Сара Андерсон - Истинный вкус страсти

Эти слова ударили Зеба как обухом по голове. Боль от удара была настолько реальной, что он пошатнулся.

— Я ничего не хочу маскировать. Я не стыжусь тебя, чтобы что-то прятать! — Зеб слишком поздно понял, что перешел на крик. Но остановиться уже не мог. — Я лишь хочу, чтобы у моего ребенка было то, чего я был лишен! Это любящие родители, которым не все равно, как он будет жить. И будет ли вообще!

Лицо Кейси как будто смягчилось, но лишь на мгновение. Она по-прежнему была в ярости и говорила необычно низким голосом, отчего ее слова почему-то ранили с двойной силой.

— Я твоя сотрудница и будущая мать твоего ребенка. Которого я уже люблю, и ты мне тоже небезразличен. Но я не хочу прожить жизнь, выполняя твои приказы. Я подчиняюсь тебе на работе, но не в жизни. Если ты чего-то хочешь, это не значит, что я хочу того же. А сейчас я скажу тебе то, чего повторять не буду. Мне жаль, что у тебя было такое детство. Но это никакого отношения не имеет к тому, что происходит между нами. — Она утерла слезы, текшие по щекам. — Глупо вести себя, будто ты единственный, кто рос в неполной семье.

— Я не веду себя так.

Слишком поздно Зеб вспомнил, что мама Кейси погибла в аварии, когда Кейси было два года.

— Неужели? — Кейси подошла к нему ближе, и на секунду Зеб понадеялся, что прощен и что сейчас она поцелует его в щеку. Но Кейси остановилась. — Мне дорога моя жизнь, Зеб. Запомни раз и навсегда, что я не позволю твоим страхам управлять ей.

Она отвернулась и вышла в коридор. И на этот раз Зеб не стал ее останавливать. Потому что в нем поселилась ужасная догадка. Догадка, что Кейси права.

Какое-то время он просто стоял на месте как вкопанный. Будто окаменев, он посмотрел на обручальное кольцо в своей руке. Отец не связал бы свою жизнь с женщиной просто потому, что она беременна от него. Это неоспоримый факт. А в остальном?

Остального он не знал и, скорее всего, не хотел знать. Он даже толком не знал, что произошло между его родителями. Что больше всего обидело его маму — то, что Хардвик Бомонт оставил ее? Или было что-то еще? Может, он также заставил ее уйти с пивоварни?

Поведение Хардвика Бомонта вполне понятно. Он был женат на состоятельной, обеспеченной женщине. Сам Зеб всего на четыре месяца моложе Чедвика Бомонта. Разумеется, Хардвик сделал все от него зависящее, чтобы скрыть от мира Эмили и Зеба.

И Эмили Ричардс, мама Зеба, возненавидела его за это. А сам он, Зеб Ричардс, — живое напоминание своей матери о грехах его отца. Слишком наглядное напоминание, учитывая те же зеленые глаза. Возможно, поэтому она не смогла полюбить Зеба в достаточной степени. Выходит, во всем виноват не один Хардвик Бомонт.

Кейси не могла на это пойти. Более того, она уже не понимала, что значит «это». Сможет ли она быть с Зебом? Могут ли у них быть крепкие отношения, или все изначально обречено на провал? Сможет ли она работать с ним, или эта идея утопична? Если уйти с пивоварни, то что она будет делать?

Тяжело оставаться и женщиной, и пивоваром. К тому же она в положении. Какая пивоварня возьмет ее на работу, чтобы через несколько месяцев работы начать выплачивать материнское пособие?

Вся эта ситуация абсурдна. А теперь еще и пиво не попьешь, чтобы хоть как-то расслабиться. Только сейчас Кейси осенило — как она будет варить пиво, не пробуя его на вкус?

Вариант оставался один — обратиться к Чедвику. Он всегда найдет ей место в «Першерон драфтс», в этом Кейси была уверена. По крайней мере, раньше материнские пособия Чедвика не пугали. В любом случае «Першерон» — единственная пивоварня, работая на которой ей не придется менять место жительства. А еще ее будущий ребенок — Бомонт. На какую-то часть. По факту Чедвик будет его дядей, а это еще одно преимущество.

Но работа у Чедвика казалась сомнительным спасением. Кейси не шесть лет, а Чедвик ей не отец, чтобы успокаивать. Она взрослая женщина, которая сама заварила эту кашу. И решать свои проблемы она тоже будет сама.

