— Привет.

— Привет. Не ожидал тебя здесь увидеть.

— Но я здесь. Женька за кофе пошёл.

— Садись, Наташ.

Я села… на уголок стола. Немного помолчав, сказала:

— Я думала, ты меня бросил.

— Я же оставил записку.

— Я тебе дам ее прочитать. Секретарь из тебя отвратительный.

— Ага, как и Руководитель! — скрыть горечь в голосе у него не получилось.

Он попытался вновь отойди к окну, но кто бы ему позволил?

— Ну, уж нет. Иди сюда.

Я не позволила ему отвернуться, удачно схватив за рубашку, дёрнула на себя, в свои объятия. И сама поцеловала, но и Костя не растерялся с ответом, прошептав:

— Вот это да!

Мы целовались с упоением, да так, что одно плечо оголилось и тоже получило свой поцелуй.

— Ну, ребята! Кофе, конечно, и в холодном виде пьют, но я взял капучино! А оно так себе, если остынет, хочу вам сказать.

Евгений нас нагло прервал.

Я не обидчивая, лишь по тому, что у меня память плохая, но я заведу блокнот и буду записывать. Костя быстро стал поправлять на мне одежду, но от себя никуда не отпустил, посадив на колени, а сам сел в кресло.

В общем, так я и провела остаток дня, лишь в десятом часу ушла на диван почитать долговые документы, к Косте как раз пришла четвёрка юристов, как я знала теперь.

Мой любимый Босс Всего решил перекрыть долги продав своё личное имущество включая квартиры и плюс приходиться закрывать новый офис в другом городе на который он потратил последние годы, и про отступные уволенным сотрудникам не забыть.

Я погрузилась в правовые документы и только прочитала первый лист, как увидела себя сидящей на бортике фонтана в белом платье в желтый цветочек и с белыми астрами в руках. Я жмурилась от радужных переливов солнца и воды — была счастлива.

Юриспруденция — это не моё. Хотя, как лекарство от бессонницы превосходно мне подходит. Оставлю себе парочку книжек в личной библиотеке.

Утро встретило меня ярким солнцем.

Меня не разбудили! Точно заведу блокнот. Я как лежала на коричневом диване, так здесь и проснулась. На часах почти десять. Я быстро переоделась в белую блузку и серый сарафан. Цветной гипс — черт с ним.

Волосы собрала в привычную шишку. Протерла лицо, подкрасилась и полетела в здание суда.

Через двадцать минут я уже вспотевшая и запыхавшаяся открывала тяжелые деревянные двери, на ходу поправляя причёску и сарафан. Как хорошо, что идти пришлось не далеко. На удивление даже нога в гипсе не гудела, может уже все зажило. Перед самым входом я столкнулась с человеком, который находится на первой строчке моего несуществующего злоблокнота — Евгением.

— Ага, тебя — то мне и надо, предатель. Почему не разбудили? — Я подхватила его под локоть, затащила вглубь здания.

— Ты так сладко спала, что не решились тебя будить. Страшно было.

— Ахаха — юморист! Как суд?

— Всё хорошо. Они обо всём договорились. Заседание проходит за закрытыми дверями — скоро закончится, Костя все расскажет сам.

Мы помялись возле двери ещё некоторое время, потом отошли в сторону, просто присели на стоявшие у стены деревянные стулья в молчание и ожидании.

Двери зала заседаний широко открылись, и появилась толпа народа, а затем Константин что — то обсуждающий со своими юристами и с пожилым полноватым мужчиной.

Окинув взглядом всех здесь находившихся, увидел меня, радостно улыбнулся и кивнул. Судя по жестам, он прощался с собеседниками.

Вдруг входная дверь с шумом стукнула об косяк и в помещение вплыли две былинки. Ну, по-другому этих леди назвать язык не поворачивается. Старшая из женщин — яркая блондинка, лет пятидесяти, но по факту я уверена старше с классической причёской — прямым кары убранным за уши, чем — то она напомнила мне Вайкули, синий строгий юбочной костюм дополняла блузка с жёлтым шарфиком в цвет сумки. Вторая, невысокая, худенькая девушка, в сером платье — халате и лёгких босоножках, русые волосы были завиты и доходили до пояса.

Хотела бы я так выглядеть. В своём сарафане и с шишкой на макушке я почувствовала себя жуткой замарашкой, плюс ещё этот цветной гипс, который я машинально спрятала под стул.

Леди целенаправленно направились к освободившемуся Косте, который на ходу расстёгивал верхнюю пуговку рубашки и ослаблял петлю галстука.

