Элоиза Джеймс - Избранница герцога

Союз, построенный на взаимном понимании и практичной основе, без дурацкого обожания, выглядит намного пристойнее.

То, что леди Элинор влюблена в кого-то еще, казалось ему только плюсом. Вежливый холодок между супругами обеспечивает мир в семье.

Он вполне может остановить свой выбор на ней и сделает это, если она не против и появится у Гилнеров, как они договаривались.

Если нет, ему придется связать себя узами брака с леди, которую считают слабоумной, что тоже имеет свои преимущества.

Элинор нашла свою мать в павильоне с угощениями, в окружении ее ближайших друзей. Увидев старшую дочь, герцогиня приподнялась с кресла, стряхивая с колен возившихся котят.

— Итак, знакомство состоялось? — спросила она.

— Вполне возможно, что Вильерс сделает мне официальное предложение, — сказала Элинор. — Он дал мне это ясно понять.

— Замечательно! — воскликнула герцогиня. — Ты принесла добрую весть. — Она снова опустилась в кресло. — Тебя, конечно, удивят мои слова, но я уже начала думать, что ты у меня совсем глупенькая.

Элинор хотела резко ответить, но сдержалась.

— Все эти последние годы я думала, что ты у меня глупенькая, — не замечая ее реакции, продолжила герцогиня. — И вот теперь, наконец, ты выходишь за герцога, как намеревалась. Ты вовремя образумилась.

— Еще нет, — произнесла Элинор.

— Это я была не права, — заявила герцогиня. — Мне и в голову не приходило, что у тебя есть шанс заполучить Вильерса. Ради всего святого, дитя, тебе хотя бы известно, что он один из самых богатых людей королевства?

Пока он еще не поделил все между своими внебрачными детьми, подумала Элинор.

— У него тоже завышенные требования — жениться только на особе своего ранга. Все уже поговаривали, что ему пора расширить круг своих поисков до маркиз... Но я настояла, чтобы ты была представлена ему. Я так рада, так благодарна тебе, дочь моя!

— За что же? — спросила Элинор, усаживаясь рядом с матерью.

— За то, что ты не упустила его, разумеется. Когда я думаю обо всех этих женихах, которые проплыли мимо тебя за четыре сезона, мне просто дурно становится. Сгубив свой первый румянец, ты продолжала, как ни в чем не бывало посмеиваться над джентльменами. Мне было так страшно, я так боялась за тебя, Элинор, хотя виду не подавала, как и положено матери. Но я так боялась за тебя.

Элинор улыбнулась при мысли, что ее мать способна быть сдержанной, скрывать свои эмоции.

— Для меня была невыносима мысль, — продолжила герцогиня, — что я, признанная первая красавица, произвела на свет такую бессердечную кривляку, какой была ты, моя дочь.

Элинор расплылась в улыбке.

— Хвала небу, в этот сезон ты — единственная герцогская дочь брачного возраста. Я наконец-то могу написать твоему отцу и брату, чтобы они поскорее возвращались из этой ужасной России на твою свадьбу. Завтра утром закажем тебе свадебное платье. Потом надо...

— Вильерс еще планирует нанести визит в Кент, — небрежно заметила Элинор.

Мать мгновенно нахмурилась:

— В Кент? Но зачем? Почему? Нет, ни за что! Неужели...

— Да, Лизетт, — кивнула Элинор.

— Но она же сумасшедшая! Мне жаль ее, но она безумна, как мартовский заяц! — воскликнула герцогиня. — Настоящая чокнутая, лунатичка, все так считают, не одна я.

— Но ее нельзя причислить к полностью сумасшедшим, — запротестовала Элинор, — она всего лишь...

— Она больная! — заявила герцогиня. — Он проездит впустую. — Но затем она вновь нахмурилась, — Хотя она и чертовски хорошенькая!

— Она красавица, — сказала Элинор. — У нее небесно-голубые глаза.

— Но ее надо запереть в сумасшедший дом! — воскликнула мать. — Люди никогда не умеют поступать правильно, они умеют лишь ухудшать свое положение, а не улучшать. Взять хоть твоего дядю Гарри. Мы должны были быть в восторге от того, что он вообразил себя генералом? Теперь у него еще и почище мания — он русский князь. Твоей тете Маргерит очень неловко с ним. Он требует, чтобы она одевалась в меха и каталась в санях.

— Но Лизетт сейчас поправляется, она шлет мне такие чудесные письма.

— Итак, Вильерс планирует навестить Ноул-Хаус, верно?

