Логан Ченс - Изучи меня

Еще одна веревка «затянулась» вокруг меня, когда он слегка провел по моей руке своим мизинцем, когда они проходили мимо. И самая плотная из всех веревок «затянулась» вокруг меня, когда я подошла к стойке, и кассир протянул мне карамельный капучино и шоколадный круассан, оплаченный профессором Дейлом для меня. То, что он заметил, что я иногда приносила именно их с собой перед занятиями, заставило мое сердце сжаться.

Сегодня он приедет ко мне, и я решила добавить что-то еще в микс из наших тел.

Пиццу и фильм. Это очень похоже на настоящие отношения, но всем нужно есть. Я заказала обычную пиццу, так что это не будет выглядеть для него таким тревожным. Чем меньше индивидуального подхода в выборе пиццы, тем менее подозрительно все выглядит.

Положив руки на бедра, я рассматриваю барную столешницу, которая одновременно служит мне кухонным столом. Большая сырная пицца, вино, бокалы для вина и настоящие тарелки. Очень, ну очень похоже на настоящие отношения. Я быстро складываю тарелки друг на друга и ставлю их обратно в шкаф, а вместо них расставляю бумажные тарелки.

Отлично.

У меня нет времени заменить чем-то бокалы, потому что раздается стук в дверь, он здесь.

— Привет, — говорит он, когда я открываю дверь. Я не думаю, что когда-нибудь привыкну к тому, как он выглядит в джинсах и футболке.

— Привет, — говорю я, улыбаясь. — Не паникуй, — говорю я ему, когда он входит внутрь, — но у меня есть пицца.

Его взгляд устремляется на столешницу, и он не выглядит разозленным, так что это хорошо.

— Ах, ты разжилась прекрасной посудой, — говорит он, направляясь к столешнице.

— Только лучшее для тебя, — поддразниваю его я.

Мы устраиваемся, и он хватает кусок пиццы.

— Ну как, тебе нравится учиться? — спрашивает он.

— Очень много работы, и иногда я не уверена, что действительно это мое.

— Почему ты так думаешь? — он потягивает вино «Шираз», когда вопросительно и с любопытством смотрит на меня.

— Я действительно не знаю. Мне иногда кажется, что я не создана для психиатрии.

Он придвигает ближе свой стул.

— В свой первый рабочий день, я был в ужасе.

Мои глаза округляются.

— Я этому не верю.

Он слегка улыбается.

— Ну, поверь в это. Моя первая неделя, прошла в отделении скорой помощи.

Я слушаю, как он рассказывает о жертве с огнестрельным ранением.

— Я был так расстроен, что потерял пациента, — шепчет он.

Я наклоняю голову на бок и протягиваю руку, чтобы его коснуться.

— Мне жаль.

Его глаза смягчаются.

— Все нормально. Но помню, как доктор Чарльз Абернати отвел меня в сторону и сказал, что иногда ты выигрываешь, а иногда что-то теряешь, — он качает головой.

— Мудрый человек. Ты не можешь спасти всех.

Он отстраняет свою руку, словно избавляясь от моих слов.

— Да, наверное, нет.

— Мне жать, Хьюстон.

— Не о чем жалеть. Марли, ты умная женщина. Думаю, ты далеко пойдешь.

Меня обдает жаром, и я улыбаюсь.

После двух кусков пиццы и бокала вина, мы садимся на кушетку, и я чувствую себя достаточно комфортно, чтобы спросить его:

— Когда-нибудь смотрел «Курс анатомии»[10]?

— Никогда не слышал об этом фильме, — я охаю, а он хихикает. — Конечно же, я его видел. Думаю, каждый будущий врач должен его посмотреть.

— Я знала, что ты мне нравишься не только из-за твоих превосходных навыков в сексе, — я улыбаюсь, когда кладу ноги на журнальный столик и откидываюсь на спинку кушетки. — Я подумала, что мы могли бы его посмотреть.

Это звучало очень похоже на «затягивающиеся веревки». Я уже готова к «нет».

Потому что он жует уголок губы, наверное, задаваясь вопросом где я держу ножницы, чтобы он мог обрезать эти веревки и сбежать.

