— Я понимаю, что тебе больно. Всё это трагично. Ужасно и меня убивает то, что тебе приходится с этим сталкиваться. Из всех людей ты та, кто должен жить в счастливом мире, где не происходит всякое дерьмо. Но оно случается. Это причиняет боль. Ты знаешь это лучше всех. Как твой друг я здесь, чтобы заставить тебя встать с постели, помыться, одеться и вытащить тебя из этого места. Мы поедим поесть, погуляем по пляжу, сходим в магазин, что угодно. Ты больше ни дня не проведёшь здесь.
Мне хотелось поспорить, но не думаю, что с ней у меня есть хоть какой-то шанс.
— И очень хорошо, что ты напилась. Пропустила работу. И сделала что-то неожиданное. Как раз вовремя. Ты не можешь быть идеальной, Блисс. Никто не идеален.
Я ведь не пытаюсь быть идеальной, не так ли?
— Вставай. Идём. Ты воняешь вином и рвотой. — Она потянула меня за руку, и я села. — Ты самый сильный человек из всех, которых я когда-либо встречала. С тобой всё будет хорошо. Жизнь продолжается, и ты исцелишься. Ты найдёшь счастье. И он тоже исцелится.
Слёзы жгли глаза. Не из-за меня. Не из-за моей боли. А из-за Нейта.
— Она убила его сына, — это всё, что я смогла сказать.
Ларисса обняла меня.
— Да. Убила. Он будет долго переживать эту потерю. Но однажды он найдёт способ двигаться дальше. Он всегда будет помнить, но он исцелится.
— Я хочу, чтобы он исцелился. Но он никогда не будет моим. Я всегда буду напоминанием. Это причиняет такую боль. Я не хочу, чтобы он думал обо мне и мгновенно вспоминал об этом.
Ларисса крепко обняла меня.
— Со временем ты не будешь напоминать ему об этом. Ты будешь напоминать ему о самых счастливых моментах. О тех, которые он будет лелеять.
Она не права. Но я всё равно позволила ей это сказать.
Передо мной появилась чашка с кофе, пока я сидел, уставившись на волны, разбивающиеся об песок. Откинув назад голову, я посмотрел на Лилу Кейт. На этой неделе она была тихой. Не особо говорила на семейных собраниях или на поминальной службе. Но она такая. Она не громкая, как Калла. Она не пыталась привлечь внимание, как Феникс. И она не эффектная, как Офелия. Она просто… ну, она такая же, как и её мама.
— Как ты держишься? — спросила она, присаживаясь рядом со мной. Лила Кейт могла бы быть моим партнёром в преступлениях, когда мы были детьми, если бы не была такой чертовски милой. Она была такой хорошей и послушной, что я никогда не мог особо повеселиться с ней. Круз Керрингтон и я всегда ввязывались в какие-то неприятности, а Лила Кейт всегда была рядом, волнуясь о нас и пытаясь отговорить. Мы были вместе с рождения. Дразнить Лилу Кейт было нашей любимой забавой.
Всё изменилось, когда Крузу было тринадцать, а Лиле Кейт четырнадцать, и он поцеловал её. Затем через неделю Круз поцеловал Мелани Харнетт. Больше Лила Кейт не разговаривала с ним. Круз, казалось, не замечал этого. Он менял девчонок каждую неделю. Я знаю, что для Лилы Кейт всё было по-другому, когда она поцеловала Круза, в отличие от нашего с ней поцелуя. Нам не понравился тот опыт. Однако было очевидно, что она так не думает об их с Крузом поцелуе.
Одна вещь, которую я всегда замечал, это то, что Лила Кейт наблюдает за ним. Годами. Он никогда не замечал этого. Круз был полностью в своём мире. Ничего особо не видел, кроме хорошего времяпровождения. Но я видел её. Вероятно, потому что часто задумывался о том, что наши родители могут быть правы. Возможно, мы предназначены друг другу. Затем я начал думать о ней больше как о сестре и быстро избавился от этой мысли.
— Фигово, — наконец-то ответил я на её вопрос.
— Да, думаю это так.
Лиле Кейт не нужно много говорить. Она утешала своим молчанием. Мне всегда это нравилось в ней.
— Ты заставляешь их всех волноваться. Блэр была сегодня у моих родителей. Я зашла на кухню и увидела, что она плачет. Мама успокаивала её.
Это ещё одна вещь о Лиле Кейт: она не осторожничает, потому что беспокоится о том, что может ранить тебя. Она милая и добрая, но бескомпромиссная. Честная, наверное, это слово лучше всего описывает её.
