— Миссис Карр. Ты знаешь, кого, черт возьми, я имею в виду, — отвечаю я сурово. Я все еще акула. Независимо от того, какой рыбкой гуппи я чувствую себя из-за Эллисон, я акула, черт побери.
— Ладно. Знаешь, это не было бы проблемой, если бы ты просто иногда ко мне прислушивался. Как много раз я говорила тебе...
Я завершаю разговор.
Прямо сейчас мне не до этого. Сейчас не до этого и Эллисон. И то, что я знаю о кончине ее брака, в то время как она тусуется и ест со мной мороженое, заставляет меня чувствовать себя вроде как виноватым. И все же не до такой степени, чтобы захотеть остановиться.
Я одеваюсь в повседневную одежду и направляюсь в главный дом, решительно настроенный поступить по отношению к ней правильно. Сделать из нее картинку эротического совершенства, так чтобы она никогда не столкнулась с такой болью и унижением.
Превратить ее в шлюху, которую захочет Эван.
Это не справедливо по отношению к ней... черт, это не справедливо по отношению ко мне, но он не остановится. Он никогда не изменит свой развратный образ жизни. Это все, что он знает, все, что он когда-либо видел. И Эллисон, такая, какая она есть: красивая, забавная и охрененно восхитительная — никогда не оставит его.
Добро пожаловать в настоящую игру, именуемую Жизнью, где каждый из нас — игрок, но никто никогда по-настоящему не выигрывает.
В момент, когда Эллисон входит в комнату и направляется к своему месту, я иду к ней навстречу. Я хватаю ее за плечи и притягиваю к себе, заставляя ее удивленно вздохнуть. Эти широко распахнутые, сверкающие глаза ищут на моем лице мотив странного поведения. Я смотрю на нее в ответ, ища то же самое.
— Элли, — сглатываю я, внезапно нервничая, чтобы озвучить следующие слова. Не потому, что из всего сказанного мною в прошлом они звучат более шокирующими. А потому что, возможно, являются самой правдивой, самой реальной вещью, в которой я только позволял себе признаться. — Элли, мне нужно прикоснуться к тебе. И чтобы ты прикоснулась ко мне.
Она не отвечает, но ее тело, такое мягкое и хрупкое в моих крепких руках, трепещет согласием. Я позволяю своим рукам скользнуть по ее плечам и вниз по рукам, где я переплетаю наши пальцы. Затем я тяну ее к передней части комнаты, не разрывая свой пронзительный взгляд. Она не сопротивляется. Ее ноги двигаются одна за другой, сочетаясь с моими шагами в синхронном танце. Она хочет этого. И, может быть, на каком-то уровне, она хочет меня.
Мой голос громкий и отчетливый, но я говорю только для нее.
— Акт занятия любовью, секса — это праздник для чувств. Дело не в ощущениях, а в том, чтобы видеть, как извивается ваша возлюбленная в экстазе. Слышать, как она стонет, произнося твое имя. Чувствовать запах обильного, мускусного возбуждения, — я облизываю губы в предвкушении своих следующих слов. — Чувствовать ее на своем языке.
Губы Эллисон приоткрываются, но из них не вырывается ни звука. Ее глаза ненадолго задерживаются на моем рте, затем переходят на наши переплетенные пальцы. Я остро осознаю, что она и все остальные это видят, и заставляю себя отстраниться. Я поворачиваю ее тело лицом к классу.
— Я собираюсь показать вам, как ощущать вашего партнера каждой вашей частичкой. Как излучить силу чувств и свести их с ума, даже не успев раздвинуть ноги, — заявляю я, мой голос грубый и чуть ли не с придыханием от нанесенного самому себе мучения. — Объединяемся в пары, пора вам узнать своих соседей немного лучше.
Я перекладываю алые волосы Эллисон на другую сторону и наклоняюсь, чтобы разместить свои губы возле ее уха.
— Ты со мной, дорогая.
*
Мягкая, чувственная музыка играет на заднем фоне. Яркость каждой лампы убавлена до приглушенного свечения. А у женщин... завязаны глаза. У каждой из них, но не у меня.
— Начинайте с задней части ее шеи, скользите только самыми кончиками пальцев к ее плечам. Да, все верно. Именно так, дамы. Теперь, по очереди ведите их вверх и вниз по ее рукам к внутренней стороне ладони. Медленно. Очень медленно. Помните: это приключение. Хорошо. А теперь медленно перемещайте пальцы к верхушке ее груди. Опускайте их вниз к краю ее груди. Да, прямо туда.
