Поскольку, если чему и можно верить, так это улыбке мужчины».


В небе непрестанно сверкали молнии, соревнуясь с порывами завывавшего ветра. Выступ скалы, под которым спряталась Далия, не давал надежного укрытия, поскольку под него беспрепятственно затекала вода, образуя большие лужи, однако он все же защищал ее от дождя и ветра.

Потоки воды становились все настойчивее, угрожая погасить костерок, который она развела у самой стены. Тем не менее, даже слабое пламя давало куда больше тепла, чем девушка ожидала, и она не замерзла за завесой дождя. К сожалению, костер дымил, и от этого дыма ее каждые несколько минут сотрясал кашель.

Далия кашляла так сильно, что у нее заболела грудь. Плечи и спина тоже заныли, когда она прижалась к стене там, куда не добирались лужи. Она была вконец измученной, но сухой. Пока.

Прорывавшиеся из-за завесы дождя порывы ветра заставляли костерок трещать и дымить все больше. Поднеся ладони к лицу, Далия закашлялась, снова и снова вздрагивая от боли в сотрясаемой кашлем груди.

Наконец ей удалось отдышаться, и, кутаясь в плащ, она прислонилась к стене.

Должно быть, она устала сильнее, чем осознавала, потому что продремала большую часть дня, просыпаясь лишь время от времени, чтобы поворошить угли и подкинуть в костер влажных веток из тающей на глазах вязанки хвороста.

Далия не знала, сколько сейчас времени, небо потемнело. Упершись головой в скалистую стену и закрыв воспаленные глаза, она закашлялась от дыма. Она сглупила, отправившись сегодня утром на прогулку, но в голове теснилось столько мыслей о Кирке, сердце так больно сжималось от горя, что она не обратила внимания ни на холод, ни на надвигающуюся непогоду, забыла обо всем, кроме потребности заполнить возникшую в душе пустоту. Ей казалось, что прогулка поможет найти ответ. Ответ, который до сих пор от нее ускользал.

По телу пробежала дрожь, она сунула руки в перчатках под мышки и подумала о том, можно ли быть еще несчастнее, чем она сейчас.

«Сомневаюсь. Мои беды лишь усугубились. Такое встречается только в сказках да легендах».

Полыхнула молния, ее яркая вспышка пробилась сквозь серую завесу дождя. И в сгущавшемся сумраке она увидела, как под проливным дождем движется нечто наподобие тени громадной лошади. И на ее спине сидел Кирк.

В первую секунду Далия не могла поверить своим глазам, однако он спешился и бросился к ней.

– Далия! Вы ранены?

Она невольно отметила, что он кричит.

«О да. Это из-за громкого шума дождя».

И удивилась, почему прежде его не замечала.

– Вы ранены?

Она помотала головой или ей только так показалось.

Его лицо было встревоженным.

– Пойдемте со мной!

Ей надо было встать и броситься в его объятия, но ноги отяжелели, а голова разламывалась от боли.

– Льет как из ведра. Подождем, пока немного стихнет, – проговорила Далия еле слышно.

Кирк склонился ней и посмотрел ей в лицо, вода с его плаща капала на пол пещеры.

– Вижу, вы разожгли костер.

– Конечно. – Далия указала на сухое место подле себя. – Садитесь. Мы уйдем, как только все кончится.

Он склонился к ней, и его фигура заполнила собой всю пещеру.

– Здесь сухо. – Он был удивлен. – Я думал, вы одна, замерзли и напуганы.

– Я замерзла.

Она так замерзла, что не могла унять дрожь.

«Мне никогда не было так холодно».

Рукой в перчатке Кирк откинул локон с ее щеки.

– Мне следовало за вами присматривать.

– Мне не нужна нянька. – Или «подходящий спутник». Подумав об этом, она едва не расплакалась, поэтому вместо этого добавила: – По утрам я разжигаю все камины в Кейт-Мэноре.

Он одобрительно улыбнулся.

– Дымновато, но гораздо теплее.

Она хотела кивнуть, но шея болела и не слушалась, а потому она прижала ладонь ко лбу и замерла. И в этот момент лошадь сунула голову в пещеру и фыркнула, словно ожидая морковки.

– Эту лошадь вы взяли явно не из конюшен герцога. – Далия посмотрела на громадное животное.

– А где еще я мог ее раздобыть?

– На живодерне.

Кирк засмеялся.