— Мне не нравится заставлять её плакать. Но я не могу притвориться, что со мной всё в порядке.
— Я и не сказала, что ты можешь. Просто даю тебе знать о том, что происходит.
Какое-то время мы сидели, попивая своё кофе. Я знал, что она ещё не закончила. Она собиралась сказать больше, но решала каким образом и что. Мне не интересно чьё-то мнение. Никто не знает, насколько тяжела моя потеря. Они не знают, что было кое-что ещё. Что я полюбил женщину и был виноват в том, что случилось. И, несмотря на то, что Октавия и мой сын умерли, я по-прежнему люблю Блисс, даже когда эта любовь послужила причиной того, почему всё произошло. Рассказать об этом хоть кому-то не казалось возможным.
На поминальной службе моего сына, я хотел, чтобы рядом была Блисс. Чтобы стояла возле меня. Утешала меня. Я нуждался в ней. Даже если и не заслуживаю её. Есть маленькая могила, на которой написано «Малыш Финли», что говорит, что я не заслуживаю счастья.
А Блисс для меня является счастьем.
— Кто она? Девушка из записки.
Никто не спрашивал меня об этом. В записке Октавии говорилось, что она надеется, что я буду счастлив с женщиной, ради которой расстался с ней. Мы все читали её записку. Её отец позаботился об этом. Он винит меня в том, что Октавия перестала принимать свои лекарства. Что я повернулся к ней спиной. И он прав. Когда она хотела поговорить, я должен был позволить ей сделать это. Тогда бы у моего сына по-прежнему был шанс.
— Я люблю её. Люблю с тех пор, как мне было шестнадцать. Но это больше не имеет значения.
Лила Кейт повернула ко мне голову, и я почувствовал её взгляд.
— Почему? Потому что больная женщина действовала под влиянием собственной темноты? Боролась в одиночку? Где были её родители? Почему они не знали, что ей плохо? Не ты должен был защищать её. Вы расстались. Не справедливо позволять Октавии влиять на твой выбор. Не справедливо ни в отношении тебя, ни в отношении девушки, которую ты любишь.
У меня нет на это ответа. Я просто знаю, что не всё так просто.
— Не сейчас… я не могу, — ответил я, наконец-то повернувшись, чтобы посмотреть на неё.
Она нахмурилась, затем откинулась на своё сидение. Следующий час мы пили наше кофе и сидели в тишине.
Когда на лестнице послышались шаги, я перевёл своё внимание в ту сторону. С пляжа появился Круз. Он возвращался с пробежки. Весь потный и в своих шортах для бега. Он был на поминальной службе, но не знал, что сказать. Большинство людей не знало.
— Привет. У вас найдётся для меня место? — спросил он.
Лила Кейт мгновенно встала.
— Я собиралась уходить. — Затем она развернулась и просто ушла. Как поступала всегда. Когда к нам собирался присоединиться Круз. Не секрет, что он ей не нравится. Её действия дали это понять много лет назад.
— Всегда мог заставить эту девчонку освободить мне место. Не могу понять, почему она так чертовски сильно ненавидит меня.
Я бы поспорил насчёт его глупости. Что он знает почему. Но, если честно, я не уверен, что он понимает. Он слишком сильно поглощён самим собой, чтобы замечать что-то ещё.
— Ты подарил четырнадцатилетней Лиле Кейт её первый поцелуй, а затем неделю спустя переключился на другую девчонку. Пока маленькая Лила Кейт была влюблена, ты делал себе репутацию бабника.
Круз сел.
— В самом деле? Она ненавидит меня, потому что я поцеловал её? Это когда было, восемь лет назад? Это не может быть из-за поцелуя.
У меня нет сил что-то объяснять или на что-то указывать. Вместо этого я пожал плечами. Он может верить в то, что хочет.
— Что насчёт тебя? Справляешься?
Выживаю.
— Конечно. — Что ещё я должен был ответить на это?
— Прости, мужик. Я должен был прийти раньше, но я не знал, что сказать. По-прежнему не знаю.
Он ничего и не может сказать.
— Каково это, работать на своего отца? — спросил я его.
Он раздражённо застонал.
— Тяжело. Я скучаю по колледжу.
В один прекрасный день загородный клуб «Керрингтон» будет принадлежать ему. У него есть два младших брата. Блейз и Зендер. Он должен позволить одному из них занять его место.
— Кто-нибудь из твоих братьев интересуется клубом?