– Так, так… – я поднырнула под «коновязь» и облокотилась об неё с другой стороны, чтобы оказаться к Петьке лицом, – а это случайно не потому, что Анжелка ходить перестала?
– Ну… – он загадочно улыбнулся, – с Анжелкой вообще уже не интересно.
Было в его едва сдерживаемой улыбке, в его хитрющих глазах и голосе что-то такое…
– Из-за того, что она с Димкой… того?
Он не выдержал, рассмеялся. Я шутливо пихнула его в плечо:
– Ну-у-у?
– Чего «того»?
– Того!
– А ты об этом… Да не было у неё никакого «того». Во всяком случае с Мазутом.
– Не поняла?
– Дурочка ты… А, блин, – он снова рассмеялся, – хотел сказать – мелкая, а ты ж теперь больша-а-ая. С тобой и на взрослые темы теперь можно, да? Я ж, кажется, говорил уже, что ваша бабья разведка работает отвратительно? Ну вот, ещё раз это заявляю. На самом деле ничего у Энжи с Мазутом не было.
– Ага, расскажи… Я вообще-то сама видела!
– Ого, серьёзное заявление! А что ты видела-то?
– Как он из палатки… – я осеклась, глядя на хитрую Петькину рожу, и от неожиданности даже перешла на шёпот: – Да ла-а-адно… Хочешь сказать – это был ты?!
Он, довольный, как обожравшийся сметаны кот, кивнул:
– Собственной персоной!
– Но она сказала…
– Ну она-то думает, что это был Димон, поэтому и говорит так.
– Брешешь!
– Да нафига? – Он сделал последнюю затяжку и затушил окурок. – Ты когда ушла с берега, я Мазуту врезал хорошенько и, пока он там корячился в кустах, свалил. Салютики, вот эта вся фигня, мне неинтересны, поэтому я пошёл за шмотками в палатку. Только заполз – следом Энжи, и сходу – прыг на меня: «Диму-у-усик, я вся твоя!» А я что, дурак отказываться?
Я долго не могла найтись, что сказать, но, наконец, выдохнула:
– Брешешь. Только не понимаю – зачем тебе это?
– Да затем, что я не брешу! Я и тебя видел, когда из палатки выполз, как Анжи тебе в лицо телефоном светила, даже думал, что ты меня узнала, а когда вы сами же рассказали мне, что Анжелка якобы пари выиграла – даже офигел слегка. Так смешно стало.
– Ну ты и сволочь…
– Я? С чего вдруг? Все же остались довольны – Мазут горд своей грёбанной непогрешимостью, Энжи – тем, что добилась, чего хотела. А я вообще мимо шёл, а тут такое перепало! Круто!
– Ты воспользовался тем что она была пьяна!
– Да, но заметь, ей это о-о-очень даже понравилось, я же слышал, как она хвасталась тебе сразу после.
– Понравилось? Да она думала, что ты – это Димка, поэтому…
– Она и сейчас так думает, – перебил меня Петька. – И, заметь, я не собираюсь её разубеждать. Если только ты проболтаешься, но это уже не мои проблемы будут.
Я помолчала. Ну, если в таком разрезе, то да, получается, что у всех всё хорошо. Во всяком случае – не мне их судить.
– А как… – я не могла этого не спросить, – как у Димки дела?
– Понятия не имею, я его с самого озера не видел. Повезло же мне с зятьком, ничего не скажешь… – Петька сокрушённо покачал головой. – Не понимаю я его – ну как можно было от такого подарка отказаться? Мог ведь на два месяца в жёсткий загул уйти, я б ни слова сеструхе не сказал! А теперь уже поздняк – мне с ним не интересно, да и Эльвирка завтра прилетает. Двадцать седьмого свадьба, а там – брачный контракт и всё, пипец, отгулял мальчишечка. Придурок.
– Контракт? Серьёзный подход.
– А то! За Элькой приданого, одной только недвижимостью под Сочи, почти на сотню лямов! Да и свой сервис Мазут стартанул с денег моего быти, фактически – батин сервис-то! Ты была у него там? А вот побывай. Всё самоё новьё – и оборудование и инструмент…
Я, кажется, забыла как дышать.
– А где он находится?
– На Первомайской. Мимо не проедешь – скромненько так, «Мазут» называется.
***
Конечно, меня так и подмывало рассказать всё Машке! Во-первых – это новость-огонь, и она буквально жгла мне язык, а во-вторых – это казалось мне своего рода справедливостью. Словно, обнародовав правду, я могла бы получить компенсацию за слёзы ревности и разочарования, за изъеденное завистью сердце. Я даже уговорила Машку выйти из такси за три квартала до нашего дома, чтобы успеть обмусолить каждую деталь, перемыть каждую косточку… Но глядя на уже озаряющееся розовым перламутром небо и безлюдные пока ещё улицы, вдыхая свежий, пахнущий влажной землёй воздух, почувствовала к Анжелке… не жалость, нет. Сочувствие.
