Ольга Егер - История Одной Оптимистки

— Хочешь конфет? — развеселился мужчина. — Будут тебе конфеты.

Он тут же предоставил девушке целую коробку сладостей, подставил бокал вина, но прежде, чем позволить ей хоть что-то из этого взять, заявил:

— Но обещай, что ты будешь только моей!

— Ничего себе! — завопил Жорж, до этого степенно следивший за событиями. — Я ее сюда не для того привел, чтобы ты делал ей неприличные предложения!!!

— Почему это неприличные? — искренне удивился фотограф. — Я хочу, чтобы она была только моей моделью и у других не снималась.

— Так бы и говорил! — выдохнул Жорж. — Но ей придется сниматься у того, на кого укажет ее продюсер.

— Точнее Джульетта будет сниматься у кого угодно во имя славы, — поправил его Гарольд. — Зато ее вторая и самая что ни на есть реальная половина, Джулия, будет принадлежать только мне! — И он повернулся к девушке. — Ты согласна?

— Почему бы и нет, — пожала плечами она, соглашаясь.

* * *

Гарольд показал новые фото знакомому редактору журнала и тот пустил их в тираж. Сразу после выпуска издания увесистым глянцем ударили по столу сразу двое людей. Первым был Блайд, которому пришлось выдрать выпуск из рук музыкантов, увлеченно разглядывавших фотографии полуобнаженной знакомой. Из-за этого они проигнорировали появление в студии певца. Роб увидел этот журнал еще утром, поэтому молился, чтобы у его друга не было настроения рассматривать картинки в свежей прессе. Вторым недовольным популярностью украинки стал Генри.

— Кто разрешил? — орал продюсер, размахивая глянцем как жезлом. — Ты не имела права без моего согласия.

Она слушала его без единой эмоции на лице, застыв в кресле у стены.

— Считай это подстраховкой. — Спокойно заявила Джулия, когда крики смолкли. — Если разорвешь со мной контракт, я смело могу стать фотомоделью. Ты владеешь поющий куклой, а там, на фото — я! Настоящая я. Живая. Со всеми недостатками.

У Генри отвисла челюсть, он подавился руганью, а девчонка не удержалась от издевки.

— Горло прополощи, а то так ничего и не скажешь! — встала, молча вышла из кабинета, позволив ему насладиться коньяком в компании Честера.

* * *

Роберт в последнее время не мог держать свои мысли при себе и постоянно высказывал их Блайду. Как сейчас, когда они направлялись к Харману. Менеджеру не нравилось настроение певца, внешний вид, серые круги под глазами, агрессивность. Эрик старался абстрагироваться от окружающего и реагировать на компаньона не больше, чем на жужжащую муху. Мечтая хоть на время избавиться от назойливого товарища, музыкант первым скользнул в кабинет продюсера и не сразу понял причины возникшей тишины, такой непривычной для обители Дина Хармана. Шеф перевел взгляд с Эрика куда-то назад, за его плечо… И Блайд замер, развернувшись лицом к сидевшей на диванчике девушке. Строго одетая в белую блузу с ажурными воротником, бежевый пиджак, черную юбку до колен, высокие сапожки, рыжая украинка, скользнула надменным ледяным взглядом по парню, поднялась, и медленно красиво ушла, не проронив ни слова на прощание.

Блайд стоял в полоборота к двери. Желваки на его лице нервно дергались. Он словно не мог решиться на какой-то шаг. Поэтому и замер, глядя вслед «незнакомой» рыжей леди.

— Эрик? — окликнул его Дин. — Ты что-то хотел?

Он не помнил, зачем пришел. Никак не мог вспомнить. Сейчас все мысли метались вокруг одного образа, не позволяя сосредоточиться.

Репетиции могли продолжаться часами, впрочем, ей с недавних пор было все равно. Она предпочитала полностью посвятить себя работе, не идти домой, ни о чем не думать — только петь, танцевать. Такая трудоспособностью полностью окупалась: фото в журналах, интервью, концертная программа, просьбы выступить на разных мероприятиях. Но продюсеру этого было мало. Он хотел, чтобы его «маленький шедевр» затмил старый, то есть, чтобы Джульетта отобрала первое и заслуженное место у поп-дивы Селины.

— Ты должна улыбаться! — кричал Генри на тренировке, и она исполняла любой его приказ. Только Габриэла и Диана ужасались таким переменам в своей подопечной. Однажды они не выдержали и напрямую спросили:

— Что с тобой?