— Хорошо, включай. Этот фильм обязателен для просмотра.

Мы молча смотрим и где-то в середине, его рука пробирается к моим волосам, играя с ними. Это последнее что я помню, прежде чем проснуться. Моя голова лежит на коленях Хьюстона, а он сам — крепко спит. Я осторожно встаю, чтобы узнать, который час.

Он шевелится, и его глаза открываются, ошеломленные после сна.

— Черт, я не хотел засыпать.

— Не обращай на меня внимания, спи, — говорю я ему, прежде чем осознаю, что только что сказала. Видимо, он еще не уверен, что теперь со мной делать, но я не идиотка.

Я знаю, что он хочет уйти. Так происходит всегда.

— Все в порядке, ты можешь уйти домой, — говорю я.

— Черт, — шепчет он, потирая лицо. Мне нужно перестать обманывать себя, он не захочет большего. Он встает и направляется к двери.

— Спасибо за отличный вечер, Хьюстон, — говорю я, мне не удается скрыть оттенок горечи.

Он останавливается у двери и поворачивается ко мне, потирая затылок.

— Я знаю, что это может казаться неправильным, но это к лучшему. Никому не будет больно, верно? — спрашивает он. Я не уверена, пытается он убедить меня или себя.

Я киваю головой, соглашаясь с ним.

— Да.

Кому-то уже больно. Мне. Это моя вина. Я хочу его любви и не могу этого остановить. Все притворство в мире, не сможет показать, что для меня это только секс.

Телефон Хьюстона, оставленный на журнальном столике, звонит.

— Ты забыл телефон, — говорю я, поднимая его с кофейного столика. И я вижу на экране сообщение от кого-то по имени Дженнифер:

— Кто такая Дженнифер?

Все шары, которыми я ловко жонглировал, падают на пол.

— Извини?

— Кто такая Дженнифер? — снова спрашивает она, на этот раз тише. Я провожу рукой по волосам. Она протягивает мой телефон, я забираю его у нее. — Пришло сообщение…

— И что? Ты думаешь, что имеешь право знать? — набрасываюсь я на нее.

— Что? Нет. Я просто… — бормочет она. — Сколько у тебя отношений без обязательств? — Боже, черт возьми, ее глаза наполнены слезами. Пожалуйста, не плачь. — Хьюстон, я больше не могу этого делать, — говорит она. — Это слишком тяжело.

— Что, это из-за сообщения? — пожалуйста, не делай этого. Разве не видишь, что ты мне нужна? — Если бы я хотел поговорить о ней, я бы тебе рассказал. Ты мне не доверяешь?

— Доверять тебе? Я ничего о тебе не знаю. Ты мне ничего не рассказываешь.

Тебе не понравится то, что я могу рассказать. На твоем лице больше не будет такого взгляда.

— Ты смешна, — говорю я ей.

Она стоит рядом, и ее мизинец обхватывает мой.

— Хьюстон, поговори со мной, пожалуйста.

— Поговорить с тобой? Что? По-твоему, ты уже стала психиатром? — освободившись от ее руки, я медленно иду к двери. — Думаешь, что сможешь меня излечить? Разве не в этом все дело? Ты хочешь починить то, что сломано, — я открываю дверь, — я не способен на любовь, — я смог бы тебя полюбить, если бы все было по-другому. Наверное, я почти тебя полюбил.

— Нет людей неспособных на любовь, — шепчет она.

— Я такой человек.

Я ухожу, не сказав больше ни слова. Я направляюсь в противоположную сторону от своего дома. Иду туда, где я всегда мог думать. В то место, в котором чувствую себя, как дома. Медицинский центр «Лэнгон» манит меня флуоресцентными лампами, горящими внутри, и я прохожу через раздвижные двери.

Комната скорой помощи наполнена людьми, но я незаметно проскальзываю мимо болезней и страданий на второй этаж и блуждаю по коридорам в поисках часовни.

Когда я вхожу в темную комнату, священник сидит на скамье. Я сажусь рядом с ним и склоняю голову. Молюсь.

Но, как всегда, Бог не отвечает на мои молитвы. Он никогда этого не делает. Он вообще меня слышит?

— Бог действует таинственным образом, — говорит мне священник.