– Это самая старая кляча. Мы с вами оба не наездники, и я не хотел лошадь, которая бы понесла, испугавшись грома. – Он снял перчатки, потянулся и погладил нос лошади. – Мне было сказано, что, даже если я закричу у нее над ухом, она не понесет. Это самая подходящая для нас лошадь.

Далия вроде бы должна была почувствовать себя оскорбленной, но ее сковало настолько глубокое безразличие, что она не могла пошевелиться.

«Что со мной не так? Я плохо соображаю, и у меня болит голова». – Она закрыла глаза, мечтая избавиться от боли.

Далия не знала, она заснула или просто остановилось время, но неожиданно почувствовала, как длинные холодные пальцы взяли ее за подбородок и Кирк приблизил к ней свое лицо. Она посмотрела в его глаза. У него были самые красивые в мире глаза. В этих глазах она могла утонуть. Раствориться без остатка.

Он прижал ладонь к ее лбу и нахмурился.

– Черт возьми, да вы горите!

Она пыталась понять, что значили его слова. Горит? Нет, горел огонь. Ей было холодно. Холодно было вокруг, потому что она видела, как изо рта шел пар. Или это был дым? Она ни в чем больше не была уверена.

– Черт, я должен доставить вас домой. Мы отправляемся сейчас же.

Но она устала, страшно устала.

«Что за спешка?» – хотелось спросить ей, но Кирк уже затоптал костер, и дым запах влажным торфом.

Внезапно Далия закашлялась, кашель сотрясал ее так, что она не могла дышать. Когда она открыла глаза, Кирк снова стоял под дождем, отвязывая что-то от седла лошади. Она думала, что это трость, пока он не развернул зонтик и не поднес его к уступу.

– Пошли.

Она посмотрела на зонтик. И откуда-то из подсознания всплыли слова, сказанные леди Мэри: «Мне хочется однажды встретить мужчину, готового держать надо мной зонтик».

Что ж, Далия знала мужчину, который принес бы ей зонтик, и он его принес и держал для нее. Вот только скверно, что она раньше не знала, насколько это важно.

Ее глаза наполнились слезами, и она отчаянно заморгала. Чтобы скрыть свое смущение, Далия оперлась рукой о сырую землю и попыталась встать. Но ее колени подкосились, и она, вскрикнув, упала вперед, прямо в темноту.

Глава 20

Из дневника герцогини Роксборо

«Я постарела лет на двадцать, когда лорд Кирк внес мисс Балфур через парадную дверь. Она была страшно бледна и вся горела в лихорадке. Мы уложили ее в постель и послали за доктором, который объявил, что и у нее тоже испанский грипп. Слава богу, у него нашлись для нее лекарства, в противном случае дела, вполне возможно, приняли бы скверный оборот.

Уверена, когда она пошла на поправку, больше никто не испытал такого сильного облегчения, как я. Ну, возможно, еще один мужчина…»


Далия медленно открывала глаза, пока не увидела свет.

– Ой! – попыталась проговорить она, но с ее губ слетел лишь хрип.

– Ах, вы проснулись!

С трудом приподняв веки, она различила улыбающееся лицо леди Мэри.

– Вы нас ужасно напугали.

Как это? Далия изо всех сил пыталась вспомнить, где она и как сюда попала. Кожей она чувствовала холод простыней, но комната казалась незнакомой… Где она находится?

«Ах да. Раут герцогини. Кирк. Пещера».

– Вот.

Мэри, смочив полотенце, промокнула им губы Далии.

Та сглотнула, и вода принесла облегчение ее больному горлу.

– Спасибо.

Ее голос прозвучал странно и хрипло, словно чужой.

– Не за что.

– Который день… – Она не смогла закончить.

Мэри дала ей еще воды.

– Всего два дня. Вы болели даже тяжелее, чем Элейн, но хорошо, что вы быстрее поправились.

Нахмурившись, Далия посмотрела на Мэри.

– С ней сейчас все в порядке. Приехали ее родители и увезли ее с собой. Бедная герцогиня очень опечалена, ибо ей пришлось отменить бал, чего прежде никогда не случалось. Но она будет рада, что вам стало легче.

– Вы… вы все время пробыли здесь?

Мэри посмотрела на нее с удивлением.

– Вы не помните?

– Не помню что?

– То…

Дверь открылась, и в комнату заглянула леди Шарлотта.

– О! Вы очнулись!

Вся окутанная мягкими кружевами, она поспешила вперед.

– Мы так за вас беспокоились! Но я сказала ее светлости, что с вами будет все хорошо.

– Спасибо, что выхаживали меня.