И это было чудом.
Лорд Хавьер никогда бы на этом не остановился; лорд Хавьер – если это проклятое создание когда-либо существовало – не задумывался бы над тем, понимает ли его партнерша, к чему ведет развитие событий, принимая как должное обоюдность желания и опыт партнерши.
Но Алекс знал, с кем имеет дело. И потому дальше поцелуев он не пошел.
– Что такое? – спросила Луиза, и он открыл глаза, видя перед собой лишь туманный силуэт ее лица. Но темные полоски бровей он различал и не мог не заметить, что она нахмурилась. – Что-то не так?
– Я хочу получить ваше разрешение перед тем, как начать снимать с вас одежду.
Она снова засмеялась.
– Я полагала, что уже дала вам разрешение в порядке презумпции, но все равно спасибо, что спросили. Должна ли и я со своей стороны попросить у вас разрешение?
– Считайте, что вы его уже получили. Милости прошу. Когда вам будет угодно. В любое время.
– В любое время?
Он не мог отчетливо видеть ее лицо, но в голосе мисс Оливер слышалось веселье.
– Я буду иметь это в виду, – продолжала Луиза. – Если, к примеру, мне не понравится суп, который подадут сегодня на ужин, я скажу: приношу всем мои извинения, но, поскольку есть мне не хочется, я займусь тем, что мне больше по вкусу – начну снимать одежду с хозяина дома.
Хавьер думал, что тверже уже некуда, а оказалось, что есть куда. Нагота… Признание на публике…
Он поймал себя на том, что задержал дыхание. А когда, наконец, выдохнул, Луиза опустилась к нему на грудь, накрыв его своим телом, словно одеялом.
– Ммм, – сказала она и потерлась об него.
– Вы меня шокируете, – шутливым тоном произнес граф.
– Я читала «Фанни Хилл». Очень познавательная книга.
– Вы прочли «Фанни Хилл»? – Он покачал головой. – Не знаю, чему я удивляюсь.
– И я не знаю. Уж вам-то должно быть известно, что я хочу знать все.
Луиза оторвалась от его груди. Теперь он смог разглядеть ее черты. Выражение лица у нее было самое решительное. Завиток выбился из прически и упал на лицо. Она убрала его за ухо.
– К примеру, я хочу увидеть то, что Фанни называла аппаратом.
Алекс приподнялся, опираясь на локти. Внезапно ему стало неловко.
– Вообще-то она называла его и другими словами тоже, но вы знаете, что я имею в виду.
– Да, – откликнулся он. – Ну что же, я дал вам разрешение снять с меня одежду. – Боже!
Как бы там ни было, раздевать его Луиза не стала, а принялась водить ладонью по его ноге, видимо с познавательными целями. Граф замер. Между тем ее ладонь медленно продвигалась вверх по внутренней стороне бедра. Нащупав искомое, Луиза подняла на него глаза.
Хавьер со свистом втянул воздух.
– Превосходно, – сказала Луиза. – Вижу, что вам нравится. Я снова это сделаю.
Зачем он выбрал такую неудобную позу? Почему бы просто не упасть навзничь? И граф лег на спину, предоставив Луизе полную свободу действий.
– Я чувствую себя словно на пиру. С какого блюда начать дегустацию?
– У вас на удивление образная речь, – произнес он, слегка задыхаясь, и замолчал, когда она вновь пустила в ход руки.
Расстегнув бриджи, Луиза добралась до искомого.
– Я и не думала, что ваш аппарат будет столь мягким на ощупь.
– Мягким? – Граф поднял голову и нахмурился. Да им можно человека убить, как дубиной.
Луиза наморщила нос.
– Это я о текстуре.
Ее пальцы скользнули вниз, затем вверх, обхватив чувствительную головку. Хавьер бессильно опустился на ковер. Слов у него не было. Луиза с интересом разглядывала появившуюся на головке капельку.
– Ваше тело работает так же, как и мое, – заметила она. – Увлажняется при возбуждении.
Исследовав предмет своего интереса на ощупь, Луиза наклонилась и лизнула кончик.
Хавьер непроизвольно дернулся. Все тело свело от напряжения.
– Могу предположить, что вам и это понравилось, – сказала она и с энтузиазмом принялась исследовать его губами и языком.
– Ммм, – только и сумел промычать граф.
– Метко подмечено. Тогда, на кушетке, я только так и могла выразить свои ощущения.
Оказалось, что в нем все еще теплится гордость. И совесть тоже. Потому что он вдруг осознал, что вот-вот разрядится прямо в руку девственницы из приличного общества.
