Адолората поехала в больницу вместе с ними, но пробыла там совсем недолго. Казалось, она была рада под любым предлогом удрать в «Маленькую Италию».
— День сегодня ожидается напряженный, — пробормотала она. — Много столиков забронировано, вечером состоится грандиозная вечеринка… А рук, как всегда, не хватает… Какой-то новый вирус гриппа… Я бы с радостью осталась, но…
— Конечно поезжай, cara, — беспечно сказал Беппи. Они до сих пор ни разу не вспомнили о своей размолвке или об угрозе Адолораты уйти из ресторана, но невысказанные обиды выстроили между ними невидимый барьер. — Хорошо, что у нас такая суета. Однако не перенапрягайся.
Когда Беппи увозили в операционную, мама, разумеется, всплакнула и припала к нему, но, как только его увезли и Пьета усадила ее в комнате ожидания, она немного успокоилась.
— Теперь нам остается только ждать, — прошептала она. — Теперь все зависит от врачей.
— Это обычная процедура, мама. Наверняка они уже сотни раз такое делали. С папой все будет хорошо.
Они тихонько сидели в маленькой комнатке на неудобных стульях под резкими флуоресцентными лампами и прихлебывали безвкусный кофе. Обе молчали, не зная, о чем говорить.
— Значит, ты отправилась в Равенно, чтобы повидать папу, — начала Пьета, чтобы хоть как-то отвлечься, а заодно и отвлечь маму. — Он тебе обрадовался? А ты? Ты не жалела, что поехала?
— Ну, в общем, нет, — сказала мама, снова уходя мыслями в прошлое. — В конце концов я об этом не пожалела. Но поначалу все складывалось непросто. Мне пришлось трудновато.
— Трудновато? Расскажи, пока мы ждем новостей о папе.
Я стала укладывать вещи. Только свалив их кучей на кровать, я в полной мере осознала свое одиночество. Комната казалась мне слишком большой, и мне было невыносимо жить здесь без подруг. Быть может, когда-нибудь мы с Маргарет еще вернемся и снова поселимся здесь, но почему-то я в этом сомневалась. Похоже, наше время истекло.
Мы с Анастасио в последний раз выпили в баре по чашечке кофе. Он протянул мне бутерброд с салями, завернутый в пергаментную бумагу.
— Будь осторожна, Катерина, — сказал он и расцеловал меня в обе щеки. — Пришли мне открытку, чтобы я знал, что ты добралась благополучно.
За месяцы, проведенные в Риме, у меня скопилось больше вещей, чем мне реально было нужно: одежда, которую я сшила сама, подержанные книги, коробка с принадлежностями для шитья. Большую часть вещей я оставила у Анастасио, прихватив с собой только то, что уместилось в маленьком рюкзаке, приехавшем вместе со мной из Англии.
Шагая к вокзалу Термини по запруженным пешеходами улицам, я чувствовала себя так, будто я одна на всем земном шаре. Я то и дело спрашивала себя, правильно ли я поступаю, и пыталась предугадать, какие могут возникнуть проблемы. Стоило мне отогнать одну тревожную мысль, как взамен тут же приходила другая. К тому времени, когда я добралась до Термини, я превратилась в сплошной комок нервов. На вокзале стояла страшная толчея: одни, как и я, уезжали, другие клянчили деньги на пропитание. Подозрительного вида личности искоса поглядывали на меня. Я крепко прижимала к груди рюкзак и мысленно благодарила Бога за то, что догадалась спрятать большую часть наличности за пояс под одеждой.
В конечном счете мне удалось купить билет и найти нужную платформу. И только забравшись в вагон, я немного успокоилась. Первый этап путешествия я преодолела, и следующие несколько часов мне оставалось только сидеть и ждать, пока поезд прибудет в Неаполь.
Путешествие оказалось куда менее трудным, чем я поначалу опасалась. В Неаполе я пересела на другой поезд: старенький, весь дребезжащий, он шел на юг. Открывавшиеся из окна виды отвлекали меня от дурных мыслей всякий раз, когда вагоны начинали опасно раскачиваться на неровных участках пути. Когда я вышла на платформу крошечной станции у самого берега моря, то обнаружила, что через час подойдет автобус до Равенно, а значит, я доберусь туда до наступления темноты. Вот тогда-то мне и захотелось, чтобы мое путешествие продлилось немного дольше. Мне не помешало бы немного лишнего времени, чтобы собраться с духом и решить, что мне сказать Беппи при встрече.
