Эбби Глайнс - Как память

— Ты сильный, Нейт Финли. Крепкий, как кремень. Тебе будет больно так, как я и представить не могу, но ты справишься. Ты найдёшь своё счастье, и у тебя всё будет хорошо. — Её слова были сказаны с такой убеждённостью, что я почти поверил в них.

Я обнял её в ответ и прошептал «спасибо», даже если и считал, что не заслуживаю хоть когда-нибудь обрести счастье. Когда она отпустила меня, то повернулась к моей маме:

— Я налью ему кофе, пока ты готовишь еду.

Мама кивнула, уже готовя для меня тарелку.

— А теперь, все вы, прекратите стоять здесь, ведя себя так, словно звук ваших голосов может сломать его. Разговаривайте, чёрт возьми, — слова дяди Гранта заставили бы меня улыбнуться, если бы я мог. Они все начали медленно разговаривать. Мама поставила мою тарелку напротив того места, где сидел мой отец с чашкой кофе. Он молчал, но его пристальный взгляд был направлен на меня. Я посмотрел на него, и серьёзное выражение в его глазах сказало больше любых слов. Он беспокоится обо мне и хочет всё исправить, но знает, что это не в его силах.

— Ты поспал? — спросил он, когда я сел.

— Немного.

Он кивнул и сделал глоток кофе. Его взгляд переместился на дядю Гранта, когда тот сел рядом со мной.

— Люблю тебя, парень, — сказал он мне, сжимая моё плечо.

Я знаю это. Я знаю, что они все любят меня, но не знают, что сказать.

Финн нервно стоял в нескольких шагах от нас, но я видел, что он наблюдает за мной. Он не уверен, должен ли подойти ближе и что-то сделать. Я повернулся к своему младшему кузену.

— Присядь, — сказал я ему, кивая на стул возле меня. — Всё в порядке.

Сейчас Финну девятнадцать. Когда он родился, он был малышом, который доставал меня. Но вскоре он стал моей маленькой тенью, и мне это нравилось. То, что он смотрел на меня и пытался подражать, заставляло меня чувствовать себя важным. Он был младшим братом, которого у меня никогда не было. Несмотря на то, что теперь он намного больше меня. Он был размером со своего отца, а дядя Коуп крупный мужчина. Он также был спокойным, как и его отец. Однако его сестрёнка была похожа на тётю Нан. Она любила поболтать и обожала внимание.

— Мне жаль, — сказал Финн своим глубоким голосом.

— Мне тоже, — ответил я.

Руки обвились вокруг моей шеи и обняли меня сзади. Мой нос почувствовал запах дорогих духов, а затем на моей щеке был оставлен поцелуй. Она ничего не сказала. Ей и не нужно. Это была Офелия. Сестрёнка, которую я обожал, пока она не украла мою спальню и не перекрасила её в розовый цвет. Тогда я был злым шестилетним ребёнком. Но родилась Феникс, и моим родителем нужно было переделать комнату Офелии под детскую для новорождённой. А я был самым старшим, поэтому они переселили меня в дальнюю спальню. В итоге я простил её, когда она пришла в мою комнату, рыдая большими крокодильими слезами после того, как Феникс привезли из роддома. Она больше не была самой маленькой и боялась, что они забудут её или отдадут.

Я прикоснулся к её руке. Мне не нужно что-либо говорить. Она знает, что я рад, что она здесь. Теперь мы не так часто видимся, и я скучал по ней. То, что они все здесь, не так уж и плохо, как я думал. Их голоса стали громче, когда они начали обсуждать разные темы.

Завтракая, я слушал и пытался поддерживать беседу, когда они обращались ко мне. Но моё сердце не участвовало в этом. Я больше не уверен, что у меня есть сердце.

Вино было хорошим. Мне нравится вино. Нет, я обожала вино. Это, вероятно, лучшая когда-либо созданная вещь. Иисус любил вино. Он превращал воду в вино. Вино это хорошо. Однозначно вкуснятина.

Сидя за баром, я уставилась на три пустые бутылки, пока поглощала картофельные чипсы, которые купила, когда покупала вино. Позор, у меня закончилось вино. Мне нужно ещё, но я не уверена, что если покину сейчас квартиру, то смогу найти дорогу обратно. Мне придётся идти пешком. Может, я и пьяная, но не глупая. Я не могу сесть за руль. Не в таком состоянии.

