Раз, два, три, четыре. Когда они покинули деревню курайи, занималась заря. Они шли, казалось, уже целую вечность, двигаясь против течения извилистого ручья, взбираясь вверх, к вершине водопада. Временами им приходилось ползти на четвереньках, карабкаясь по сильно пересеченной местности.
Раз, два, три — она наткнулась на Девлина.
— Простите, я не заметила, что вы остановились. Он откинул назад шляпу, с полей ручьями хлынула вода. Он внимательно посмотрел на Кейт, и темные брови сдвинулись — он явно здорово разозлился
— Почему ты не сказала мне, что уже на последнем издыхании?
Теперь, когда они остановились, ее ноги так дрожали, что она едва стояла, готовая рухнуть в вязкую жижу прямо у ног Девлина. Она попыталась выпрямиться, но спину ее свело судорогой.
— Со мной все нормально.
— Я вижу, как нормально. — Он обнял ее за талию.
— Не надо нести меня. — Она опустила руки на его плечи, когда он поднял ее. — Я могу идти сама».
— Думаю, что никогда не встречал более упрямого человека, чем вы, профессор.
— Я не упрямая. — Она закрыла глаза, расслабясь в его объятиях.
Одной рукой он крепко прижал ее к своему боку. Другой продолжал прорубаться сквозь чащу. Каждый его шаг отдавался дрожью в ее теле. Его сильные, упругие мускулы вздувались от напряжения у самых ее грудей. Его шея, мокрая, соленая от пота была притиснута к ее губам. Запах его кожи дразнил ее, мускусный, пряный.
Мужчина и женщина. Единственные люди на всем белом свете, — подумала она, прижимаясь к нему сильнее, умиротворенная его объятиями.
Примерно через час — каким же он был долгим! — дождь прекратился, как будто Бог завинтил небесный вентиль. Солнечный свет просачивался сквозь пелену листьев, рисуя золотые стрелы в воздухе, настолько влажном, что он давил на ее плечи как плащ. Кожу саднило, она натерла ее об одежду. А Девлин шагал себе и шагал. Неужели этот человек никогда не устает?
Девлин остановился, когда они подошли к широкому участку воды: здесь было верховье. Ручей вырывался из реки над ними, перекатывался каскадами через каменистую скалу, образуя заводь, потом углублялся в джунгли, чтобы вернуться назад, в реку, но уже ниже водопада. Целый день пути, а они находились только на полпути к вершине водопада.
— Постарайся не свалиться в воду. — Девлин опустил ее на узкую полоску песка около воды.
— Мне можно искупаться? — спросила она, смотря на чистую воду, чувствуя, как манящие брызги от маленьких игрушечных водопадов холодят ей щеки.
— Позже.
— О, наверное, нужно что-то делать. — Она попыталась встать, очень похожая на марионетку с оборванными нитками.
Две сильные руки легли на ее плечи и заставили ее опуститься обратно на песок. Она подняла глаза — он улыбался, в его глазах светилась скрытая нежность.
Все в ней встрепенулось от этой улыбки. Знал ли он сам, насколько привлекательна его улыбка? Она хотела коснуться этой улыбки, почувствовать изгиб его губ своими пальцами.
— Отдохни немного, пока я сооружу укрытие.
Она ловила каждое его движение. Он был похож на ягуара, такой же сильный и грациозный. Он расчистил лужайку, сложив около ручья срубленные ветки и лианы.
Солнце пробивалось сквозь листву над головой, освещая пенистую воду. Она опустила руки в прохладную заводь и обмыла себе лицо и шею, предоставив воде вольно стекать по ее шее и грудям. Как приятно. Такая холодная. Может, он и не заметит, если она снимет блузку, подумала она, вытягивая мокрую ткань из-под брюк. Это было заманчиво, но все же остатки стыдливости не позволяли решиться на это.
Она развязала завязки, сделанные Девлином из прутьев, чтобы она могла хоть как-то запахнуть свою растерзанную блузку. Набрав пригорошню воды, она облила груди, вымыла подмышки и обтерла тело сзади. Однако этого было мало, чтобы избавиться от усталости и напряжения.
Она легла на песок, на бок, положив руку под голову. Она должна помочь ему. Она обязательно поможет, только сначала немного отдохнет. Всего несколько минуточек. Ее веки сомкнулись. Несколько минуточек.
Здоровый сои, — подумал Девлин, оглядываясь назад, туда, где на песке лежала Кейт. И он отлично понимал ее. Он чувствовал себя измотанным, но ему привычны и жара, и здешняя сырость. Он не должен будить ее, но чем меньше ночей они проведут наедине в джунглях, тем лучше для всех.
