Не знаю более горькой иронии судьбы…
— Ваша светлость? — Макдугал постучал в двери покоев госпожи, но ответом ему был лишь разноголосый лай мопсов. Он постучал вновь, настойчивее: — Ваша милость!
— Не можешь минутку подождать?
Леди Маргарет, успевшая уже раздеться и лечь в постель, спешно поднялась, нахлобучила чепец поверх изрядно поседевших волос, накинула пеньюар и распахнула дверь.
— Что еще стряслось?
Стайка восторженных мопсиков высыпала в коридор и принялась самозабвенно терзать бриджи и туфли дворецкого.
— Прекратите, бесенята! — прикрикнула на них леди Маргарет.
Щенки перестали подпрыгивать, но продолжали плотоядно коситься на туфли Макдугала. Тот развел руками:
— Простите великодушно, ваша светлость. Я знаю, уже поздний час, и вы утомлены. Однако лорд Синклер…
— Племянничек? Он вернулся?
Сразу после объяснения в библиотеке Син уехал, и вот уже двое суток о нем не было ни слуху, ни духу. Леди Маргарет пыталась делать вид, что совершенно не беспокоится, но сейчас сердце ее тревожно сжалось. Макдугал поспешил успокоить госпожу:
— Он в добром здравии, ваша светлость. К несчастью… он желает видеть мисс Бальфур.
— Но ему известно, что она уехала! Я сама его об этом уведомила!
Дворецкий поморщился:
— Похоже, сейчас он мало что соображает. Я не хотел вас будить, но он так бушевал, и я побоялся, что он перебаламутит всех гостей… Вот я и подумал, что хватит с нас скандалов, ну и…
— Макдугал, либо ты человеческим языком объяснишь мне, что происходит, либо я сейчас возьму кочергу и на совесть тебя отделаю!
Дворецкий заморгал и робко улыбнулся:
— Как прикажете, ваша милость. Простите мою сбивчивую речь, но лорд Синклер не на шутку напугал меня: он колотил в двери, требуя «свою Роуз»!
— «Его Роуз»? Так прямо и сказал?
— Да, ваша светлость. Мне удалось завлечь его в библиотеку, я пытался объяснить ему всё, но он не стал меня слушать! Ваша милость, вам лучше самой пойти к нему, хотя предупреждаю сразу: милорд малость под мухой… то есть сильно подшофе…
— Он пьян?
Макдугал лишь молча кивнул.
— Этот мальчишка в гроб меня загонит! — Леди Маргарет сунула ноги в домашние туфли, накинула на плечи теплую шаль и вихрем пронеслась мимо оторопевшего дворецкого. Мопсики радостно потрусили следом за хозяйкой.
— Вели подать в библиотеку чаю и тостов! — бросила герцогиня, не оборачиваясь.
— Будет сделано, ваша милость. Только, кажись, вашему племяннику сейчас не до еды…
— Поест как миленький, когда мы закончим разговор, — непреклонно ответила герцогиня. — Мне понадобится также колодезная вода — ледяная!
— Да, ваша милость. Я принесу тазик для умывания и полотенце.
— Лучше сразу ведро и одеяло! Вначале принесешь воду, потом подашь чай!
Макдугал почтительно распахнул перед госпожой двери библиотеки и, пропустив ее и мопсов, закрыл двери.
Библиотеку освещал лишь горящий в камине огонь. Син мерил шагами комнату, волосы его спутались, щеки покрывала двухдневная щетина. Одежда его тоже была в беспорядке: галстук скособочен, сюртук и жилет нараспашку. Сейчас никто не признал бы в нем того щеголя, что приехал в замок три недели назад. «Да, для него это почти предел падения», — подумала герцогиня.
А Син тем временем увидел тетушку.
— Я желаю видеть Роуз! Я думал, Макдугал знает, где ее искать, но он нем как рыба! — Речь Сина была невнятной, глаза покраснели. — Ты-то хоть знаешь, где она сейчас?
— Разумеется. — Леди Маргарет подошла к камину и протянула руки к огню. — Но я обещала девушке хранить в тайне место ее пребывания.
Син вздрогнул, словно от удара:
— Она тебя просила? Просила не говорить мне?
И Син вновь заметался по комнате, словно лев по клетке. В глазах его была такая боль, что у леди Маргарет сжалось горло, и она не без труда сохранила самообладание.
— Мисс Бальфур необходимо было уехать. Если бы ты всерьез хотел, чтобы она осталась, то сделал бы что-нибудь для этого!
— Будь проклята эта женщина! — Син наклонился, и герцогине показалось, что он вот-вот упадет.
