Тереза Ромейн - Исполнение желаний

Мисс Оливер попыталась замаскировать смех под кашель, но это получилось у нее плохо.

– Но на следующий год я достигну совершеннолетия, и у меня будут собственные деньги, – продолжила Джейн. – Возможно, даже появится ухажер, если, конечно, я смогу понравиться хоть какому-то мужчине.

– Помните, главное в женщине не внешность, а то, что у нее внутри, – сказала Луиза. – Мужчины отвлекаются на соблазнительные формы и всякие там ужимки, но надолго удержать их этим не получится. И достойные мужчины это понимают.

– Хотелось бы вам верить, – скептически заметила мисс Тиндалл.

– Понимаю. Иногда я сама себе не верю.

Луиза попыталась изобразить подобающую случаю улыбку, затем оглянулась, чтобы проверить, не подслушивает ли горничная. Убедившись, что опасности нет, она спросила:

– Какого мужчину вы бы для себя выбрали, Джейн?

– Я не знаю, – ответила та. – Я бы вышла за любого, кто видит во мне не только кузину Хавьера. Не бедную родственницу кого-то, с кем хотелось бы подружиться. – Джейн закрыла глаза. – Моя жизнь еще скучнее, чем у Хавьера. Иногда мне хочется устроить скандал просто ради того, чтобы люди перестали смотреть сквозь меня.

– Я знаю, что вам хотелось получить скандал на Рождество. – Луиза глубоко вздохнула. – Но прошу вас мне поверить: когда о тебе сплетничают – это ужасно.

Мисс Оливер вспомнила о своей расторгнутой помолвке с Джеймсом, виконтом Мэтисоном. Между ними не было чувств, в основе их предполагаемого брака лежал расчет, и, следуя той же расчетливой логике, распался их непродолжительный союз. И все бы прошло тихо и незаметно, если бы не разразившийся скандал. Если бы ее более удачливой соперницей не оказалась сводная сестра и если бы не пикантные обстоятельства, при которых об отношениях между виконтом и Джулией стало известно широкой общественности, скандала могло бы и не случиться. Унизительно чувствовать себя отвергнутой, если об этом знаешь только ты и мужчина, который предпочел тебя другой, но стократ унизительнее ловить на себе притворно сочувствующие взгляды и слышать шепот за спиной, где бы ты ни появилась.

Для Джулии и Джеймса все в итоге закончилось хорошо: они поженились и счастливы в браке, а что до Луизы…

Все снова о ней забыли.

– Я понимаю, о чем вы говорите, Джейн, – добавила мисс Оливер. – Порой ты думаешь, да пусть случится все что угодно, лишь бы тебя заметили. Что нет ничего хуже, чем когда тебя не замечают. Но так кажется лишь до тех пор, пока что-то не случится.

– Вы ужасно чуткая. – Джейн открыла глаза и села. – А вы, Луиза? Какого мужчину выбрали бы вы?

– Любого, только не лысого и при своих зубах.

Джейн скрестила руки на груди.

– Не отшучивайтесь!

Луиза рассмеялась.

– Дайте подумать. У меня никогда прежде не было права выбора.

Какое там! По правде говоря, у нее не было ни одного ухажера до той поры, пока Джеймс, и то лишь по расчету, не решил с ней обручиться. Хавьер с Локвудом и поспорили на нее потому, что видели в ней лишь заумную девицу, не имеющую ни одного шанса кому-то понравиться.

Луиза закатила глаза к потолку, по которому плыли боги и богини из классических мифов, облаченные в бледные тоги. Аполлон был любимым персонажем Луизы, легко отличимым от прочих божеств: юный, гладко выбритый и с лирой у стройного бедра. Аполлон – бог знания, правды и искусств. Он ко всему питал интерес, этот Аполлон.

И он смотрел на нее с потолка, струящийся, гибкий, длинноногий, со смешными кудряшками по всей голове. Луизе вдруг захотелось немного подровнять его кудрявую шевелюру. Чтобы он, досадливо проводя рукой по волосам, наносил прическе меньший урон.

Луиза крепко зажмурилась.

– Мне бы хотелось найти кого-то, кто… – Она судорожно сглотнула. – Кто захотел бы узнать, что я собой представляю, – торопливо закончила она.

– Пожалуй, это и вправду важно, – сказала Джейн. – Только я считала, что это само собой разумеется.

Мисс Оливер во все глаза уставилась на подругу, которая, состроив смешную рожицу, спросила:

– И это все? Вам безразлично, если он, скажем, толстый как бочка?

«Но он ведь не толстый», – подумала Луиза.