Самое печальное, что Зеб прав. Некая связь между ними и впрямь существовала. Существовала и крепла с той самой минуты, когда Кейси впервые вошла к нему в кабинет. Когда они впервые встретились взглядами. Вспыхнула искра, вступила в действие химия, разгорелось сексуальное влечение. Все эти составляющие привели к умопомрачительному сексу. И когда Зеб делал все, как ей хотелось, он был в прямом смысле…

Идеален!

А когда Зеб был неидеален, он был таковым в самом мрачном проявлении.

Кейси заметила, что идет не к себе домой, а в сторону папиного домика на Брентвуд. Когда она росла в этом домике, он казался ей особняком. При этом Кейси никогда не хотела жить в настоящем особняке. Ее не влекли эти ловушки роскоши. И кольцо с бриллиантом ей было не нужно, сколько бы десятков ее зарплат оно ни стоило.

Кейси хотелось лишь того, что было в ее детстве. То есть папа, который научит менять проводку, бросать бейсбольный мяч и варить пиво. Папа, который всегда может защитить.

В детстве она не знала роскоши, которую можно купить за деньги. Но она была счастлива. Может быть, с ней что-то не так? Может, и впрямь нужно требовать чего-то большего от жизни?

Нет, для Кейси эти вопросы были лишены смысла. Другое дело — что можно требовать от Зеба.

Она обрадовалась, увидев в доме свет. Иногда даже взрослой женщине нужен отец. Войдя внутрь, Кейси почувствовала себя девочкой-подростком, которая осталась ночевать у друзей и теперь ожидала взбучки от папы.

— Папа!

— Я на кухне! — отозвался отец, и Кейси улыбнулась.

Подразумевается, что если одинокий папа на кухне, то он готовит еду. Но только не Карл Джонсон. Уже разуваясь в коридоре, Кейси знала, что у отца на столе не еда, а люстра, дверной звонок или что-то в этом духе.

Она почти угадала. Посреди стола стоял канделябр с разветвленными во все стороны проводами.

Канделябр походил на произведение искусства: хрустальные призмы отражали свет, заставляя всю кухню буквально сиять. Такие вещи уместны в домах, как у Зеба. Здесь же, на папиной кухне, канделябр смотрелся как оригинал Пикассо на исписанном граффити гараже.

Но как же приятно это чувство. Сидеть за столом, когда папа рядом что-то чинит. Это успокаивало Кейси. Она присела на старый стул:

— Привет, пап, как дела?

— Все отлично, как у тебя? — Отец повернулся и замер. — Дочка, все хорошо?

«Нет, все очень плохо, — хотела ответить Кейси. — И я не знаю, как это исправить».

Вместо этого она ответила:

— Пап, я совершила ошибку.

Отец положил руку дочери на плечо:

— Я же говорил, тебе не нужно жить в той квартире одной. В моем доме полно места. Ты попала в беду?

Кейси улыбнулась, глядя на отца:

— Дело не в квартире. Но я повела себя очень глупо, и моя жизнь уже не будет такой, как раньше.

— Это как-то связано с работой? — Пока Кейси искала слова, папа продолжил: — Дело в новом боссе?

Кейси не готовила заранее речь. Она понимала, что красивых слов тут не подобрать.

— Да, дело в нем, — сказала она. — Я беременна.

На несколько секунд отец замер, пальцы сильнее сжали плечо дочери.

— Вот они, эти Бомонты, — выругался он. — Никому из них нельзя доверять. Он сильно тебя обидел?

Кейси подалась вперед, поставила локти на стол, обхватила ладонями голову.

— Нет, папа, дело в другом. Он мне нравится. А я нравлюсь ему. Но это еще полбеды. — Она подняла глаза на отца. Отец смотрел на нее с недоверием. — Он предложил выйти за него замуж.

Старик опустился на стул:

— Замуж? Что ж, это хотя бы по-джентльменски. Не так, как поступал его папаша. — Повисла долгая пауза, и Кейси придвинула свой стул к отцу. — Ты хочешь за него выходить? Дочка, если ты не хочешь, то не надо. Делай только то, что тебе хочется.

— Я не знаю, чего хочу, папа. Делая мне предложение, он четко дал понять, что я не буду работать, а стану сидеть дома как курица-наседка.

Кейси вздохнула. Главная проблема не в этом, и она прекрасно это знала. Главная проблема в том, что она — Кейси Джонсон — будет плохой матерью своему ребенку. А ей так хотелось стать идеальной. Но что она знает о материнстве? Ровным счетом ничего. Ведь у нее самой не было матери.