— Странные речи для кавалера, мечтающего покорить сердце дамы! — Леди Маргарет брезгливо потянула носом и желчно прибавила: — А еще от тебя разит грязной таверной!
Син оскалил зубы в горькой усмешке:
— Да, я канул в пучину порока!
— Скорее в пучину беспросветной глупости! Ты в стельку пьян!
Герцогиня опустилась в ближайшее кресло.
— Итак, Син? Что заставило тебя, провонявшего джином, барабанить в мои двери посреди ночи? Я думала, ты не переступишь больше порога моего дома.
— Тетя Маргарет, я сожалею, что… — Син взъерошил пальцами волосы и горько рассмеялся. — Бог видит, я сожалею о многом…
— Да ну? — Наклонившись, герцогиня подхватила с пола мопсика, который тотчас свернулся у нее на коленях, грея лучше любого одеяла. Остальные свернулись пухленькими клубочками на каминном коврике. — Ты можешь сожалеть о многом… как, в сущности, и все мы. Но, подозреваю, сейчас тебя тяготит нечто совершенно определенное, и это нечто не имеет отношения к моей персоне.
— Не пойму, о чем ты…
— Ты пьян, лохмат, небрит, и ты не спал… м-м-м… полагаю, суток эдак двое, не так ли?
Син мрачно кивнул. Он пытался спать. Видит Бог, пытался. Но всякий раз, закрывая глаза, он видел Роуз. Она снова смеялась над его неуклюжей игрой в пэлл-мэлл, и он вновь завороженно глядел на ее обнаженную шейку под полями шляпки… Она снова пылала гневом, с размаху брошенная им в реку; она вновь улыбалась ему под сенью деревьев, где они разыскивали пропавшие стрелы; она снова самозабвенно целовала его…
И если бы он сейчас закрыл глаза, то увидел бы ее вновь.
— Я отдал бы всё на свете, чтобы исправить содеянное… — Син горестно вздохнул и опустил голову. — Но ведь это невозможно, правда? Тетя Маргарет, я… я не понимаю, что со мной стряслось. Но Роуз… — Он потер лоб. — Будь она проклята за то, что вновь появилась в моей жизни!
— Ее нельзя в этом винить. Она честно пыталась тебя избегать, но ты и знать ничего не хотел…
Син помрачнел.
— Она самая дерзкая, требовательная, насмешливая, невыносимая… — Голос его сорвался, он сжал кулаки и хриплым шепотом уронил: — И самая любимая.
— Любимая? — округлила глаза герцогиня.
Син, казалось, едва не падал от изнеможения.
— Во всем, что случилось, всецело моя вина. Я не хотел…
— Вздор! Ты как раз хотел! Ты с самого начала решил, что так оно всё и будет!
— Но лишь до тех пор, пока…
— Пока что? Говори, черт бы тебя побрал!
— Пока… — Син запнулся, пытаясь подобрать нужное слово. — Пока ситуация не переменилась.
Леди Маргарет горестно вздохнула:
— Лучше ничего не мог выдумать? Ситуация, видите ли, переменилась!
— Да. Я понял, что ошибался на ее счёт! Шесть лет заблуждения… Всё это время я ошибался и потому ненавидел ее!
— И вот ты ее повстречал…
— …и понял, что она страстна и импульсивна, полна жизни и всегда готова к приключениям! Она очертя голову принимает вызов, она не умеет признавать поражения! — Син горестно расхохотался. — Мы с нею словно близнецы…
— И ты не винишь ее больше в том, что из-за нее тебя окрестили Лорд Фин?
— И в этом я тоже сам виноват. — Син поднял на тетушку покрасневшие глаза, полные слез: — Я люблю её.
Герцогиня выдохнула с облегчением. Наконец-то!
— И много же времени тебе понадобилось, чтобы это понять!
— А ты… ты это знала?
— Все это знают. Кроме тебя и Роуз.
— Я пытался сказать ей… Но она отказала мне! Я сказал, что не позволю опорочить ее репутацию, что хочу жениться на ней и…
— О, ради всего святого! — В голосе герцогини явственно послышалось отвращение. — Немудрено, что она тебе отказала, если ты распинался лишь про ее погубленную репутацию!
— А как мне тогда было говорить?
— Ты ни единого раза не употребил слова «любовь»!
— Твоя правда… я думал приберечь его напоследок, до лучших времен… пока всё не уляжется, не успокоится…
— А говорить о любви следовало именно тогда! Если хочешь вернуть Роуз, учти: это главное слово. Ни одна уважающая себя женщина не должна соглашаться на предложение руки и сердца, в котором нет ни слова о любви! А я полагаю, Роуз Бальфур себя уважает.