– Ну, не как бочка, – уступила она, и Джейн улыбнулась.

– И вам все равно, даже если вы ему не нравитесь? Лишь бы только он вас понимал?

На этот вопрос ответить было легко.

– Да, все равно. – Луиза по примеру Джейн села по-турецки. – То есть мне не нужен мужчина, который, не зная меня, думает, что я ему нравлюсь. Я не могу похвастаться женственными формами, да и жеманно хихикать не люблю, но если мужчина смог бы простить мне эти недостатки, тогда между нами могло бы возникнуть что-то… что-то настоящее, – закончила мисс Оливер, чувствуя, как немилосердно горят щеки.

– Но если он будет хорошо вас знать и вы ему не будете нравиться, – тихо, обняв себя руками за плечи, проговорила Джейн, – разве хуже этого ничего не может быть?

Луиза задумалась.

– Хуже, чем когда все о тебе забыли? Или когда тебя вообще никто не знает?

Никто до сих пор не знал мисс Оливер, и она могла тешить себя надеждой, что кто-нибудь когда-нибудь поймет, чего она стоит. Но если эта иллюзия исчезнет, она останется одна-одинешенька и тогда сколько ни составляй описание Луизы, это ничего не изменит.

Граф не вполне отвечал ее тайным запросам. Она поняла это еще до того, как он залез ей под юбку.

О, да, он был для нее чем-то вроде занимательного ребуса, а Луиза обожала ребусы. Но в случае с Хавьером она была просто обязана проявить волю и противостоять искушению. До тех пор, пока у него не отпадет охота прятать от мира все лучшее, что было в нем, надеяться ей не на что.

– Есть вещи похуже одиночества, – сообщила Луиза.

Если бы только она сама в это верила.

На следующее утро некоторые гости Клифтон-Холла задержались в постели дольше обычного, поскольку не имели желания принимать участие в прогулке к близлежащим руинам, столь дорогим сердцу миссис Тиндалл.

Среди этих любителей поваляться в кровати были лорд и леди Уэзерби и мистер и миссис Симпкинсы, про которых было доподлинно известно, что они обмениваются супругами так же обыденно и часто, как другие люди меняют наряды. Леди Ирвинг отказалась от прогулки по причине, вызывающей куда меньше нареканий: она и лорд Везервакс продолжили незаконченную накануне вечером игру в карты.

– Дворецкий Хавьера обмолвился, что самые лучшие вина из коллекции еще не подавались, – ворчала графиня. – Не попотчевать гостей лучшими винами на Рождество! Неслыханно!

Луиза посмотрела через плечо графини на мирно дремлющего за карточным столом лорда Везервакса. Свои карты он держал в руке веером так, что их видели все.

– Мне кажется, ваш партнер еще не вполне протрезвел со вчерашнего дня, и лучше бы ему воздержаться от новых возлияний, – возразила Луиза. – Право же, тетя, вам не совестно обирать беднягу до нитки, пользуясь его состоянием?

– Я никогда ничего не стыжусь, – с хищной улыбкой объявила леди Ирвинг. Луизе она чем-то напомнила акулу – серебристый отлив тюрбана и платья графини был как раз в масть. – Кроме того, без меня гулять тебе будет куда приятнее. Миссис Тиндалл в качестве компаньонки, – тут тетя понизила голос до шепота, – именно то, что нужно девушке в твоем положении. Что бы ты ни делала, она ничего не заметит. Так что действуй. В разумных пределах, конечно.

– Я всегда веду себя благоразумно, – со вздохом констатировала Луиза и осталась невозмутимой, когда леди Ирвинг бесцеремонно шлепнула ее веером по голове.

На прогулку к развалинам, где, по словам залившейся стыдливым румянцем миссис Тиндалл, покойный муж признался ей в любви, отправились: леди Аллингем с дочерьми, которых она не отпускала от себя ни на шаг, Джейн, Локвуд и Киркпатрик, а также синьора Фриттарелли под руку с миссис Протероу, дородный мистер Чаннинг, за все время пребывания в Клифтон-Холл не произнесший больше дюжины слов, и Фредди Пеллингтон, который был ненамного разговорчивее мистера Чаннинга.

И, конечно, лорд Хавьер. Он шел впереди рядом с миссис Тиндалл, и Луиза имела возможность вдоволь полюбоваться его осанкой и оценить элегантность наряда, выдержанного в холодных серых тонах: от светло-серого под цвет глаз пальто, до угольно-черных, в тон волосам сапог. Руки были в перчатках, что не помешало Луизе живо представить его узкую кисть и длинные проворные пальцы.