– А вы кого бы целовали?
– Я еще не решила, – солгала Луиза. Ее сердце стучало непривычно громко, а пальцы промерзли до костей.
Граф принялся делать зарубки на стволе.
– Не Локвуда, точно.
– Не Локвуда, – согласилась Луиза.
– Пеллингтон приличный парень. Он не позволит себе больше того, что позволите ему вы.
– Лорд Киркпатрик очень романтичный, – с трудом шевеля заиндевевшими губами, произнесла Луиза. – Уж он точно умеет целоваться.
Кусочек коры толщиной с ноготь упал с дерева.
– Я бы не стал этого утверждать, – произнес Хавьер пристально изучая сделанные им зарубки. – Как бы там ни было, мы можем и проиграть.
Луиза снова потуже запахнула пелерину, ежась от пробиравшего ее насквозь холода.
– Чепуха. Вы всегда выигрываете пари.
Хавьер пробормотал что-то неразборчиво, отвернулся и опустил руки, оставив перочинный нож торчать в стволе.
– Что вы сказали? – спросила Луиза.
– Хавьер всегда выигрывает, – произнес он слишком громко. – Все это знают.
Луиза многое бы отдала, чтобы увидеть его лицо. Граф снова надел маску? Он зол? Задумчив?
Но Хавьер предпочитал держать дистанцию.
Луиза дернула нож за рукоять, и он оказался у нее в руке.
– Если вы хотите поддержать свое реноме, – жизнерадостно сказала она, – вам придется меня приподнять, чтобы я срезала этот куст.
Он отреагировал не сразу. Луиза увидела, как приподнялись и опустились его плечи. Но, когда граф повернулся к ней лицом, он улыбался во все тридцать два зуба.
– Будь по-вашему, булочка, – сказал Хавьер и в тот же миг, обхватив ее за талию, приподнял над землей.
О, боже! Даже сквозь одежду она чувствовала его жаркие ладони всего в нескольких дюймах от груди. По ощущениям Луизы это объятие было верхом неприличия. Она утратила власть над собственным телом, целиком отдавшись на волю того, кто удерживал ее на весу.
Мисс Оливер зажмурилась. Ни одной мысли не осталось в голове, она жила лишь ощущениями.
– Вы вообще-то собираетесь ее срезать?
Очнувшись, Луиза открыла глаза. Хавьер смотрел на нее снизу вверх. На его глаза падала тень от полей шляпы.
– Дайте мне знать, – сказал он, – если вам захочется отдохнуть. Лично я могу стоять так целую вечность.
– Тише вы, – ответила Луиза, радуясь тому, что в сумерках не видно, как она покраснела. Несколько взмахов ножа, и гигантский шар упал на пожухлую траву.
Хавьер тут же опустил ее на землю и отступил на шаг. Луиза присела на корточки, разглядывая добычу.
– Отличный улов, – резюмировала она. – Если мы выиграем, у нас губы распухнут от поцелуев.
Хавьер закашлялся.
– Попробуем найти еще. – Она распрямилась, держа в руке спутанный клубок зеленых побегов. – Думаю, бо́льшую часть времени мы уже потратили, а одного куста для победы может и не хватить.
– Дворецкий ударит в гонг, когда наше время истечет, – сказал Хавьер. – Но я тоже думаю, что у нас осталось всего несколько минут.
Что-то холодное и мокрое хлестнуло Луизу по щеке. Раз, другой. Она прикрыла лицо рукой.
– Дождь со снегом?
Граф выставил руку ладонью вверх.
– Похоже на то.
Луиза последовала его примеру, и две крохотные белые градинки тут же упали на ладонь.
– Пожалуй, нам придется вернуться домой, не дожидаясь гонга. Мне не хочется попасть под град.
Хавьер забрал у нее омелу и придирчиво осмотрел куст.
– Думаю, у нас есть шанс на победу. Куст весь в ягодах, да и сам он величиной с добрую собаку.
– Скорее со щенка, но это мелочи. – Ледяной дождь усилился, и Луиза надела капюшон. – Да уж, погода не оставляет нам выбора. Вам вернуть нож?
Хавьер забрал у нее нож и, прежде чем опустить его в карман, упрятал в кожаный чехол. Луиза в растерянности закружилась.
– В какой стороне дом? Я совсем запуталась.
– Нам сюда.
Он взял ее под руку и повел к тропинке, которую можно было разглядеть уже с трудом – ледяные гранулы укрывали землю.
– Хотя погода и гонит нас домой раньше времени, вы ведь не станете отрицать, что вид весьма живописный.
– Куда живописнее, чем вид пожухлой травы, – согласилась Луиза.