Они делают, как им сказали, полагаясь только на звук моего голоса и свои другие усиленные чувства в качестве ориентира. Я слышу их тяжелое дыхание и вздохи от вновь обнаруженных ощущений, когда девушки исследуют тела друг друга, но могу видеть только одну — ту, что передо мной. Единственную, которая завладела моим вниманием в тот момент, когда вошла в мою жизнь и подожгла мой оазис в пустыне.
Мои пальцы поглаживают обнаженную кожу на ложбинке у горла перед тем, как скользнуть к верхушке ее груди. Мне так сильно хочется прикасаться к ней. Я изнываю от боли — так сильно мне хочется позволить своим рукам опуститься по этому скользкому склону к ее твердым как камешки соскам, которые выделяются через ткань ее зеленой, шелковой блузки. У нее перехватывает дыхание, от чего грудь ее вздымается, и готов поклясться, она тянется ею ко мне, изнывая от того же самого желания.
— Наклонитесь, дамы. Позвольте ее запаху окружить вас. Не бойтесь использовать все ваши чувства. Скажите ей, как приятно к ней прикасаться. Как восхитительно вы себя ощущаете, касаясь ее.
Все они подчиняются. Я знал, что они так и сделают. Мы уже на третьей неделе, и женщины умирают, как хотят физического контакта. Дело в том, что, хотите — верьте, хотите — нет, женщины являются более сексуально раскованным полом. В то время как мужчины проявляют себя более активно в своих желаниях и становятся твердыми, если у них между ногами хлестнет сильный ветер, женщины могут возбудиться чуть ли не от чего угодно. Порно с геями, грязные разговоры, нежные ласки, простое тлеющее желание... все это может завести их. До тех пор, пока женщина эмоционально открыта так же, как и ее ноги. Но это уже совершенно другой урок. На обучение женщины всем способам привлечения и соблазнения уйдет больше, чем шесть недель. Черт, мне потребуется шесть месяцев.
— Вы чувствуете это? То, как бьется ее сердце, когда вы касаетесь ее груди? Какой влажной становится ее кожа, когда вы проводите по ней? Это возбуждение. Она завелась. Мои поздравления. Вы заставили честную, замужнюю женщину жаждать ваших прикосновений.
Я не осознаю, что только что рассказал о реакции Эллисон на мои прикосновения. Я бы столько всего мог с ней сделать, еще так много других способов, которыми я хотел бы почувствовать ее в своих умелых руках. Я хочу стать ближе, но не могу. И даже со своим твердым, пульсирующим и умоляющим об освобождении членом, я не могу. Так что на данный момент я довольствуюсь тем, что есть. Быть может, это единственный шанс, который мне выдастся.
Я придвигаюсь на дюйм ближе, так что наши тела совсем немного соприкасаются; жар наших тел создает неоспоримое трение, которое электризует нашу кожу. Затем я беру ее дрожащую руку и располагаю на своей груди, подавляя стон.
— Твоя очередь, Элли,— шепчу я, чтобы только она слышала меня. — Прикоснись ко мне.
Она глубоко вдыхает и прикусывает свою дрожащую губу.
— Как?
Мой голос низкий и хриплый, на грани сдержанности.
— Так же, как я касался тебя. Именно так, как хотелось бы, чтобы прикасались к тебе.
Я смотрю, как она делает несколько вдохов, чтобы успокоить нервы. Затем медленно, мучительно, как будто хочет стереть каждую частичку моего самоконтроля, она скользит своими нежными руками по моим плечам, разминая твердые мышцы, заключенные в белую льняную рубашку. Просто изумительно, как ей удается сделать такое невинное прикосновение таким грязным и сексуальным. Это ощущается, словно она раздевает меня, раскрывает меня. Развращает меня.
— Больше, — хриплю я. Мое дыхание сбивается, а кожа горит. Эллисон проводит своими руками вниз по моим рукам до тех пор, пока ее пальцы не глядят внутреннюю поверхность моих ладоней. Затем она трогает мою талию, мой живот. Ее ноготки проводят по твердым краям моего брюшного пресса, уделяя время на то, чтобы прочувствовать каждую выпуклость мышц. Я задерживаю дыхание, опасаясь, что она продолжит свое путешествие вниз на юг. Я не стыжусь того, как реагирует на нее мое тело, но знаю, что не произойдет ничего хорошего, если ее руки почувствуют, насколько я тверд. И существует вероятность того, что она даже не будет знать, что с этим делать.