И только подойдя поближе, я поняла, как здесь на самом деле все обветшало. В расщелинах полуразвалившейся каменной ограды росли два чахлых пыльных оливковых деревца. Откуда-то доносилось квохтанье кур. На задворках, на крошечном пятачке недавно вскопанной земли, виднелась зелень с поникшими от дневного зноя листочками.
— Беппи, — позвала я, но мне никто не ответил.
Через приоткрытые ставни мне в ноздри ударил пряный аромат тушенных в остром соусе помидоров.
— Эй, Беппи… Есть здесь кто-нибудь?
Входная дверь со скрипом отворилась, и знакомый голос произнес:
— Катерина?
Но когда я подняла глаза, на пороге стоял не мой Беппи. Его обычно блестящие кудри теперь выглядели тусклыми и сальными, лицо покрывала трехдневная щетина. На нем была старенькая грязновато-белая майка, заляпанная желтоватыми томатными пятнами.
— Катерина? — озадаченно повторил он, явно не веря своим глазам.
— Да, это я, — только и сказала я, разом позабыв все заготовленные в дороге фразы.
— Но… — Беппи приотворил дверь немного шире, и я мельком увидела за его спиной убогую, неубранную комнату. — Что ты здесь делаешь?
— Сама не знаю. Зря я вообще сюда приехала.
Он шагнул мне навстречу, и дверь за его спиной захлопнулась.
— С тобой все нормально? — спросил он.
Я покачала головой.
— Нет, не совсем. — И прежде чем я успела что-либо осознать, я уже стояла уткнувшись лицом ему в шею, а его руки обнимали меня за талию.
От него исходил его привычный запах: крепкий, мускусный, напоминающий лакричный корень. Я закрыла глаза и вдохнула.
— Катерина, что случилось? — пробормотал он мне в волосы. — Зачем ты приехала?
Он провел меня к низкой каменной ограде и усадил на лавочку.
— Расскажи мне все, — потребовал он.
И я, прислонившись щекой к его голому плечу, рассказала ему о том, как тоскливо мне было в Риме с тех пор, как все мои друзья меня бросили.
Когда я закончила, он осторожно отодвинулся.
— Я, конечно, очень рад, что ты приехала, но… — неловко запнувшись, начал он.
Мне в голову разом слетелись все мои привычные тревожные мысли: у него другая девушка; он меня разлюбил; он вообще никогда меня не любил.
— Но что? — спросила я.
— Ума не приложу, где тебе остановиться.
— А я не могу остановиться здесь?
В ответ он отрицательно помотал головой, с сомнением прищелкнув языком.
— Но почему нет?
— Девушки вроде тебя в таких местах не останавливаются. И вообще здесь очень тесно.
— Меня это не волнует. Я просто хочу быть с тобой.
Он встал и протянул мне руку:
— Ну что ж, тогда пойдем, и ты сама все увидишь.
Он был прав: в его крохотном домишке для меня действительно не нашлось бы места.
— Что же мне теперь делать? Я не подумала…
Беппи сжал переносицу и задумался. Потом просиял, помешал соус и сказал:
— У меня идея: ты можешь поселиться у родителей Джанфранко.
— Нет-нет, я не стану этого делать, — поспешно сказала я. — Неужели тут поблизости нет ни одного постоялого двора или дешевой гостиницы, где я могла бы провести две-три ночи?
— В Равенно? — саркастически произнес Беппи. — Сомневаюсь. Это не то место, где люди стремятся провести отпуск. Ты могла бы вернуться на побережье и поселиться в гостинице, но ты только что опоздала на последний автобус. Нет, теперь остается только дом Джанфранко.
Я посмотрела на потрескавшийся кафельный пол, на кур, устраивающихся на ночлег под столом.
— Ладно, я переночую у Джанфранко, если это удобно.
Беппи улыбнулся:
— Ну конечно это удобно. Я его родителей с детства знаю. Они мне как вторая семья. Слушай, а что, если я прямо сейчас к ним сбегаю и предупрежу их? А ты оставайся здесь; заодно присмотришь, чтобы соус не подгорел. Помешивай его время от времени. Я мигом.