Реакция графа была мгновенной. Он сел и застегнул бриджи. У него хватило воли справиться с похотью.
– Теперь, когда вы получили представление о моем аппарате, – эти слова было трудно произносить с серьезным выражением лица, – настал мой черед. Так из какой книги мне следует почерпнуть вдохновение?
– Я ничего не могу вам предложить, – произнесла Луиза. Зрачки у нее стали огромными, из-за чего глаза казались черной бездной. Бездной, которая грозилась его поглотить.
Жаль, что ей нечего ему предложить.
– Тогда предложу я. «Бурю» Шекспира. – Он любовался ее румянцем, тем, как поднимается и опускается ее грудь в такт частому дыханию.
Ему не потребовалось прилагать много усилий, чтобы приспустить лиф с глубоким, по моде, декольте. Немного поработав над корсетом, граф высвободил грудь, и вот Луиза предстала перед ним наполовину обнаженная. Спущенные рукава сковывали руки, и в этом тоже было что-то до боли возбуждающее.
Хавьер ничего не делал, лишь смотрел, словно впервые в жизни видел женскую грудь. Затем с некоторой опаской он провел рукой по соскам. Луиза резко втянула воздух, и он испугался, что позволил себе лишнее.
– Почему «Буря»? – спросила Луиза. Она сидела, боясь шелохнуться.
Хавьер благоговейно накрыл ее груди ладонями.
– «Буду пить с того стола, где нектар сосет пчела», вы ведь помните песенку Ариэля?
Он наклонился и прикоснулся губами к розовому соску.
Луиза вскрикнула, и этот звук был для него как песня.
К тому времени, как он поднял голову, Луиза вся трепетала.
– Ваша цитата не подходит. Ни одна пчела никогда со мной такого не делала.
– Вы не можете обойтись без размышлений даже минуту, верно?
– Не могу, – со вздохом призналась Луиза и обняла его, прижавшись всем телом.
Сердце графа болезненно и радостно сжалось.
Ладно, на этот раз пусть будет «Мера за меру», раз «Буря» ее не устраивает.
– Вы в собственное сердце постучитесь. Его спросите, знало ли оно… – прошептал он ей на ухо.
– Вы хотите, чтобы я поверила, что вас интересует мое сердце? Но я-то знаю, что это не так, лорд-беспутник, – пробормотала Луиза, смеясь, и, словно в наказание, прикусила мочку его уха.
Ушат ледяной воды не остудил бы Хавьера так, как эти слова.
– Всякий раз, как мы приступаем к раздеванию, вы считаете нужным напоминать о моей репутации.
– Только в шутку, – прошептала она, целуя его в шею.
Итак, она называла это шуткой.
Когда-то и он в шутку говорил, что у него нет сердца. Но ему не приходило в голову, что Луиза всерьез считает его бессердечным.
Тень лорда Хавьера продолжала нависать над ним. Ни он, ни она не могли забыть о его репутации, даже когда были наедине.
Граф тяжело вздохнул.
– Алекс, вы не могли бы напомнить мне, что еще было в той песне Ариэля?
Бедняга Ариэль не был свободен в выборе. Свои чудесные способности он мог применять, лишь исполняя чужие желания. «Ночью лютик даст мне кров, там засну под крики сов». Такое простое желание. И недосягаемое. Хавьер прекрасно его понимал.
Но у Хавьера на каждый случай жизни имелась маска под своим номером. На этот случай как нельзя лучше подходило выражение номер пять: насмешливое фиглярство. Вот его он и надел. Маска была ему как раз впору, сидела лучше, чем любая другая. Удобная, разношенная, как старый туфель.
– Весело, весело жизнь проведу, там, где цветочки висят на кусту, – продекламировал он для Луизы.
Жить весело и беззаботно – разве не для этого он рожден?
– Вот этого я и ждала, – пробормотала она.
Мисс Оливер гладила его через одежду, и вскоре желание выжгло из головы все мысли.
– У вас есть куст, – шептала она ему на ухо, – у меня цветок. Так что мешает мне на вас повиснуть?
Она продолжала водить рукой по самым чувствительным частям его тела, и ничего не хотелось ему сильнее, чем пойти на поводу у желания.
А чем все закончится, уже неважно. Либо он ее совратит, либо женится на ней. Либо и то, и другое.
Черт! Нет, этому не бывать.
Он никогда даже не рассматривал подобного сценария. Не имел права.