Она и так все эти бесцветные бесконечные дни ожидания заставляла себя проявлять стойкость при каждой смс: не пускать слюни и не вилять хвостом, словно дворняга. Убеждала не отвечать на все подряд звонки, не снимать трубку после первого гудка, не бросаться к телефону, как к больному младенцу. «Имей хоть каплю достоинства, — твердила Вика, — не будь подобострастной»! Пыталась коротать дни за мольбертом и книгами, но большей частью безразлично листала глупые журналы и лупилась в интернет, мечтая то о самом Ярославе, то о том, как все выскажет ему.
«В отношениях мужчины и женщины всегда один любит, другой позволяет любить». Эту формулу Вика сто лет назад подсмотрела в глянцевом девчачьем журнале. Несмотря на кажущееся упрощение, она работала. Например, родители. Папа любил маму, а она позволяла себя любить. Ольга с Вадимом. Она любила, он — позволял. Сама Вика и Лешка Крестовский. Он любил, она позволяла. А вот с Выгорским было наоборот. Она любила, а он позволял. Так Вика не хотела: уже имела печальный опыт любить самой. С Громовым. Да и подружке искренние чувства не очень-то много счастья принесли. Поэтому, когда Ярослав так чудно распинался про брата, Вика предложила встретить его по прилету, твердо решив объявить о расставании. Она хотела возвести барьер между своими надеждами и отчаянием, вызванным его ложью. Да, она скажет ему в лицо, всё, что о нем думает, развернется и уйдет.
«Может быть, не стоило ехать в аэропорт?» — стоя в зоне встречи прибывающих, подумала она и приняла расслабленную позу, хотя глаза жадно бегали по толпе, выискивая его. Приземлилось несколько самолетов подряд: из Лондона, Сингапура и еще откуда-то. В зале царила толкотня. Люди торопились в разных направлениях, катили тележки, несли сумочки и тащили чемоданы. Ноги так и норовили плясать от шальной неуместной радости: сейчас она увидит его! Сердце не унималось, как Вика не уговаривала: оно трепыхалось в груди, стучалось о ребра, как мячик-попрыгунчик в тесной коробке. «Господи, прекрати быть такой податливой и теплой»! — в сотый раз приказала она себе.
Выгорский вышел со своего рейса одним из первых. Рыжая шевелюра и могучие плечи бросились в глаза. Элегантный шарф придавал статус непоколебимого властелина мира. Он двигался к ней, среди густеющей толпы, неотрывно глядя в лицо. Господи, до чего же хорош он был! Светлый ультрамодный пиджак и брюки подчеркивали статную фигуру. Даже бы и в дешевом, купленном в секонд-хенде спортивном костюме, он выглядел бы бесподобно, а от такого впору грохнуться в обморок! Высокий рост, стройный торс, волнистые золотые волосы, буравящие насквозь глаза — все в нем напоминало короля. Вика не могла отвести взгляда. Ярослав как обычно не торопился: мягкая походка лениво приближала его как в волшебном кино. Рокот суетливого народа исчез, впрочем, как и зал прилета. Она стояла на опушке сказочной дубравы, бабочки порхали над цветами, голосили сойки и щеглы, дятел стучал где-то далеко. Солнечные лучи тянулись через ветви и нежные листочки. Она не была Викой Беловой, она превратилась в бесплотное создание, забывшее о существовании воли.
«Стой на месте»! — приказала Вика себе, стряхнув наваждение, и осторожно облизнула губы, когда он остановился в шаге от нее.
— Здравствуй! — постаралась сказать как можно равнодушнее. Хотелось броситься в объятия, но Вика сдержалась. Сфабриковала мнимое спокойствие, хотя дрожь охватила все тело. Какой он красивый!
— Привет, — прошуршал он в волосы, притянув Вику, — не думал, что буду так скучать по тебе.
Она не могла вымолвить ни слова, задыхаясь, уткнулась в пиджак и вдруг остро почувствовала, что полторы недели тянулись бесконечно: еще немного, и она увяла бы от тоски.
— Ты еще не замужем? — Ярослав наклонился к самому ее лицу. Подняв взор, она решила чуть отложить объявление о разрыве. Сейчас она поболтает с ним о поездке, может быть, подкинет до дома, может быть, переспит ещё раз, а потом объявит о своём решении. Позже. Не сейчас.
Сразу стало легче, напряжение отпустило.
— Нет, — Вика улыбнулась и вдохнула апельсиновый запах.
— Хорошо, — он взял ледяную ладонь и потянул ее к выходу, — я привез тебе кое-что.
Вот это да! Как давно она не получала подарков! Лет сто, а то и двести. Что это могло быть? Магнит с Тауэрским мостом? Биг Бен на брелке? Футболка с красным автобусом? Детское любопытство затопило. Если так будет продолжаться, её ждет кислородное голодание. Что с ней делал этот железный мужчина? Дрожь не унималась.
— За то, что я не вышла замуж? — подразнила она.
