Мелисса Андреа - Исцеление

Майкл Олдридж — гребаный ублюдок, не заслуживающий Саманту, но кто я такой, чтобы решать, кто чего заслуживает? Я, а не он, посторонний человек в этом сценарии. И хотя мне совсем не нравится этот мужчина, он все же ее муж. Он появился первым, и, очевидно, что-то в нем было, из-за чего Саманта влюбилась в него. Мне нужно вспомнить, что его положение в ее жизни заслуживает крошечной частички уважения.

Конечно же, он спит с каждой женщиной, до которой может дотянуться, но это его проблемы, не мои. Я не собираюсь опускаться до его уровня, переспав с его женой. И неважно, как сильно я этого хочу. Ох, а я очень хочу, и мне хочется обвинить во всем алкоголь. Одному Богу известно, я очень старался напиться, чтобы избавиться от тех чувств, которые испытывал к Саманте в тот вечер, но я понимал, что делал. Я был достаточно трезв, чтобы понимать, что это все неправильно.

Я пришел домой той ночью, решив держаться подальше от Саманты. Она моя пациентка. Нет необходимости встречаться с ней за пределами клиники. Я даже решил сказать ей, что больше не будет никаких «процедур» для нее. Особенно с учетом того, что единственная процедура, которую я хотел провести, заключалась в погружении части моего тела в нее.

Все воскресенье я провел, избегая телефона, что очень не похоже на меня, поскольку я врач. Я не выходил на связь по вопросам своей практики, но всегда держал телефон под рукой на всякий случай. Я знал, если она напишет мне или позвонит, я не смогу сопротивляться, и также знал, что если телефон будет у меня в руке или возле меня, я сам напишу или позвоню ей. Я должен сопротивляться ей. Другого выхода нет.

Наступило утро понедельника, а я все еще не связался с ней и ничего не слышал от нее. Честно говоря, я с ума сходил, просто думая о ней. Не мог сосредоточиться на работе или на встрече с доктором Стейном. Я перепачкал очень хороший белый халат чернилами и пролил кофе на коврик в своем кабинете. Мой день стал сплошной неприятностью, и неважно, как сильно старался, я не мог думать ни о чем другом, только о ней.

В итоге я отменил все свои встречи и уехал из клиники как можно быстрее. Отправившись в ресторан «Мама Мария», я заказал ланч и шоколадный пончик, и съел его, вспоминая наш совместный ланч. Когда я достал кошелек, чтобы расплатиться, предсказание, которое мне выпало во время нашего первого визита сюда, напомнило о том, чего я хочу.

Потратив достаточно времени, просто потягивая воду, я ушел и отправился проведать своих любимых пациентов. Во время поездки в больницу Святого Винсента, я прокручивал в голове сладкие звуки, которые издавала Саманта, в результате мне пришлось остановиться на обочине и снять напряжение рукой, как какому-то похотливому подростку.

Припарковав машину на своем обычном месте, я какое-то время посидел в машине. Мне нужно собраться с мыслями, прежде чем я войду внутрь, и нацепить на лицо счастливое выражение ради детей. Я не болтал с медсестрами как обычно, когда забирал у них необходимые мне карточки. Они заметили. Я понял это по взглядам, которые они бросали друг на друга. Но никто из них ничего не сказал, слава Богу.

Просмотрев записи ночных медсестер, я проведал нескольких пациентов, и лишь потом отправился к Тори. Мои туфли стучали по полу больницы, пока я шел в направлении ее палаты, но остановился, прежде чем войти внутрь, когда услышал голос Саманты.

Она была внутри, хихикала с Тори над чем-то, и ее смех наполнил меня ощущением счастья. Приблизившись к двери, но все еще не обнаруживая себя, я слушал, как они разговаривали. Прижавшись затылком к стене, я улыбался, когда Тори задавала неловкие вопросы о вещах, которые она вряд ли понимала.

— Тебе нравится доктор Роман? — спросила Тори.

Саманта фыркнула. Я закрыл глаза и представил ее улыбку.

— Он мне очень нравится. Он замечательный друг, — ответила она.

— Ты считаешь, что он забавный? — спросила Тори, совершенно не в курсе о моей ситуации.

Саманта снова захихикала, и я мысленно улыбнулся.

— Знаешь, Тори, должна заметить, что доктор Роман очень симпатичный мужчина. А теперь, давай дочитаем книжку?

