Элоиза Джеймс - Избранница герцога

Элинор почувствовала комок в горле. Энн, глянув на нее, поспешила на помощь.

— Мамочка, — начала она, указывая на страницу «Морнинг пост», — вы уже читали об этом необычном ограблении?

— Ах, их так много! — вздохнула герцогиня. — Кто их теперь считает?

— Да, но это произошло на нашей улице!

— Где именно?

— Здесь написано, что некий джентльмен, проживающий на Арлингтон-стрит, сидя в своей гостиной, был напуган появлением незнакомца в черной маске.

Элинор уже не слушала, она едва сдерживала слезы. Неужели ей придется отправиться на прогулку с каким-то мистером Ормстоном или с сыном Эрмстеров, который даже не упомянут в генеалогии лордов Дебретта?

Но что может принести новый сезон? Только сплетни. Какой смысл дожидаться его? Она подозревала, что любви больше ждать не стоит. Ее сердце уже не способно биться так страстно, как прежде. Но она должна иметь свой дом и семью, а раз так, придется идти на компромисс.

Зияющая пустота воцарилась в ее сердце после разлуки с Леопольдом. Она хотела видеть его. Прикасаться к нему, сидеть напротив него за завтраком, спать в одной комнате. Но где он?

«Дорогая леди Элинор Линдел, я полностью разделяю Ваше неприятие тет-а-тет с неизвестным. Но я должен заверить Вас в том, что происхожу из благородного сословия. Я был рожден младшим сыном в семье барона Пламптра, но я принял имя моего дядюшки, оставившего мне большое наследство. Надеюсь, Вас не заденет то, что я так прямо заявляю о материальной стороне.

У меня мало надежды освежить Вашу память, но рискну напомнить, что Вы были тогда в голубом платье и мы обсуждали игру мисс Берни в «Острословах». Мисс Берни не понравилась вам в роли миссис Вольюбл.

С глубочайшим уважением, сэр Джозайя Ормстон».

— Теперь ты непременно должна его вспомнить, — сказала Энн, радостно помахивая письмом. — Тебе ведь не понравилась миссис Вольюбл в «Острословах»?

— Она мало кому понравилась, — сказала Элинор, — Я едва помню эту пьесу. Но в газетах писали, что роль получилась чрезмерно крикливой и неприятной.

— Меня тем более восхищает, что этот мистер Ормстон так хорошо помнит все, что связано с тобой, — сказала Энн, откладывая письмо и ныряя в справочник лордов Дебретта, который всегда лежал под рукой в гостиной. — Приятно иметь такого внимательного поклонника. Ах, вот он, действительно, пропечатан здесь под фамилией Ормстон и с указанием на то, что он младший сын барона Пламптра. Джозайя, конечно, слишком обычное имя, но весьма почтенное. Что скажешь?

— Я размышляю.

— Ты должна идти, — твердо сказала Энн. — Наша мать не потерпит никаких возражений.

«Дорогой мистер Ормстон, буду рада составить вам компанию на прогулке в парке завтра.

Леди Элинор».

— Ты должна надеть платье из голубой парчи, в котором была в Кенте, — сказала Энн. — Оно будет напоминанием о вашей встрече три года назад.

— Я хочу пойти в одном из моих старых платьев, — возразила Элинор. — Не хочу походить на разряженный призрак. Тебе придется смириться с этим, дорогая Энн.

— И губы не накрасишь?

— Нет.

— Возможно, ты уже не помнишь об этом, но я приказала Вилле избавиться от многих твоих старых нарядов.

— Это ужасно! Как же мне быть? Ты не могла поступить со мной так жестоко!

— Твоего старья больше нет, — упрямо поджав губы, сказала Энн. — И нечего грустить об этом. Ты должна быть нарядной и обольстительной, но осторожной. У тебя уже есть печальный опыт, и не один. На ошибках учатся.

— Теперь мне это несложно, — сказала Элинор.

— Только не говори мне, что Вильерсу не удалось взглянуть на твои «гребешки». Уверена, что он все успел...

— Ты считаешь меня совсем глупенькой?

— Я считаю, что ты должна вести себя так, как положено в обществе. Только флирт и жеманство, и никакой страсти, Элинор. Это игра. И ты должна выиграть приз.

— Согласна, — сказала Элинор.

— Вспомни свой первый сезон и скольких женихов, ты пропустила, позволив Гидеону вскружить тебе голову. Ты хоть кого-нибудь отметила, кроме него?

— Не помню.