— У тебя в глазах пустота! — добавила от себя Диана, брезгливо сморщив нос.

Их поддерживала и Меган, когда девушка приходила в Центр.

— Раньше ты была пожаром, а сейчас больше похожа на слабый язычок пламени свечи, которая вот-вот потухнет. Мне даже страшно думать об этом! — призналась однажды она.

Джулия слушала все молча, никого не удостоив ответа. Пару раз пыталась соврать окружающим, но знакомые не верили. Ее стали считать каменной леди. Но истинные чувства проявились всего на миг, когда Честер имел свойство прокомментировать ее действия:

— Ты превратилась в настоящего профи! Смеешься по необходимости, играешь свою роль, сквозь боль, болезни…

А потом осекся. На него смотрели лихорадочно горящие ненавистью вперемешку с отчаянием, яростью, мукой зеленые глаза. Менеджеру вдруг показалось, что ему дали пощечину, такую, — отрезвляющую. С той секунды его отношение к девушке изменилось. Он отбросил пренебрежение и жалел ее, стараясь оберегать. День за днем Честер научился смотреть на Джулию, как на дочь, тяжело больного ребенка, которому нужна помощь если не психиатра, то какого-нибудь шамана, изгоняющего злых духов.

Невыносимый день окончился ливнем. Джулия вышла из здания компании «Стоунхерст» прямо под струи дождя. Запрокинула голову к серому небу, наслаждаясь моментом. Это ведь самое удачное время… можно плакать и никто этого не увидит. Но ее видели, за ней следили из машины на другой стороне улицы. «Неужели никто не скроет ее зонтом?» — думал кто-то и кусал губы. Доброжелатель нашелся быстро, правда, девушка не сразу поняла, почему серо-фиолетовое небо внезапно стало черным.

— Привет! — раздалось совсем рядом, и Джулия повернула голову, сосредоточив взгляд на знакомом лице мужчины. Почему-то ей не сразу удалось понять, кто перед ней.

— Ричард? — удивленно и рассеянно спросила она.

— Я шел мимо и увидел тебя, — начал было объясняться мужчина, но его перебил командирский голос Честера.

— Джули!

Он недоверчиво покосился на парня в смешной шляпе, затем осмотрел бледное лицо промокшей до нитки девушки.

— Чес, я доеду сама! — заявила внезапно оживившаяся украинка и не забыла представить незнакомца. — Это мой друг, Ричард Портер.

— Не уверен, — отказался оставлять ее на попечение сомнительной личности менеджер. — Вы собираетесь ловить кэб?

— Нет! — сквозь зубы процедила Джулия, не позволяя Ричарду и слова проронить, ухватила его за локоть и уже подталкивала в сторону ближайшего супермаркета. — Мы сначала в магазин, за… э… лекарством, витаминами там… и домой.

Мысль о том, что эта чахоточная девица, наконец, вспомнила о еде, обрадовала Честера, поэтому он позволил ей уйти в компании чудаковатого типа.

Спустя каких-то три часа Сара открыла дверь и… снова захлопнула ее перед носами притащивших с собой четыре бутылки виски друзей. Но в итоге впустила их в дом и пила со всеми, а потом за компанию водила хороводы вокруг телевизора, напевая при этом «Yellow submarin», дико и глупо хохотала, ползала по полу, изображая то ли свинюшку, то ли собачку (короче, гибрид указанных животных)… Потом были звездочки. Они кружились, подмигивали и не давались в руки.

Утром ее разбудила фраза: «Ну вот! А ты от меня бегала. Пряталась. А сама вон с замашками лесбиянки!».

Распахнув глаза, модель с ужасом обнаружила себя лежащей на пышной груди украинки, которую, собственно говоря, беззастенчиво сжимала вместо подушки. Впрочем, подруга флегматично продолжала валяться на полу и пялиться в потолок. Сара мигом отползла в сторонку.

— Хорошо сняли стресс! — констатировала Джулия, подымаясь и усаживаясь удобнее. — А где наш сумасшедший шляпочник?

Девушки заглянули под диван, под столик, но знаменитого и нетрезвого режиссера не обнаружили. А он, оказалось, мирно спал на коврике в прихожей, развалившись в позе умирающей черепахи. Пускал слюни и похрапывал одновременно. В общем-то, его и нашли по звуку.

— Не дошел! — поняла Джулия, заметив, что тело режиссера продолжало тянуть руку к двери.