Оставшись одна, я воспользовалась случаем, чтобы еще раз хорошенько осмотреться. Моя семья тоже нуждалась, и бывали времена, когда родителям было нечем платить по счетам, но семья Беппи в буквальном смысле жила в нищете. Одну стену украшало простое деревянное распятие и красочные открытки с образами святых. У противоположной стены стоял древний буфет, а в нем — несколько тарелок и чашек с отбитыми краями. Над буфетом висело несколько черно-белых семейных фотографий. Я вгляделась в снимок маленького мальчика, подносящего ко рту вилку с намотанными на нее спагетти. Не иначе это маленький Беппи, решила я. Чуть ниже висело свадебное фото: нарядные жених и невеста смотрели напряженно, чувствуя себя явно не в своей тарелке. Рядом висел снимок Беппи с девушкой. Я очень надеялась, что это его сестра. Оба заливались смехом, сидя на стареньком мотороллере «веспа». Не считая этих немногочисленных вещей, в этой маленькой голой комнате больше ничего не было, даже простеньких занавесок на окнах.
Я помешала в кастрюльке и облизала край деревянной ложки. Ощущался привкус базилика и зеленого оливкового масла. Неужели Беппи сам сделал этот соус? — подумала я.
Из-за закрытой двери донесся чей-то глухой кашель. Я догадалась, что это его мама, но не решилась заглянуть и спросить, не нужно ли ей чего-нибудь. Я чувствовала себя незваной гостьей. Я снова подумала о том, как бы потихоньку ускользнуть, но тут входная дверь распахнулась и в комнату влетела молодая девушка.
Она не была даже хорошенькой. Нос широкий, зубы кривые, но жизнерадостность придавала ее лицу столько жизни, что я моментально забыла о том, что она некрасива.
— А, так это правда! — с улыбкой воскликнула она. — Я встретила Беппи, и он сказал мне, что ты приехала. Та самая англичанка, о которой он мне все уши прожужжал. Я Изабелла, и я очень рада с тобой познакомиться.
Стянув со своих блестящих черных кудрей косынку, она подскочила ко мне и звонко расцеловала в обе щеки.
— Никогда прежде не видела, чтобы мой брат так сходил с ума из-за девушки. Что ты с ним сделала, а, англичанка?
Я затруднилась с ответом.
— Меня зовут Катерина, — выдавила я наконец. — Я встретила его в Риме.
— Да-да, англичанка, мне все про это известно. А теперь пойдем, я познакомлю тебя с мамой. Она непременно захочет с тобой поздороваться.
Изабелла толкнула дверь во вторую комнату, и я увидела женщину под белой простыней на высокой двуспальной кровати. На вид она была совсем старуха, и я скорее приняла бы ее за бабушку Беппи, чем за его мать.
— Мама, посмотри, кто здесь. Она не смогла забыть нашего Беппи и теперь вот приехала сюда, чтобы его разыскать, — крикнула Изабелла.
Старуха приподнялась на постели и прислонилась спиной к большой продолговатой подушке, по форме напоминавшей колбасу. Потом она приложила ко рту свою тоненькую высохшую ручку и приветливо улыбнулась.
— Добро пожаловать в наш дом, — произнесла она с таким сильным акцентом, что я с трудом разобрала, что она говорит.
Я ни разу не видела, чтобы она улыбнулась, не прикрыв рукой губы. Думаю, она стеснялась своего беззубого рта. Но она всегда держалась с неизменным достоинством, даже когда чувствовала себя настолько плохо, что не могла подняться с постели.
— Простите, что нагрянула к вам без предупреждения, — с запинкой выговорила я на своем ломаном итальянском.
— Что ж, мы очень рады тебя видеть.
— Она переночует у Де Маттео, мама, — объявила Изабелла, закрывая окно, откуда потянуло прохладой. — Но сначала она вместе с нами поужинает. Сегодня готовит Беппи, так что я надеюсь, ей понравится наша итальянская кухня.
Мы поужинали, собравшись за маленьким кухонным столом. Сначала спагетти под соусом, приготовленным Беппи, потом какие-то острые колбаски, обжаренные им на скорую руку с красным репчатым луком, чили и сладким перцем. Прежде чем приступить к готовке, он сбрил щетину и пригладил волосы бриолином, снова сделавшись похожим на моего прежнего Беппи.
Запивая ужин терпким красным вином, которое Изабелла подливала нам из запыленной бутылки без этикетки, я старалась не думать о том, что мне придется эту ночь провести с родителями Джанфранко. Страшно было даже подумать, что мне придется встретиться с ними.
Я пыталась под любым предлогом задержаться подольше в доме Беппи. Сначала помогла Изабелле вымыть посуду, потом отправилась вместе с ней покормить кур. Я бы еще осталась, но Беппи, увидев, что над Равенно уже взошла луна, напомнил мне, что пора идти.