Она считает меня красивым. Ее слова, казалось, растворили все мои мысли. Теперь там была только она.

Я сидел и слушал, как Саманта читает Тори книгу. Время от времени Тори останавливала ее и задавала вопросы, как любой нормальный ребенок ее возраста, но что-то произошло в этот момент. Увидев ее с Тори, услышав, как она разговаривает с девочкой и как хорошо к ней относится, я вдруг все понял.

Я влюбляюсь в Саманту. На самом деле знаю, что уже влюбился. Она замужем, но она идеальна во всех аспектах. И вот она здесь, встречается с моими пациентами, с теми, которые мне важнее всего, когда ей вовсе не обязательно это делать. Она несет свет в жизни других людей, даже когда ее никто об этом не просит.

Остановив медсестру, я усадил ее рядом с собой.

— Леди в палате Тори... как давно она здесь? — спросил я.

— Миссис Олдридж? — уточнила медсестра, нахмурив брови.

Я был удивлен, что она знает фамилию Саманты.

— Да. Она здесь давно?

— Сегодня нет, но она приходит минимум один раз в день, чтобы проведать детей. Им она, кажется, нравится.

Я кивнул.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Что-то теплое расцвело в моей груди и затем распространилось по всему телу. Саманта Олдридж великолепна. Она даже не представляет насколько.

Пришло время посмотреть правде в глаза. Слишком поздно. Не знаю, как это случилось, и, Боже, я не планировал ничего такого, но я влюблен в нее. Она что-то сделала со мной — изменила образ моего мышления, мои чувства. Пробилась сквозь мой профессионализм и щедро одарила чувствами, которых, я думал, у меня никогда не будет.

Можно отрицать сколько угодно, но я хочу, чтобы она стала моей. Хочу надежно спрятать ее ото всех, кто может заставить ее думать, что она не прекрасна. Но правда — бездушная стерва, которая причиняет боль. Саманта никогда не будет моей. Этого никогда не случится, и это означает, что жестокое разочарование неизбежно.

Прошло три дня, а от Романа не было никаких вестей. Мне ненавистно было думать, что что-то столь глупое, как выпивка и поцелуи, может разрушить дружбу, которая так много значит для меня. Впрочем, когда я думаю об этом, то понимаю, что случившееся между нами было больше, чем просто поцелуй.

Вспоминать, как горячо он ощущался у меня между ног или как приподнял свои бедра, желая большего... было невыносимо. Я была так сильно напряжена, что казалось, могу взорваться в любую секунду, если не получу хотя бы какую-то разрядку, но ее не будет ни от Майкла, ни, совершенно очевидно, от Романа.

Всякий раз, когда я звонила в клинику, он был занят, а когда звонила на его личный телефон, он переключался на голосовую почту. Меня игнорировали, официально, и мне было очень больно, хотя не должно было. Три дня... именно столько мне понадобилось, чтобы начать скучать по Роману. Майкл уезжал из города на несколько недель, и я не скучала по нему так сильно. Это неправильно... так неправильно.

Роман игнорировал меня. После того как Майкл толкнул меня и оставил на коже синяки, я игнорировала его. Если бы не Дьюк, я бы осталась на выходные совсем одна, но, тем не менее, я избегала Майкла. Ситуацию можно было бы посчитать забавной, если бы я не думала, что, наверное, схожу с ума. Я волновалась о том, что Роман никогда больше не заговорит со мной гораздо больше, чем о том, что огорчила Майкла. И это делало меня самой худшей женой.

Я продолжала ездить в больницу Святого Винсента, навещая детей каждый день. Проводить с ними время было просто замечательно. Я видела, как они спокойно воспринимают свои ожоги и шрамы, и у меня поднималось настроение. Нельзя не отметить, что сами дети были чудесными. Я получила диплом по дошкольному воспитанию, когда была моложе. Общение с детьми показало, как сильно мне хочется преподавать. Я отказалась от этой мечты в ту минуту, когда вышла замуж за Майкла. А еще, общение с детьми помогло осознать, как сильно я хочу своего собственного ребенка.

В понедельник утром я проснулась и обнаружила внизу завтракающего Майкла. Обычно он бесследно исчезает из дома к тому моменту, когда я просыпаюсь, так что было странно видеть его на кухне, поедающего яичницу и читающего газету.