Чем она хуже меня, чем виноватее, что Димка запал в душу и ей тоже? Мы обе остались ни с чем, так пусть её греют хотя бы воспоминания о «его» страсти, как меня – о том поцелуе.
Срезая путь, мы с Машкой свернули в "тусовочный" двор, и одновременно остановились, не веря своим глазам. Груша нарядно мигала фонариками, уже побледневшими в первых лучах зари, а с её веток свисали надувные шары.
– Ого… – Мы удивлённо переглянулись. – Не знала, что вчера ещё у кого-то днюха была.
– Пойдём, посмотрим? Да там и сидит ещё кто-то.
Вблизи оказалось, что стол, за которым мы обычно резались в карты, застелен одноразовой скатёркой, на нём – стаканчики, тарелочки, пачки от соков, бутылки от шампанского и коньяка, фантики, заветренная фруктовая нарезка и даже огромный, а потому недоеденный торт. На лавке в глубокомысленных позах сидели Стас с Кириллом и, не замечая никого вокруг, пьяно дискутировали «за жизнь». Машка, подошла со спины, закрыла Стасу глаза:
– Маруська! – счастливо рассмеялся тот. – Чего-то вы долго, мы ждали-ждали… а потом всё съели.
– Рассказывай, что тут у вас произошло? За чей счёт этот банкет?
– За Димкин, за чей ещё? Он тут часов с десяти всё это украшал, накрывал… – Стас повернулся ко мне: – Тебя, между прочим, ждал!
– Меня?.. – Сердце ухнуло куда-то вниз, под коленками появилась слабость. – Как – меня?
– Да обыкновенно, как! – встрял Кирилл. – Как девчонок ждут? С надеждой, блин! С прошедшим, кстати! Ты извини, но мы тут всей толпой уже угостились. Но не думай – каждый тост был за твоё здоровье!
– А Димка где?
– Он сидел тут примерно до часу, а потом я не выдержал и признался ему, что вы с Машкой в Молотове гараже сегодня тусите.
– А он?
– Уехал. Видок у него был решительный, поэтому я и подумал, что он за вами рванул. Жду и жду – а вас всё нет и нет… – Стас притянул к себе Машку. – Я уже волноваться начал. А что, он так до вас и не добрался?
Я промолчала. Слабость из-под коленок разбегалась по всему телу, словно кто-то высасывал из меня силы, в носу засвебрело. Отгоняя все, даже самые мелкие мысли, я машинально принялась убирать со стола. Стаканчик в стаканчик, тарелку в тарелку, бутылки в пакет, фантики от «рафаэлок»… «Рафаэлло – вместо тысячи слов!» – предательски мелькнуло в голове, и взгляд затуманился слезами. Я отвернулась ото всех, делая вид, что сильно занята, и буркнула:
– А убрать за собой можно было? Пожрали и сбежали… Здесь вообще-то дети днём гуляют!
– Короче, – не выдержала Машка, – что он говорил? Будет теперь снова тусить или приедет в другой раз – что сказал-то?
– Да ничего! Даже не попрощался.
– Мне кажется, что он был обижен, – глубокомысленно заявил Кирилл. – Я бы обиделся. Он так тщательно подготовился – и такой облом! И чего вам, бабам ещё надо? Не понятно. Но я бы обиделся и больше не пришёл.
Димка тоже больше не пришёл. Тусовка наша настороженно молчала, делая вид, что ничего не произошло, а я ходила под грушу каждый вечер, как на работу – а вдруг он приедет ещё? – и видела, как с моим появлением затихают разговоры вслух и начинаются шушуканья. Ощущение было такое, словно я в чём-то виновата, но прямых обвинений не звучало, да и игнором происходящее нельзя было назвать. Для меня это было тяжко, и я бы давно освободила всех от своего присутствия, если бы не последние крохи надежды, что таяли с каждым днём. Хоть бы просто увидеть его и спросить – что это было? Зачем? Или просто – увидеть его. И в то же время я понимала, что если он всё-таки доехал в ту ночь до клуба и увидел нас с Петькой в обнимку, то ждать просто глупо.
***
Примерно через неделю после дня рождения мне удалось-таки попасть в Димкин сервис. Причём, не смотря на то, что уговаривала я отца все дни напролёт, расписывая прелести новейшего оборудования для диагностики и ещё бог весть чего, (о чём сама и понятия-то не имела), и на всякий случай всегда была «при параде», решение он принял как-то вдруг. Просто в один прекрасный вечер, возвращаясь с дачи, поехал другим путём, немного покружил по перекрёсткам центра города, и на одном из придорожных стеклянно-хромированных ангаров, я неожиданно для себя увидела стильную, будто вылепленную из смолы вывеску «Мазут».