— Вот именно. Я хочу, чтобы ты надела вот это платье из узорчатого муслина, с оборками на груди и у талии, оно очень скромное.

Элинор кивнула.

— Немного туши вокруг глаз тебе совсем не помешает. — Сказала Энн. — И чуть-чуть румян. Ты и в самом деле смахиваешь на призрак. Мистер Ормстон чего доброго подумает, что ты подцепила какой-то недуг, пока он был за границей.

В два часа дня Элинор была готова. Муслиновое платье и в самом деле было полным очарованием, с крошечными вишенками на кремовом фоне. Вишневый газ был слегка выпущен на бедра и довольно низкое декольте. К платью полагался прогулочный капор с газовыми лентами, которые должны были развеваться во время езды в экипаже.

— Ты хороша, но не слишком задавайся, — проворчала ее мать. — Мы снарядили тебя не ради прогулки, а чтобы сбыть с рук. Ты станешь нашим позорищем, если не выйдешь замуж. Не забывай об этом!

Элинор чмокнула мать в щеку:

— Спасибо за напутствие, мама.

Энн застыла у окна, рассматривая улицу из-за занавески.

— Не он ли это в таком прекрасном ландо? — произнесла она. — На дверцах, кажется, купидоны или что-то подобное. И лакей на запятках. Наверное, мистеру Ормстону досталось большое наследство.

— Что ты себе позволяешь? — рассердилась герцогиня. — Прилипла к окну, словно какая-нибудь служанка! Скажи лучше, каков он собой, — не выдержала она.

— О, у него парик в греческом стеле. Он выглядит очень модным. Изысканный камзол из черного бархата, а под ним — тончайшие белые кружева. Без всякой мишуры, весьма элегантно.

— Парик в греческом стиле? — заинтересовалась Элинор.

— Да, два локона по бокам и длинный хвост сзади. О, у него просто атлетические плечи. Уверена, что ты его вспомнишь, как только увидишь. Ты не могла забыть мужчину с такими плечами!

Покружившись в восторге по комнате, она чмокнула Элинор в щеку.

Когда та спустилась, у подъезда ее ожидал лакей. Она последовала за ним к карете, у которой застыл мистер Ормстон. Элинор уткнулась взглядом в его бархатный камзол, опасаясь поднять глаза. Он поклонился, взял ее руку и поднес к губам, прежде чем усадить Элинор в ландо.

Лондон, резиденция герцога Монтегю

8 августа 1784 года

— Я польщен тем, что вы приняли мое приглашение, — сказал мистер Ормстон.

— В самом деле? — спросила она.

— Вы не та леди, которую можно так просто забыть, — заметил он.

— Наверное, это было дело большой государственной важности, заставившее вас отвлечься от моей скромной персоны? — сказала Элинор. — Что-то связанное с экспортом или импортом. Или, возможно, частное поручение деликатного свойства высочайшей особы?

— О, всего понемножку, — ответил Ормстон. — Но теперь я курирую один важный проект в сфере благотворительности. Это разного рода богоугодные заведения — сиротские приюты и тому подобное.

— Прекрасно, — сказала Элинор. — И как же устроены сироты у нас в Англии?

— Весьма неплохо. Бывают, конечно, кое-какие проблемы.

— У меня нет детей, — заметила Элинор с любезной улыбкой. — Я совершенно не представляю, как их надо растить.

Прочистив горло, Ормстон произнес:

— Вы представляете это себе намного лучше, чем я.

— Пожалуй, я вернусь домой прямо сейчас, — произнесла она.

— Но мы уже возле кенсингтонского сада, — ответил мистер Ормстон. Карета остановилась у входа, и он выпрыгнул наружу, предлагая ей руку, затянутую в перчатку.

Она медлила, чувствуя себя такой опустошенной, как ваза без воды и цветов. Не было никаких эмоций — ни гнева, ни боли, ни томления. «Почему бы и не совершить моцион?» — решила Элинор.

Протянув ему руку, она выпорхнула из кареты и раскрыла кружевной зонтик.

— Как это мило, — произнесла она, — фуксия в цвету.

— Да, — согласился он. — Я предлагаю прогуляться к пруду и покормить лебедей.

В руках у него был пакетик, по всей видимости, с хлебными крошками. Это было забавно. Мистер Ормстон, он же Леопольд Дотри, герцог Вильерс, был не тот человек, который носит с собой пакетики с хлебом. Не так давно он имел при себе совсем другие пакетики, Элинор усмехнулась.