Прошло пять минут разговора, который был наполнен двумя темами о Глебе и о погоде. Солнце на мгновение скрылось за облаками и вновь принялось светить. Леша стоял в тени берез, несколько сонным он выглядел. Нине нравилось смотреть на него. Такой немного растрепанный, чуть наивный и счастливый.
– Лешенька!.. Сынок!.. А я пришла в общежитие, а тебя там нет! – громким голосом описывая свое удивление, к лавочке бодро шла Ульяна. На ней были одеты трикотажные шорты и тонкая серая футболка, на голове – легкая светло-фиолетовая панамка. На удивление – Леша никогда не видел свою мать в таком одеянии – наряд был ей к лицу.
Леша встрепенулся, посерьезнел, попасмурнел и уж совсем растерялся. Как себя вести и, что делать он не знал. Он метнулся к матери, бросил взгляд на недоумевающую Нину и остановился.
– Мама?..
– И снова ты мне не рад, – не переставая улыбаться, заключила Ульяна, – ищи тебя по городу, бегай и что?.. Здравствуйте! – перенеся свое внимание на Нину, четко и как бы демонстративно, на показ, поздоровалась она.
– Здравствуйте, – спокойно и даже как-то тихо ответила Нина, смутившись про себя, что до сих пор сидела молча. Но на лице у нее отражалось лишь непонимание и легкое возмущение.
– Это… – подалась Ульяна к коляске, – какой хорошенький!.. Лешка на тебя то как похож!
– У него глаза серые, Нинины, – проговорил Леша.
– А как… – суетясь и показывая на ребенка, спрашивала Ульяна сразу на обоих родителей.
– Глеб, – ответила Нина.
– Глеб Алексеевич!.. Очень здорово. И ты мне Леша не посчитал нужным сообщить. Женился, отцом стал, из общежития уехал и ни словом, ни полусловом…
– Мам… – Леша подбирал слова, чтобы как-то сгладить мамины претензии. Он буквально кожей чувствовал, что не к добру вело всё то, что сейчас было сказано, – ты же ни адреса своего в прошлый раз не оставила, ни телефона…
– Ульяна… Григорьевна, Вы же сами бросили Лешу, а сейчас отчитываете его, словно маленького ребенка, – вступила в разговор Нина.
– Леша, это как вообще понимать? То есть я еще во всем и виновата? Невестка у меня просто… палец в рот не клади, – Ульяна пришла в возмущение и совсем позабыла, что только что собиралась полюбоваться спящим внуком.
– Господи… – вздохнул Леша, – Нина права, но… Нин, – решительно обратился он к ней, – я сам разберусь с мамой.
– Пожалуйста!.. Я тебе нисколько не мешаю, – обида ясно вырисовалась у нее на лице, обидой пропитался жаркий воздух.
– Мам, давай отойдем в сторонку и поговорим.
Но спокойствие покинуло маленький кусочек территории, на котором собрались совсем не чужие друг другу люди. Глеб, до сего момента мирно спавший, заворочался, проснулся и принялся капризничать. Нина поспешила его успокоить и сунула ему в рот бутылочку с водой. Глеб, жадно причмокивая, стал пить.
– Не пойду никуда, – спокойно, но крайне настойчиво заявила Ульяна, – я пришла проведать сына и внука.
– Да Вы даже не знали, что у Вас есть внук!.. – не выдержала Нина. Ее разбирало зло. Она злилась на Ульяну из-за Лешу, ей было обидно, что с ним так поступили – просто взяли и бросили.
– И чего… и чего, что я не знала? – Ульяна приходила в возмущение от наглости молодой и ничего не понимающей в жизни Нины.
– Да ничего!.. Это Ваш родной сын, а Вам совершенно всё равно на него… Вас совершенно не интересует его жизнь!..
– Нина!.. – начинал приходить в отчаяние Леша. Он не понимал, в какую сторону ему сейчас бросаться, кого пытаться успокоить и, что говорить.
– Леша! – вскрикнула Ульяна.
– Мам, пойдем отойдем в сторонку и поговорим. Я тебя очень прошу.
– Вот уж нет! Я ухожу и… Глеба все равно буду приходить и проведывать, – обделив Нину вниманием, не удостоив его своего взгляда, Ульяна поцеловала в щеку Лешу, и… – до свидания!
– Всего хорошего, – бросила Нина и это было явно лишним.
Леша молчал, Ульяна, таким же шустрым шагом каким и пришла сюда, покинула двор.
– Нина, – наконец-то заговорил Леша, – ну разве нельзя было быть более сдержаннее?