— Да, но я сказала ему, что тоже собираюсь нанести визит Лизетт.

Ее мать обрадовалась:

— Дитя, это твой первый умный поступок за последние четыре года! Мы отправляемся завтра, самое позднее — послезавтра. Не знаю, дома ли сам герцог Гилнер, впрочем, это не так уж важно. Я утратила контакт с леди Маргерит; в последние годы, еще с тех пор, когда скончалась Беатрис, мать Лизетт. Бедняжка, всего одна дочь, и та без ума!

— Состояние Лизетт заметно улучшилось, — не уступала Элинор.

— Вздор! — воскликнула герцогиня. — Она хорошенькая, не отрицаю. Но твоей Лизетт никогда не быть герцогиней. Если Вильерс хочет убедиться в ее безумии, пусть он это сделает. А мы будем рядом, чтобы понаблюдать за ним.

Но тут стало происходить нечто непредвиденное. Элинор ненавидела события, которых не могла предугадать. Это так же противно, как светопреставление, необъявленное хотя бы за пять минут.

Тогда, перед восемнадцатым днем рождения Гидеона, у нее было странное предчувствие. Она помнит присланную им карточку с объявлением формального визита... Прежде он никогда не поступал так, терпеть не мог формальности.

Теперь она чувствует его отчуждение, как никогда, — он женат. Ну и прекрасно, все уже позади, она собирается под венец с герцогом Вильерсом. Зачем же он вновь появляется перед ней в этот момент?

Похоже, только ее мать обрадовалась появлению Гидеона.

— Герцог! — возликовала она, вскочив.

Элинор было решила, что где-то рядом и Вильерс, но герцог был только один — Гидеон Эстли, который последнее время избегал встречи с ней.

Это благодаря душевной щедрости и наивной привязчивости герцогини друг ее маленького сына, такой же мальчуган, но оставшийся без матери, был сердечно принят семьей Элинор. Он проводил с ними все каникулы. Она подрастала рядом с ним, носилась с ним летом по окрестностям, словно он был ее вторым братом. Так было, пока в один прекрасный день они не посмотрели по-взрослому в глаза друг другу... Но потом он вдруг покинул ее.

И вот теперь он направляется к ним — стройный и прекрасный, как всегда. В детстве он был хлипковат, но постепенно стал обрастать мускулами. Она вспомнила о том, как нежен был первый пушок, покрывавший его грудь. Но что об этом вспоминать? Ведь он женат.

— А где же ваша прелестная жена? — донесся до нее голос герцогини. — Или она неважно себя чувствует, поскольку находится в интересном положении?

— Она слишком утомлена, чтобы покинуть свою комнату даже ради этого прекрасного вечера, — спокойно ответил Гидеон. Он вежливо кивнул Элинор и поцеловал руку герцогине.

Элинор протянула ему руку, и он приложился губами к ее перчатке. Она рискнула предположить, что он сделал это несколько нежнее, чем нужно. Но тут же решила, что ей показалось.

С тех пор как Гидеон узнал о воле отца в завещании, о том, что он должен жениться на дочери его старинного друга — Аде, он уже не позволял себе никаких интимностей с Элинор.

— О, у нас есть такие волнующие новости для вас! — воскликнула мать Элинор.

— Мама! — запротестовала дочь.

— Успокойся, Элинор, ведь герцог Гидеон все равно что член нашей семьи. — И она снова обратилась к нему: — Знаете, наша Элинор наконец-то сделала свой выбор. Привередничала на ярмарке женихов четыре года, кто только к ней не сватался! Но теперь успокоилась.

Гидеон ответил вежливой холодной улыбкой, но боль в глубине его глаз не укрылась от Элинор. Это навело ее на некоторые размышления, и она вдруг почувствовала себя лучше.

— Кажется, я должен вас поздравить, леди Элинор, — произнес он.

Растерянная улыбка блуждала на ее губах. Ей хотелось крикнуть, что она будет ждать его до конца жизни, но она сказала:

— Благодарю вас, ваша светлость.

— Вам, конечно, известно, что герцог Вильерс ищет себе жену? — продолжила ее мать.

— До меня доходили слухи об этом, но я никак не ожидал, что леди Элинор рассматривает его как будущего супруга.

Чувство радости в ней все нарастало. Наконец-то она может заглянуть ему в глаза и увидеть в них былое непогашенное пламя. Это приносило ей удовлетворение после стольких обид. Если бы он только попытался понять, что она чувствовала, видя его стоящим у алтаря рядом с Адой!