десяток
холстов разного размера, а на бетонном полу, забрызганном каплями краски и лужицами
темного цвета, установлены несколько мольбертов. На полке вдоль одной из стен лежат
всевозможные краски – акриловые, масляные, акварельные – и кисти всех форм и
разновидностей. Студия залита светом из трех окон, расположенных у потолка, в углу
установлена промышленная раковина, любовно тонированная прошлыми художниками.
– Это место связано с колледжем? – спрашиваю я, все еще находясь немного в
замешательстве. – Мы здесь встречаемся со студентами?
– Не совсем, – говорит он, улыбаясь от уха до уха. – Это твой сюрприз. Она для тебя. –
Он жестом указывает на комнату.
– Для меня? – глухо повторяю я.
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
– Нет, для твоего творчества. Чтобы ты могла работать, снова рисовать. – Он
застенчиво пожимает плечами. – Может, это поможет тебе вновь найти вдохновение.
Я лишаюсь дара речи.
– Ты приготовил это для меня?
– Тебе нравится?
Я еле сдерживаю слезы. Этот милый и заботливый жест ценнее, чем деньги. Он
заботится обо мне и моей работе. – Как я вообще могу надеяться когда-нибудь отплатить
тебе за все это? – шепчу я.
– Я хочу заполучить себе первый оригинал работы Грэйс Беннет, – улыбается он. –
Договорились?
– Договорились, – произношу я, мое сердце переполняют эмоции. Он наклоняется для
поцелуя, его пальцы опускаются вниз по моим щекам, чтобы приподнять подбородок.
Наши губы соединяются, языки переплетаются, дыхание смешивается, и как всегда
проскальзывает электричество, но в этом есть что-то большее, чем просто страсть – более
глубокая связь.
– Спасибо, – шепчу я, когда мы отстраняемся.
Он целует меня в лоб.
– Спасибо тебе, Грэйс, моему счастливому талисману. – Он смотрит на свои часы. – А
теперь мне надо вернуться к делам, но ты оставайся здесь сколько пожелаешь и посмотри,
как проявит себя твое вдохновение.
Когда он уходит, я брожу по комнате, слегка касаясь банок с красками, в изумлении
пробегая пальцами по щетине кистей. Не могу поверить, что все это мое. Я думаю о
словах Сент-Клэра, что страсть никогда не исчезает, и вспоминаю, что говорила моя мама
о вдохновении, что оно никогда не приходит, когда ты пытаешься его принудить.
Тем не менее спустя столько времени я нервничаю. Поэтому решаю сбросить
напряжение: достаю немного краски и некоторое время просто балуюсь, рисуя линии
случайных цветов, проводя то с различным нажимом, то поверхностно. Даже не замечаю,
как проходит день, пока свет из окна не тускнеет и я не осознаю, что отлично развлеклась.
Никакого рисования под давлением, а как в старые добрые времена, до того как
последствия коснулись моего творчества. За это надо поблагодарить Сент-Клэра.
Возвращаясь в свою квартиру, я парю на седьмом небе. Чувствую, что даже если в
ближайшее время не сотворю шедевр, сегодня впервые за долгое время я прикоснулась
кистью к холсту, и это восхитительно. Приближаясь к своей улице, стараюсь придумать,
как могу выразить свою признательность Сент-Клэру. Он, кажется, из тех мужчин, у
которых все есть, но, уверена, смогу придумать какой-нибудь маленький жест
благодарности за все, что он для меня сделал.
– Здравствуйте, мисс Беннет.
Я поднимаю взгляд. Прислонившись к перилам, у моей квартиры ожидает мужчина. Я
узнаю в нем Ника Леннокса, агента Интерпола, который расследует в Штатах кражи
произведений искусства.
Удивлена увидеть его здесь.
– Привет, э-э, все в порядке?
– Просто замечательно, – Ник оглядывается по сторонам. – Милый райончик.
Неплохо для интерна аукционного дома.
От его тона я слегка напрягаюсь.