В дороге я обдумывала слова, которые ему скажу. Когда автобус, стуча колесами, мчался по бесконечному темному туннелю, я приняла решение не упоминать о странном поведении Джанфранко. Потом шофер притормозил, чтобы поприветствовать старика крестьянина, собиравшего скромный урожай репчатого лука на каменистых задворках своей ветхой хибарки; в этот момент я пообещала себе, что ни за что не брошусь на грудь Беппи с признаниями в любви.
Один раз водитель и вовсе остановил автобус, потому что на дороге расположились козы. Шофер давил на клаксон, но они даже не пошевелились, так что пришлось нескольким пассажирам, сидевшим впереди, вылезти из салона и разогнать их. Беззубая старушонка за моей спиной затряслась от смеха и что-то проговорила, но так быстро и нечленораздельно, что я не поняла ни единого слова. Казалось, будто передо мной совсем другая Италия, другая страна. Интересно, что же меня ждет в Равенно? — подумала я.
Я заметила это селение еще издали. Приютившиеся на вершине горы домики, сложенные из тех же серых камней, что и сама гора, из которой они будто выросли. И ни намека на зелень. Как и в Амальфи, строения налезали одно на другое, но здесь все ставни были плотно закрыты. Обнесенный высокой каменной оградой, городок выглядел мрачным и неприветливым.
— Следующая остановка Равенно, — нараспев объявил шофер. Автобус начал со стоном карабкаться вверх по склону к нависшему над дорогой городку.
Мы остановились на маленькой площади у стен Равенно. Те, кому не терпелось попасть в автобус, немилосердно толкались и работали локтями, не давая мне выйти. Какой-то сварливый старикан шепотом обругал меня, а его жена даже стукнула своей корзинкой.
Проводив глазами удалившийся в облаке пыли автобус, я стала карабкаться вверх по крутой осыпающейся лестнице к нижней улице города. Несмотря на то что у меня был адрес Беппи, я понятия не имела, как мне искать дом его матери. В Равенно едва ли вообще можно было сориентироваться. Казалось, будто улицы идут по кругу, а номера на дома кто-то поставил наобум. Спросить дорогу было не у кого: только несколько старух в черном, вытаращившись на меня, прошли мимо, а когда я оглянулась на них, опрометью кинулись прочь.
Так я бродила кругами в надежде, что в конце концов набреду на улицу, где живет Беппи, или наткнусь на какой-нибудь магазин, где мне помогут. Но все двери были заперты, а окна прикрыты ставнями. Здесь не пахло ни жареным луком, ни печеным болгарским перцем, столь привычными для всех римских улочек и закоулков. Что это за место такое? — недоумевала я. Я уже начинала сомневаться, что найду здесь Беппи.
Наконец я завернула за угол и наткнулась на одинокую овощную палатку. Ассортимент был совсем невелик: несколько пучков шпината, облезлые красные луковицы да ящик с битыми помидорами. За прилавком под рваным полотняным тентом сидел унылый старичок.
— Добрый вечер, — поздоровалась я по-итальянски. Он поднял глаза, но в ответ только что-то невнятно буркнул.
Я показала ему бумажку с адресом Беппи, и он снова что-то буркнул. А когда он открыл рот и заговорил, у меня создалось впечатление, что он скупится на каждое слово. Я изо всех сил пыталась понять его, но не могла. В итоге он потерял терпение, вскочил со стула, схватил меня за плечо и, подтащив к высокой ограде, огибающей Равенно, желтым заскорузлым пальцем указал на дом примерно на полпути между нами и загоном, расположенным вниз по склону, где на низкой, поросшей мхом крыше паслись козы. Я разглядела одно-единственное окошко с наглухо закрытыми ставнями, глубоко сидевшее в почерневших старых стенах.
— Вы хотите сказать, что там живет Беппи Мартинелли? — спросила я, указывая на дом.
Он кивнул, еще раз фыркнул и вернулся к своей палатке.
Некоторое время я стояла как вкопанная, озадаченно глядя на этот дом, скорее даже лачугу с провисшей крышей, вросшую в склон отлогого холма. Я, конечно, догадывалась, что семья Беппи нуждается, но не ожидала, что его мать живет в такой нищете. С одной стороны, меня подмывало бегом вернуться на площадь и дождаться следующего автобуса. Но, с другой стороны, я уже приехала сюда, и, если Беппи и в самом деле живет в этой убогой хибарке, мне хотелось бы его увидеть.