Сайрита Дженнингс - Испорченный

Элли направляется к звуковой системе Bose, расположенной на стойке, и выуживает маленький розовый iPod из кармана своего кардигана.

— Скажу тебе честно — у меня совершенно нет чувства ритма, и кроме того я была награждена жестоким даром в виде двух левых ног. Поэтому будь со мной нежнее.

В ответ я приподнимаю бровь, но она слишком занята прокручиванием своего плейлиста, чтобы заметить мой взгляд.

— Откуда ты знаешь, что я умею танцевать?

Она на миг бросает на меня взгляд, прежде чем повернуть регулятор громкости.

— Я видела тебя с теми стриптизершами. Уверена, ты точно знаешь, какого рода танцы привлекают парней.

Рев басов наполняет комнату, в сочетании с оцифрованными барабанами. Сначала меня это выводит из себя, но затем я чуть ли не заливаюсь истерическим смехом от выбранной ею песни. Элли выпутывается из своего кардигана и крутит им над головой, истерически смеясь.

— Давай, Супер Майк²⁵! Покажи мне, как оседлать этого пони!

И она права — девушка не умеет танцевать. И это еще мягко сказано.

Она двигается в стиле эдакого микса из танца надломленного цыпленка, прежде чем попытаться исполнить попой непристойные движения. И хотя этот танец не будет представлен никому — ни мужчине, ни женщине или ребенку — Элли совершенно точно никогда не следует даже пытаться его станцевать. Сначала я подумал, что у нее попу свело судорогой. Или же ее задница заснула, и она пытается ее разбудить. Я не могу даже поинтересоваться, потому что слишком обессилен от смеха, чтобы связно произнести хоть слово. Черт, даже я немного похрюкиваю.

— Ох... Боже, остановись! Стоп! Ты... убиваешь... меня!

— Что? — невинно спрашивает она, все еще согнувшись в конвульсиях. Она хмурит брови, концентрируясь. — У меня получается? Она двигается? Я несколько недель тренировалась!

— Элли! Прекрати! Ты покалечишься!

Я наклоняюсь, чтобы положить руки на колени, пытаясь отдышаться. Я поднимаю взгляд вверх и вижу, как она хлопает в ладоши и с каждым хлопком пытается заставить трястись свою задницу. Меня опять скручивает пополам от смеха, а по лицу катятся слезы.

— Да все равно. Я наловчилась. Я разобралась с этим дерьмом. Майли даже рядом не стоит!

Я хохочу так сильно, что начинаю кашлять, и едва не падаю на колени от изнеможения.

— Если ты не остановишься, я тебя придушу! Ты убиваешь меня своими ужасными танцевальными движениями!

В конце концов, она выпрямляется и упирается своим крошечным кулаком в бедро.

— Ну ладно, что я делаю не так? Как я смогу чему-нибудь научиться, если ты просто продолжаешь надо мной смеяться? — она пытается сделать строгое, серьезное лицо, но я вижу улыбку в уголках ее рта. Когда она не может больше бороться, она воет от смеха вместе со мной, пока мы оба не оказываемся на полу, сжимая животы.

— Я говорила, что не умею танцевать! — говорит она, тыча в мою руку своим пальцем. Мы потратили десять минут, просто чтобы восстановить дыхание. Стоит мне подумать, что приступ смеха закончился, как в голове опять пролетает флэшбек того, как она наклонялась, становясь чуть ли не раком, и крутила своими ягодицами с тем усердным выражением на лице. К счастью, песня давно закончилась и перескочила на что-то менее печальное, иначе, наверное, я бы надорвал свою селезенку.

— Охренеть, Элли. Ты не умеешь танцевать. Ты действительно не можешь этого делать.

Она переворачивается на бок и смотрит на меня, несколько слез от смеха блестят в ее глазах.

— Так, ты думаешь... думаешь, именно поэтому Эван так поступает? Я имею в виду, если я так отстойно кручу своей задницей, то, вероятно, так же отстойно делаю... и другие вещи, да?

Я поворачиваюсь к ней лицом, потому что улавливаю странное чувство, которое сменяет веселье в ее словах. Это что-то похожее на грусть с сочувствием и гневом в одном флаконе, но оно вдавливается пустотой в мою грудь. Это чувство слишком сильное, слишком сложное для описания. Но я точно ощущаю его. Я чувствую его в самой Элли.

— Вставай, — говорю я, поднимаясь на ноги, и протягиваю руку, чтобы помочь ей подняться. — Никогда не прощу себя, если позволю тебе поверить в то, что это отдаленно похоже на танец.