Он срезал четыре бамбуковых палки и забил их в песок плоским камнем, укрепив самые длинные куски — которые были примерно по шесть футов — впереди, а два коротких — по четыре фута — сзади так, чтобы образовалось нечто вроде треугольника. Он соединил палки ветками и лианами и накрыл этот каркас банановыми листьями. Землю он тоже покрыл банановыми листьями и потом подошел к Кейт.
Спит, как дитя, — подумал он, отбрасывая мокрую прядь волос с ее щеки. Она шевельнулась, когда он прикоснулся к ней, утыкаясь губами в его ладонь, ее дыхание теплым дуновением овеяло его запястье. Его горло сжалось от прилива чувств. Вожделение колотилось в его венах, горячее, бурлящее, он жаждал эту женщину. Он хотел держать ее в своих объятиях. Он хотел вкушать ее сладость, чувствовать, как льнет к нему ее тело, насладиться каждым дюймом ее тела.
Вам придется смириться с — тем, что вы будете моим героем. Ее слова эхом отдавались в его голове. Она доверяла ему. Она зависела от него, ибо только он мог доставить ее обратно к отцу. Улыбающееся лицо Фредерика всплыло в его памяти. Доверие. Вера. Их Девлин не мог предать.
Он взял ее на руки, чтобы отнести ее в укрытие, потом нужно будет раздобыть что-нибудь на обед. Она была такой хрупкой, такой маленькой и нежной в его руках. Розовый бутон в джунглях. Розовый бутон, который он будет охранять, что бы ни случилось.
Сладкий запах свежесрезанных листьев приветствовал его, когда он вошел под сооруженный им навес. Она свернулась в его объятиях, уткнувшись лицом в его плечо. Когда он собирался положить ее на ароматные зеленые листья, она ухватила его за полу распахнутой рубашки. Он осторожно разжал ее пальцы. Она недовольно застонала во сне, а губы ее обиженно надулись.
Он почувствовал, как все его благие намерения вдребезги разбиваются об острое лезвие клокочущего в нем желания. Он погладил ее по щеке. Он наклонился ближе, движимый неутоленной жаждой, он ощутил тепло ее дыхания око по своих губ. Было бы так легко соблазнить ее и добиться столь желанной ему близости. Так легко предать их обоих.
Он сел на пятки, сделал несколько глубоких вдохов. Ее одежда была насквозь мокрой, белый хлопок прилип к коже, обрисовывая выпуклости ее грудей, под тонкой материей розовели смутные тени сосков. Сквозь разорванные полы блузки он увидел красные следы у края лифчика, там, где мокрая ткань натерла ее нежную кожу. Если она не снимет эти мокрые тряпки, у нее завтра же начнется воспаление и появится сыпь.
— Кейт. — Он откинул волосы с ее висков. — Проснись, милая.
Она застонала и повернула-голову.
Ему срочно надо уйти. Никакая сыпь не могла сравниться с теми страданиями, которые испытывал он. Девлин начал было отодвигаться, но представил, каково ей будет утром, когда вся кожа будет болеть и покроется волдырями.
— Проклятье.
Он быстро скинул с нее ботинки и носки. Его руки задрожали, когда он начал расстегивать пуговицы на ее брюках. Она никак не просыпалась.
— Вот уж влип так влип. — Он снял с нее блузку и лифчик, пытаясь не смотреть на пышные холмики. Занесло же его в такое место, где он вынужден быть наедине с самой желанной на свете женщиной. Быть так близко от нее и не сметь овладеть ею. — Да, никогда еще не попадал он в такой переплет.
Он стащил с нее брюки. И окантованные кружевами панталончики, с маленькими розовыми бутончиками на пояске. Он почувствовал теплый лен.
— Да поможет нам Бог.
Он прикрыл ее банановыми листьями. Скомкав ее мокрую одежду в руках, он кинулся прочь из маленькой хижины — с такой поспешностью, будто его преследовало целое племя головорезов. •
Кейт перевернулась и потянулась. Ее щека заскользила по чему-то холодному и мягкому, сладкий аромат щекотал ее ноздри.
— Девлин, — прошептала она, шаря рукой по мягкому матрасу рядом с собой, пытаясь найти его, и обнаружила, что одна.
Значит, это был всего лишь сон, подумала она, открыв глаза, его сильные руки обнимали ее во сне, а не наяву.
Она села, моргая и стряхивая с себя сон, пытаясь понять, где находится. Она была в маленькой хижинке, у низенького входа мерцал свет — отблески костра. Огонь был разведен достаточно близко, чтобы ей было тепло, на ее обнаженных грудях плясали огоньки.