— И за это тоже, — проурчал Выгорский, увлекая ее за собой сквозь металлоискатель и стеклянные двери, через площадку, парковку такси. Как только они оказались на стоянке у машины, Ярослав опустил руку в карман, вытащил едва распустившуюся розу на коротенькой ножке. Протянул со словами: — Это только футляр. Сам подарок внутри.
Вика взяла, нахмурилась. Руки не слушались. Она медленно расправляла лепестки, не будучи уверенной, что правильно делает. Подняла тревожный взгляд, Ярослав напряженно улыбнулся, не произнеся ни слова, лишь кивнул, подбадривая. Наконец, она увидела. В цветке он спрятал кольцо. Тонкое, с небольшим темно-синим камнем, оно сверкнуло в сердце розы: там, где за кремовыми лепестками скрываются желтые ворсинки.
Вот этого Вика никак не ожидала. Кольцо?! Он с ума сошел?
Какая-нибудь безделица, керамическая кружка, варежки, английский альбом, ну пусть даже ювелирное украшение — сережки, браслет — если ему так хотелось поразить ее, но это круглое изделие? Он вообще понимал, что девушка может подумать? Мужчины — странные создания. Вика замерла.
— Это мне? — она сама не понимала, почему так спросила. Была слишком ошарашена?
Ярослав притворился растерянным, смешно похлопал по карманам:
— Ой, кажется, для тебя был желтый цветок. А этот для другой подружки. — Он продолжал ощупывать полы пиджака. — Где же твой?
Его движения выглядели так комично, что Вика, всё ещё огорошенная, нервно рассмеялась.
— Конечно тебе, — в рыжих глазах плясали чертики, — хочу, чтобы ты стала моей женой.
Она замерла, ошеломленная. Улыбка сошла с лица. Она прямо почувствовала, как мышцы ослабли, и уголки губ опустились. Он что, серьезно предлагал ей выйти за него замуж? Сколько они знакомы? В голове помимо воли промелькнуло белое платье, цветы. Маленький домик у моря, распахнутые окна и трепещущие занавески, гамак во дворе, двухлетний мальчик с черепашкой, коляска. Утренний кофе в солнечной кухне.
Этот великолепный мужчина предлагал ей, обычной девчонке, влюбленной без памяти, выйти за него замуж? Вика открыла рот, но не могла вымолвить и слова. В глазах Ярослава мелькнуло беспокойство. Потом они наполнились весельем и он сказал:
— Здесь ты просто должна ответить «да».
Вика потерла безымянный палец и, на всякий случай, уточнила:
— Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж? — она сощурила глаза, пытаясь проникнуть вглубь его сознания.
— Да, — улыбка была столь очаровательной, что дневной свет померк, оставив её один на один с королевским обаяшкой.
— Когда?
Он рассмеялся раскатисто и громко, хотя глаза не покидало волнение, потом прокашлялся:
— Вика, скажи, что ты согласна, и мы сразу обсудим детали, — Ярослав продолжал посмеиваться, настороженно смотря в ее лицо. Она всё ещё не могла поверить, что он это серьезно. Вот сейчас, стоит ей только ответить «да», он обратит все в шутку. Она взволнованно облизнула губу. Что ей делать?
Лицо Ярослава стало абсолютно непроницаемым:
— Я сяду за руль, — он открыл ей пассажирскую дверцу, но она не шелохнулась, — если ты не готова дать ответ, я не тороплю. У тебя столько времени, сколько пожелаешь,… — он вдруг умолк и задумался, желваки ходили под кожей, — нет, сколько угодно у меня сердце не выдержит, — в голосе звучало волнение, — месяц! И ни днем больше.
Вика не шелохнулась, она поймала себя на том, что её рот до сих пор открыт. Она даже ответить не смогла. Ярослав продолжал внимательно вглядываться в неё. Низко опустив голову, она судорожно сглотнула. Замешательство никак не покидало. Он что, любит её? Неужели это возможно? Какие ещё могут быть причины позвать её в супруги? Крылья радости приподняли Вику над землей и упруго закачали в воздухе. Она перевела взор на пальцы Ярослава, застывшие на стекле машины. Розовые ногти, словно созданные волшебной палочкой ценителя красоты, матово поблескивали на солнце. Как и прежде, они манили к себе. Никогда еще он не походил так на юного мальчишку — неуверенный, с напружиненным телом, с насмешливым взглядом из-под упавших на гладкий лоб прядей спутанных волос. Она увидела каждую маленькую щетинку, отражавшую едва проглядывающее в облаках солнце. Вика вспомнила горячие лихорадочные прикосновения рук, мимолетные и грешные. Как он ласкал её кудри, рассыпал их по плечам, услышала его приглушенный голос, шепот в ту ночь. Чем больше она сомневалась, тем больше ей самой становилось понятно, насколько сильно она верила ему. Что же ей делать? Должна ли она испытать его чувства? Почему он не говорил, что любит? Вопросы туманили разум. Меж тем что-то поднимало её все выше над землей, и она чувствовала разрастающуюся внутри радость. Почему бы ей не отдаться своим чувствам, вместо того, чтобы оглядываться на печальное прошлое?