– Арт-консультанта, – поправляю его, доставая ключи. – Могу вам чем-нибудь помочь?
– Надеюсь, – улыбается мне Ник. – Мы можем сходить куда-нибудь и поговорить?
– Мы уже разговариваем.
Он улыбается, но улыбка не достигает его глаз.
– Более уединенно.
Вместо того, чтобы пригласить его в дом, я киваю в сторону маленького парка в конце
квартала:
– После вас.
Мы прогуливаемся в тишине, но мой мозг усиленно работает. Наконец, я спрашиваю:
– Был ли в деле «Кэррингерс» какой-нибудь прорыв? Новые зацепки?
39
N.A.G. – Переводы книг
– Можно и так сказать. – Мы подходим к маленькой лавочке, и он жестом приглашает
меня садиться. – Я приехал к вам, потому что мне нужна ваша помощь.
Правда?
– Моя помощь? С чем? Я уже рассказала вам все, что знаю об ограблении
«Кэррингерс». Больше мне ничего не известно.
– А если это не так? Вы бы посодействовали расследованию? – Леннокс смотрит на
меня немигающим взглядом.
– Конечно, – хмурюсь я. – Я хочу, чтобы вора поймали.
– Хороший ответ, – улыбается он. – Я знаю, кто выкрал картину из «Кэррингерс», кто
стоит за всеми ограблениями, и у вас, оказывается, есть уникальная возможность помочь
доказать его вину.
Я по-прежнему в замешательстве.
– Как? И.. кто это?
– Это был Сент-Клэр, – произносит Леннокс, не сводя с меня глаз. – Он и есть вор.
Я взрываюсь хохотом.
Леннокс просто пережидает, по-прежнему изучая меня пристальным взглядом.
Он что, серьезно?
– Не может быть! – протестую я. – Сент-Клэру незачем что-то красть. Он купил
картину! Он мог бы купить все, что пожелает!
– Я и не говорил, что он заинтересован материально.
– Тогда что? – меня до сих пор трясет. Что-то не сходится. Сент-Клэр не вор, его
заботит, что правильно, а что нет, и ко всему прочему у него нет мотива. – В ваших словах
нет смысла.
– Разве? – с вызовом произносит Леннокс. – Вы же знаете вашего друга: Сент-Клэр
любит риск, адреналин. Ему доставляет удовольствие нарушать правила и ему плевать на
последствия. Он богатый, праздный и у него комплекс Бога. Думаю, он идеально
вписывается в профиль. Это касается не только дела «Кэррингерс», за последние
несколько лет была череда международных ограблений. Кража золота в Брюсселе в
прошлом году. Алмазов Альберти в Монако. Рио-де-Жанейро… я мог бы продолжить.
– Не надо. – Мой голос холоден. Я знаю, что у Сент-Клэра адреналиновая зависимость,
но она проявляется в публичном купании в фонтане и пикниках в музее, где они
запрещены, но это вряд ли соотносится с кражами многомиллионных произведений
искусства.
Я поднимаюсь на ноги.
– Я наслушалась достаточно. У вас нет оснований его обвинять. Если вы и впрямь
думаете на него, то почему до сих пор не арестовали?
Выражение лица Леннокса меняется.
– У меня нет доказательств…
– Ха!
– Пока. Но они будут.
– Ваше предположение притянуто за уши. Вы до сих пор не нашли никаких
доказательств, потому что их просто нет, – я качаю головой, припоминая, что мне сказала
Пэйдж. – Я знаю, что дело становится холоднее. Неужели вы уже настолько отчаялись?
Он прищуривает глаза:
– Я не ошибаюсь, Грэйс. Вы можете помочь мне добыть улики…
– Даже не рассчитывайте, – рычу я, поворачиваясь, чтобы уйти. Но Леннокс хватает
меня за руку и разворачивает назад.
– Он виновен, Грэйс. И он преступник. В конце концов я его поймаю. Обидно будет
видеть, как вы потоните вместе с ним. – Он достает свою визитку. – Надеюсь, вы