Элли позволяет мне поднять ее на ноги и разглаживает свое платье на бедрах.

— Ну что ж. Тогда как бы ты это назвал?

Я касаюсь веснушек на ее переносице.

— Возможностью, над которой следует потрудиться.

*

— Вот так?

— Да, именно. Опусти бедра немного ниже.

— Так?

— Да. Хорошо. Теперь верти ими.

Я знаю, о чем вы думаете.

По-видимому, я сам напросился. Наверное, я полный мазохист, который доводит свои шары до синевы. Но выслушайте меня.

Элли нуждалась в помощи, и, увидев ее настолько уязвимой и незащищенной, узрев в этом надежду на то, что она переключит свое внимание с Эвана, я был вынужден сделать все, что было в моих силах.

К тому же, мне просто хотелось чувствовать ее крутящуюся задницу перед собой, в то время как я сжимаю ее бедра. Эх, я всего лишь мужчина. Хотите, подайте на меня в суд.

— Я чувствую себя глупо, — говорит она рассержено. Я понимаю, что она пытается вырваться, но крепче сжимаю руки на ее бедрах, проклиная тонкий слой мягкого хлопка, через который я чувствую ее кожу. Меня даже не волнует, чувствует ли она мою эрекцию, которая упирается ей в задницу. На каком-то уровне я хочу, чтобы она чувствовала. Может быть, тогда она поймет, что делает со мной.

— Ты не выглядишь глупо. Ты бы себя видела.

— Правда?

Осененный этой внезапной гениальной идеей, я поворачиваю ее к себе лицом.

— Правда. Давай я тебе покажу.

Я веду Элли в спальню, в то время как песня меняется на что-то медленное и знойное, но не менее провокационное. В комнате полумрак, только освещение из коридора создает дорожку света на нашем пути. Я включаю ночник, который освещает пространство достаточно, чтобы она смогла увидеть то, что вижу я.

— Становись здесь, — нежно командую я, останавливая ее перед зеркалом в золотой раме до пола, расположенным рядом с моим гардеробом.

— Ты шутишь, да? Ты хочешь, чтобы я танцевала перед зеркалом?

Я встаю за ее спиной всего лишь в дюйме от нее.

— Ты хотела увидеть, насколько сексуально выглядишь. Это твой шанс.

Мягкий, приглушенный свет падает на контур ее скул и губы, когда она смотрит на меня в зеркало.

— Но это так... — ее голос похож на хриплый шепот, но я слышу его громко и отчетливо. С этого ракурса я вижу ее всю. Я могу любоваться румянцем на ее коже и тем, как он переходит вниз к вершинам ее грудей. Я наблюдаю, как она прищуривает глаза, пока крутит бедрами из стороны в сторону, и я нахожусь словно в состоянии алкогольного опьянения, а моя энергия перетекает из моего тела в нее. И она видит, как моя рука оборачивается змеей вокруг ее талии, чтобы примоститься на ее животе, прижимая ее ко мне, когда я слегка толкаюсь к ней.

Рот Элли приоткрывается, и с ее губ срывается что-то чувственное и жадное. Она продолжает двигаться в такт, покачивая своим телом вместе с моим. Музыка медленная, но такт заразителен, словно секс на аудиокниге. Я чувствую дробь барабанов в груди, и моя душа поет под струнный квартет. Мои движения становятся более плавными и инстинктивными, как если бы я вошел в Элли прямо здесь, прямо сейчас. Как если бы я трахал ее сзади, прямо здесь перед зеркалом, наблюдая, как она кончает в моих руках.

Мои руки двигаются от ее живота к грудной клетке, и я чувствую, как ее дыхание становится тяжелее, словно ей не хватает драгоценного воздуха. Тем не менее, в этот момент она выглядит настолько спокойной, что закрывает глаза и полностью отдается ощущениям музыки. И наблюдая, как она прикусывает свою нижнюю губу, как ее голова откидывается на мою грудь, я растворяюсь в ней полностью.

В этот момент я точно должен остановиться. Мне необходимо сказать какую-нибудь глупую шутку, которая разрушит напряжение наших сросшихся тел, ее спины, прижатой к моей груди, моей эрекции, упирающейся в ее задницу. Это будет умно и ответственно. Это будет тем, что я хотел бы сделать в любое другое время, с другой девушкой, и в другой жизни. Но все, что я сейчас вижу и от чего не могу отвести глаз — это ее бедра в зеркале, прильнувшие к моим. Я не могу чувствовать ничего, кроме того как мое тело, как влитое, подходит к ее, и как ее руки перемещаются к моей шее, перед тем как погрузиться в мои волосы.