Несколько чипсин не попало в мой рот, и я наблюдала, как они падают на пол. Я должна поднять их. Но мне всё равно. Элаю бы не было всё равно. Я должна поднять их ради него. Вместо этого я поставила пакет с чипсами и перешла к брауни, которые тоже купила. Брауни были хороши. Возможно, так же хороши, как и вино. Но не думаю, что Иисус ел брауни. В любом случае в воскресной школе никогда не упоминали о брауни. Я задумалась над тем, когда были придуманы брауни. Должна ли я погуглить это. Найти и отпраздновать день их создания.

Дверь захлопнулась, и я подпрыгнула, вскрикнув и уронив брауни. Наверное, я и его не подберу.

— Блисс? — голос Элая привлёк моё внимание.

— Привет, Элай.

Его взгляд переместился с меня на бутылки вина и на еду, которую я поглощала прямо со столешницы.

— Ты в порядке? Звонила Ларисса и сказала, что ты не появилась на работе.

Ах да. Работа. Я не в настроении работать. На прошлой неделе я взяла выходные, потому что мне было слишком тяжело покидать свою комнату. Я избегала всех, кого могла. Затем, когда пришло время выйти на работу, я проехала мимо неё и вместо этого направилась к продуктовому магазину, где купила вино, чипсы, брауни, торт, острые крылышки и немного винограда.

— Я была голодна. И мне сильно хотелось пить, — объяснила я.

— Я вижу.

Я протянула ему коробку с брауни.

— Они хороши. На них маленькие карамельки вместо орехов. Хочешь один? Я выпила всё вино, но у меня осталась еда.

У него округлились глаза.

— Ты выпила три бутылки вина?

Вздохнув, я кивнула.

— Да. Надо было купить четыре.

— Нет, ты должна была купить одну бутылку, — сказал он. — Давай остановимся на сегодня, ладно? Кажется, тебе уже достаточно. Утром ты будешь плохо себя чувствовать. Время спать. Иди, ложись, а я принесу тебе стакан воды и аспирин.

Я начала спорить, что я по-прежнему голодна, но мой желудок скрутило, и я покрылась потом.

— Хорошо, — согласилась я и направилась в ванную. Я нехорошо себя чувствую. Совсем нехорошо. Как только я дошла до двери своей ванной, мой желудок снова скрутило, и я побежала к унитазу, только я успела упасть перед ним на колени, как меня начало выворачивать наизнанку. Раз за разом.

Когда это наконец-то прекратилось и во мне ничего не осталось, у меня начались одни только пустые рвотные позывы, и я почувствовала позади себя Элая. Он держал мои волосы. Мне захотелось прилечь, и я начала ложиться, но холодное полотенце прикоснулась к моему лицу, и это было так приятно.

— Это поможет утром. Сейчас в тебе ничего не осталось. Давай уложим тебя в кровать.

Я встала, когда он поднял меня за руки, и, шатаясь, направилась в свою спальню. Кровать казалась такой далёкой, а поспать на полу — такой хорошей идеей. Я попыталась. Хотя Элай не позволил. Он заставил меня продолжать идти, и когда я наконец-то преодолела великий океан своей комнаты, я упала ничком. В мягкое тепло. На свою кровать.

Я никогда не была по-настоящему пьяной. Меня никогда не рвало из-за алкоголя. Я никогда не спала всю ночь в одежде с запахом рвоты. До сегодняшнего дня. Было больно открывать глаза. Но хуже всего был вкус в моём рту. Фу. Я закрыла глаза, и это помогло унять боль. Хотя не помогло с противным вкусом во рту.

В квартире слышались голоса. Элай не один. Мне не хочется вставать, и я надеюсь, что никто сюда не зайдёт. Вчерашний вечер был не самым лучшим. Вероятно, он был самым позорным. Но на какое-то время я была счастлива. У меня была еда, а алкоголь помог с пустотой и печалью, с которыми я пыталась жить всю последнюю неделю.

— Я сказал тебе, с ней всё хорошо, Ларисса. Оставь её в покое. — Голос Элая был достаточно громким, так что я могла слышать его через дверь.

— Она пропустила работу. Она неделю не выходит из своей комнаты. Ей больно Элай, и она нуждается в помощи. Ей нужен кто-то, кто вытянет её из этого.

Ларисса знает. Они все знают. Это стало новостью. Отец Октавии слишком известен, чтобы это было не так. Мир уже трубил о её закончившихся отношениях с внуком Дина Финли. Видеть это было ужасно. Знать, что у Нейта нет возможности спрятаться и погоревать в спокойной обстановке.

Затем дверь открылась, и, прищурившись, я увидела, что в комнату вошла Ларисса. Она закрыла за собой дверь.