– Да иди ты уже!.. Как хочешь, так и думай! И я сегодня с Глебом здесь остаюсь. Сам езжай на дачу…
Неожиданно Нина встрепенулась и тут же почувствовала, что продрогла. Она умудрилась незаметно облокотиться о подоконник так, что дождь, задевая об откос, разбивал свои крупные капли и Нины руки и лицо все были в мелких брызгах. Вся в мурашках Нина вытянула руку в окно, на улицу, и тут е замерзнув так, что даже зубы начали стучать, захлопнула окно. Получилось это слишком громко и она, хотя дверь в спальню была плотно закрыта, поспешила проверить, не разбудила ли она своими чудачествами Глеба. Но Глеб как спал сладко и мирно, когда Нина уходила, так и продолжал под дождь отдыхать. За Нининой в спальню потянулся шлейф свежего, казалось слишком свежего воздуха. Нина дрожащими от холода и бессонницы руками получше укрыла сына одеялом и поспешила прикрыть за собой дверь. Хвост свежего воздуха оборвался, а успевший залететь воздух смешался с воздухом комнаты. Нину несказанно обрадовало, что в спальне было тепло. Духота же, разлетевшаяся по всем углам, перестала ощущаться и вовсе. Укрыв себя одеялом, Нина аккуратно прилегла на краешек кровати. Она очень устала. Ей был очень нужен, как недавний глоток свежего воздуха, спокойный крепкий сон. Глеб, видимо ему снилось что-то эмоциональное, издал неясный звук, похожий то ли на всхлип, то ли насовсем неразборчивое короткое слово. Но Нина уже была настолько придавлена дремотой, что лишь смогла медленно-медленно подумать: «Надеюсь, Глеб спит…». И тут же сама и уснула.
А Леша только совсем к вечеру смог добраться до Ливнево. Не успел он по ступенькам подняться в квартиру, как ему позвонила Настя из общежития и убедительно просила его приехать, так как конверт с ее деньгами каким-то невероятным образом проскользнул через щелку между полом и дверью и оказался в Лешиной комнате. Пришлось брать ключи и ехать.
Леша и не подозревал, что достать конверт с деньгами – простое занятие – выльется в другую историю. К новому жильцу – мужчине лет сорока или сорока пяти – пришла то ли бывшая жена, то ли настоящая, то ли совсем не разберешь кто и устроила скандал, невольным участником которого стал и Леша. Он чисто случайно задел ее плечом, когда собирался уходить, а та без разбора полезла чуть ли не в драку на Алексея. Настя и новый жилец, которому досталось всех больше, еле оттащили свирепую женщину в сторону. Леша, что от случившейся толкотни забыл, закрыл он дверь или нет, уже с улицы звонил Насте. Та его успокоила, дернув дверь на себя и, сказав более чем уверенно, что она заперта.
В надежде, что больше ничего не случиться Леша направился в Ливнево. И хорошо, что кроме стада коров (это было уже за городом), которое почему-то перегоняли через трассу, вызвав тем самым массу недовольств и застопорив движение, больше ничего не произошло.
Утром Нина, быстро собрав всё необходимое, вызвала такси и уехала в Ливнево.
Выглянуло солнце и ослепительно яркими бликами сверкало в лужах и на мокром асфальте. Деревья стояли сырые. Они еще не успели высохнуть. На горизонте громоздилась гряда томных облаков, откуда-то тянуло сквозняком, который был пропитан влагой, но лишен кислорода. После ночного ливня, погода обещала быть не только жаркой, но и душной. На даче, где больше простора, будет малость, но лучше. Тесностьгородской квартиры давила на Нину и буквально выгоняла ее за город. Сидеть здесь и ничего не делать она просто больше не могла. Дорога была каждая минута, которая одна за другой уходя в прошлое, придавали Нине все больше уверенности в своих действиях и вырисовывали несколько истеричную, но одновременно же радостную улыбку на ее лице.
***
Первое декабря наступило торжественно и безоговорочно. Весь вечер перед тем, как прийти декабрю в кромешной, смешаннойс навеянной откуда-то с запада сыростью, темноте происходило какое-то невидимое, но остро ощущаемое движение. Что-то копошилось в неуютных промозглых порывах ветра, изредка постукивало по оконным стеклам, ни в какую не давало улечься соседской собаке Бобикуу себя в довольно просторном домике, и от того Бобик – немецкая овчарка – суетливо наматывал круги у себя по вольеру и будто бы весь находился в ожидании чего-то и самое-то главное, о чем сейчас задумался Леша стоя на крыльце было то, что он сам ясно ощущал, что находиться в странном добром ожидании чего-то. Странном по той лишь простой причине, что ожидать было в принципе-то нечего. Все изменилось в его жизни, все преобразилось и ему все нравилось и все устраивало. Сейчас он просто жил повседневными делами и заботами и, если чего только и ждал, но не так чтобы сильно и, теряя каждую минуту терпение, так это выхода уже не первой переведенной им книги – романа английского еще только набирающего популярность в России писателя, который должен был состояться ближе к середине декабря. Да еще пожалуй ждал, когда запечется в духовке курица – уже хотелось есть, а запахи, что без просу вырывались из дома только разыгрывали аппетит еще больше.