– Это я заказал град, – сказал Хавьер. – Не мог допустить, чтобы мои гости встретили Рождество без намека на снег. Чего бы тогда стоило мое гостеприимство?
– Действительно, разве хороший хозяин допустит, чтобы его гости добирались утром до церкви, не утопая в грязи? И как может хороший хозяин оставить своих арендаторов и слуг без работы на Рождество? Пусть помашут с утра лопатами, расчищая дороги!
Хавьер искоса посмотрел на нее.
– Какого деспота вы только что изобразили. Кроме того, не думаю, что бо#льшая часть моих гостей изъявит желание покинуть свои теплые постели ради утренней службы в церкви.
Луиза оступилась, и граф галантно поддержал ее под локоть.
– С вами все в порядке?
Луиза высвободила руку.
– Да. Я просто не могла предположить, что вы не планировали посещение рождественского богослужения. Моя семья всегда ходит в церковь на Рождество.
– Но вы ведь сами решили провести Рождество не с ними, не так ли?
– Да, решила. – Луиза какое-то время шла молча, обдумывая ответ. – Я думала, что мне следует оставить их на какое-то время одних, не мешать им. Но это не значит, что я готова оставить в прошлом все, что считаю родным и знакомым.
– Гуся на ужин? Омелу и остролист в доме? У нас все это будет.
Под ногами хрустела ледяная крупа, превращающаяся на глазах в жижу. Ледяной дождь хлестал вовсю. В надвинутом на глаза капюшоне Луиза могла смотреть только вперед.
– Я думаю, – решившись, сказала она, – что мне хотелось бы пойти в церковь. Моя тетя, скорее всего, тоже пойдет. В какое время у вас начинается служба?
– Я не знаю, – раздался сбоку голос Хавьера. – Дворецкий вам скажет.
Луиза кивнула. Впереди уже замаячил огнями Клифтон-Холл, еще несколько мгновений, и до них донесся удар гонга – басовитый и звонкий.
– Ну, вот и конец, – пробормотала Луиза.
Даже если они с Алексом не победят, она уже одержала первую победу – сумела сохранить самообладание и не упала в грязь лицом перед гостями. И этот хитроумно добытый ею час наедине с графом она провела с большим удовольствием.
Мисс Оливер все никак не могла забыть тех острых, ни с чем не сравнимых ощущениях, которые испытала, когда Хавьер держал ее на весу. Она все еще чувствовала жар его ладоней и странное подрагивание внизу живота. Хавьер и сейчас был рядом, достаточно близко, чтобы случилось то, что Луиза так живо себе представляла в виде быстро сменяющих друг друга картинок: они останавливаются, поворачиваются друг к другу лицом, его ладони ложатся на талию… Так естественно и просто, словно переворачиваешь страницы книги. И как же будет разворачиваться сюжет?
Она бы привлекла его к себе, если бы он позволил. Она бы сказала ему, что значило для нее покинуть семью на Рождество, участвовать в игре, делать ставки. Она пыталась забыть о страхе и отыскать свой путь.
И как это было бесконечно трудно. И страшно.
Луизе хотелось рассказать Хавьеру все это, если бы он смог ее выслушать. Если бы у нее хватило духу рассказать. Луиза не знала, куда выведет ее эта тропинка, но она знала, что не Клифтон-Холл станет конечным пунктом назначения.
«Каким же путем ты хочешь идти?»
Она остановилась. И, словно они были в одной связке, остановился и Хавьер. Они, словно по команде, повернулись друг к другу лицом.
Алекс взял ее под локоть и привлек к себе.
– Луиза?
– Да, – сказала она, не зная, то ли откликается на свое имя, то ли дает ему разрешение.
Луиза была племянницей леди Ирвинг, разве нет? И она не станет заручаться чьим-либо согласием для того, чтобы разрешить Хавьеру взять то, что он хочет. Взять то, чего хочет она.
В памяти всплыла цитата из трагедии Джозефа Аддисона «Като»: «Женщина, которая размышляет, – пропала». Мисс Оливер не хотела вспоминать эти строки, но привычка подвергать анализу все и вся въелась в ее плоть и кровь, и потому она в мыслях полемизировала с мэтром. Скорее, Луиза сочла бы себя пропащей в том случае, если бы жила не умом, а инстинктами. Если бы этот шаг не был обдуманным, а был бы совершен только по наитию, стал бы он от этого менее значимым?
И потому она взяла Хавьера за руку. Их пальцы переплелись. Луиза видела, как расширились зрачки графа, как разжалась рука, держащая куст омелы, и как тот упал на землю. Освободившаяся рука потянулась к ней. Лицо графа напоминало сейчас лицо Давида, изваянного Микеланджело, – исполненное решимости и тревожного ожидания.