— Мама? Что ты здесь делаешь? Елизавета, приветствую, — он бросил на меня быстрый взгляд. А мне и так было все хорошо слышно. Что же он от меня скрыл, если разволновался.

— Как что? Мой любимый сын в суде защищает мои финансовые интересы, — взвизгнула она, девушка, по имени Елизавета закатила глаза.

— Мам, у тебя уже нет финансовых интересов. Придётся жить, как все обычные люди. На пенсию.

— Но, сынок.

— Мама, я смог сохранить минимум для начального капитала. Свяжись с Вадиком он теперь гораздо богаче меня.

Мама закрыла глаза, мне показалось, считает до десяти. И открыла их уже со спокойной улыбкой.

— Тут твоя невеста как раз за мной увязалась — переживает. Нужно утешить бедняжку. — И она толкнула не ожидавшую такого поворота девушку, что та еле удержалась на ногах.

Что? Ну, уж нет, с утешением я ей сама могу помочь!

— Здравствуйте! — неожиданно даже для себя, я уже стояла рядом со Своим мужчиной и тот быстро приобнял меня за плечи. Мама Кости смерила меня пренебрежительным взглядом, особенно ее, впечатлил мой «лабутен». Ее даже отшатнуло — не иначе, как культурный шок.

— Наташа, эта женщина Мария Германовна — моя мама, а эта девушка дочь ее близкой знакомой — Елизавета, — девушка приятно улыбнулась, показывая на щёчках милые ямочки.

— Мама, а это моя…

— Невеста, — добавила я, мило улыбаясь.

Костя на мои слова засветился, как новый золотник. А что? Он же перед моими родными выступил в роли жениха.

— Как невеста? — Мария Германовна схватилась за сердце и заметно покачнулась. — Дайте воды, — захрипела она.

Ей протянули закрытую бутылку минерной воды. Я посмотрела на этого «любезного» — это был Евгений.

— Я Евгений, друг будущей семьи и дружок на свадьбе молодожёнов.

И этот «дружок» поцеловал руку у обалдевшей Елизаветы.

— Елизавета, будете моей, то есть Натальиной подружкой невесты на свадьбе у Константина. Это место свободно.

Я бросила взгляд на девушку и чуть не рассмеялась — она стояла, широко раскрыв глаза, неотрывно смотрела на моего друга, мне даже захотелось щелкнуть у неё перед носом пальцами и сказать: — Очнись.

— Ну как, согласна? — Евгений оценил произведённое впечатление и самодовольно улыбнулся.

— Д-да. — пискнула девушка.

От чего Мария Германовна охнула и вновь согнулась от боли.

Я наступила Женьке на ногу — пора кончать доводить женщину. Тот наклонился ко мне, с обидой прошептал:

— Ты чего?

— Женщине плохо, а ты тут личную жизнь налаживаешь.

— Я тебя умоляю, я же кардиолог, в том месте, за которое она держится — сердца нет. Симулирует. Она же ЖБС.

Я окинула маму жениха взглядом и оценив ее громкое дыхание.

— В парк девушку пригласи на мороженое. Не теряйся.

Дала совет другу и полезла в сумку за лекарством, протянула женщине.

— Вот возьмите. Отлично помогает при болях в сердце.

— Ой… Что это? — она засунула в рот крупную белую таблетку, бумажку вернула мне.

— Валидол, — влез Женька, за что получил еще и тычок в бок.

— О! Точно, как я сразу не догадалась.

— Мама, я вызвал вам такси. И дозвонился семейному врачу, он будет ждать, — Костя убрал телефон во внутренний карман пиджака.

— Лиза, надеюсь, ты мне не откажешь в небольшом променаде.

— Я свободна, — радостно подпрыгнула она.

И они быстро попрощавшись, покинули нас.

Притихшую маму мы посадили на такси и отправили домой.

— Наташ, что у тебя с сердцем? — тревожно задал вопрос Костя. Я не удержалась — расхохоталась.

— Знаешь, Женька сказал, что у таких женщин как твоя мама сердце заболит в последнюю очередь. И я дала ей Аскорбинку.

Хохот Босса моего совершенно здорового сердца спугнул птиц через дорогу.

— Господи, и она купилась! Не могу поверить.

— Ну, все тихо- тихо! Пошли домой, а?

— Пошли. Только знаешь, я теперь немного нищий! — он приобнял меня за плечи и мы медленно пошли вдоль улицы.