Стефани задумчиво посмотрела в окно. Уже давно стемнело, и все клерки разошлись по домам к своим вкусным ужинам и уютным постелям. Она была совершенно одна.
Почему бы нет?
Стефани покрутила ручку в руках, положила ее на стол и сбросила сюртук. Она расстегнула жилетку грязно-коричневого цвета и высвободила блузу из жутких черных брюк, запустила под нее руки и, с удовольствием ощущая свою нежную девичью кожу, добралась до края полотна, утягивающего грудь, и…
Неожиданно дверь распахнулась.
– Приветствую вас, Томас! – раздался веселый голос маркиза Хэтерфилда. – Я принес вам ужин, что скажете?
Стефани отвернулась к полкам и принялась торопливо запихивать длинную блузу обратно в брюки.
– Ужин!
– Ну да, ужин! Сэр Джон рассказал мне о кое-каких ваших, э-э, затруднениях, и я решил – пропади все пропадом, но так не годится… Простите, надеюсь, я не поставил вас в неловкое положение?
– Нисколько. Просто я… вот… – пролепетала Стефани, торопливо застегивая жилет.
– Хотели расслабиться немного, да? В этом нет ничего постыдного, старина. Просто иногда мы испытываем чувство вины по пустякам, так бывает. – Что-то с грохотом стукнуло по тяжелой деревянной столешнице.
Стефани наконец справилась с пуговицами, и в ту же секунду к ней вернулось чувство собственного достоинства. Она обернулась. Перед ней, вне всяких сомнений, стоял сам великолепный маркиз Хэтерфилд, словно чистокровный жеребец на ярмарочной площади – волосы блестят, глаза сияют, безупречно скроенный костюм любовно облегает треугольный торс. Стефани устремила взгляд между его прямых, как стрелы, бровей, чтобы избежать завораживающего взгляда смеющихся голубых глаз.
– Совершенно не понимаю, что вы имеете в виду. Это бордо?
– Причем самое лучшее. Это «Мутон-Ротшильд» шестьдесят второго года, надеюсь, вам понравится.
– Однако…
– Я подумал, что есть повод кое-что отметить. Первый день на доходной должности. – Хэтерфилд поставил бутылку, снял сюртук и, взмахнув им, словно матадор мулетой, аккуратно повесил на спинку ближайшего стула. Он порылся в плетеной корзине, извлек оттуда штопор и приступил к делу. – Мрачноватое местечко эта адвокатская контора сэра Джона. У меня мурашки бегут по телу при одной только мысли, что вам придется провести здесь ночь, работая до изнеможения, да еще в полном одиночестве.
Стефани упорно смотрела на бутылку, пытаясь удержаться от созерцания его прекрасных мышц, которые играли под белой блузой, когда он вкручивал штопор в пробку. Она все еще никак не могла поверить своим глазам. Хэтерфилд. Здесь, рядом с ней. Среди книг и старых поцарапанных столов. Он стоял всего в нескольких футах и, казалось, впитывал скудное освещение и унылую атмосферу комнаты, взамен излучая сияющий поток надежды. Аполлон, вернувшийся к жизни.
– Я прекрасно справляюсь.
– Ну да, конечно. И всю ночь напролет вы собирались работать на голодный желудок? – Раздался небольшой хлопок, и пробка легко выскочила из горлышка.
– Я… я не думал об этом. – Что полностью соответствовало действительности. Мысль об ужине не приходила ей в голову, ибо Стефани привыкла к тому, что еда просто появлялась на столе к определенному часу. Ее приносили слуги, и всегда все было приготовлено безупречно, доведено до высшей степени совершенства – дымящаяся, вкусная, ароматная еда с соответствующим гарниром.
Но кому придет в голову заботиться о неприметном, одиноком клерке, затерявшемся среди других таких же клерков в одной из адвокатских контор Темпла?
– Вот видите! Не подумали. – Он постучал пальцем по виску и наполнил вином два бокала. От созерцания прекрасного напитка, льющегося тягучей шелковистой струйкой, у Стефани потекли слюнки.
– Я очень благодарен вам за заботу. Мне неловко, что ради меня вам пришлось ехать через весь город.
– Ничего лучшего мне в голову не пришло. – Он поднял свой бокал. – Твое здоровье, приятель.
– За здоровье. – Они чокнулись, и она пригубила вино. Божественный напиток. Чудесный букет, изысканный, богатый, подлинный нектар, доставленный сюда столь необычным образом среди ночи. Она подняла глаза, которые невольно прикрыла, смакуя вино, и увидела, что маркиз внимательно разглядывает ее. – Сэр? – сказала она, но, о боже, это был не голос, а какой-то визг! Стефани никогда в жизни не визжала, даже тогда, среди ночи застав майора Хунхофа Бейдена в тот момент, когда он обменивал своего трофейного быка на норовистого белого козла с дурным характером.
Но взгляд голубых глаз Хэтерфилда был таким живительным! Божественно прекрасным! Казалось, к этому взгляду можно прикоснуться. И раствориться в нем без остатка, если забыть об осторожности.
В растревоженном мозгу Стефани возник закономерный вопрос. Почему, скажите на милость, знатный, богоподобный маркиз Хэтерфилд вдруг решил позаботиться о неприметном мистере Стефане Томасе и устроить для него пикник в Темпле?
– Наверное, вы задаетесь вопросом, почему я вдруг решил побеспокоиться о вас и лично приехал сюда, – словно прочитав ее мысли, сказал Хэтерфилд. – Немного сыра?
– Да, спасибо.
Хэтерфилд взмахнул ножом с изящной ручкой из слоновой кости, отрезал кусочек сыра и положил его на мягкую белую булочку.
– Должен признаться, мистер Томас, вы вызываете у меня любопытство.
– Любопытство? Я? – удивилась Стефани и, принимая у него из рук булочку с сыром, изобразила на лице святую невинность. У нее это прекрасно получалось, а может быть, ей просто так казалось. Но Бог свидетель, за плечами у нее были годы тренировки. Когда эрцгерцог Шлиссен-Плайссен с гневными криками скатился вниз по лестнице, оповещая всех собравшихся к завтраку, что кто-то заменил его одеяло маломеркой и что он из-за этого не выспался, выбор у юной озорной принцессы был невелик – либо сочувствовать бедняге с невинным видом, либо провести неделю, удерживая на голове тяжеленную Библию Гутенберга.
– Да, мистер Томас. Вы вызываете любопытство. Начнем с того, что вы совершенно не похожи на обычного судебного клерка. – С бокалом вина в одной руке и с булочкой, накрытой сыром, в другой, Хэтерфилд с неповторимой мужской грацией уселся на стул, который стоял позади него. Сияющая золотистая прядь волос соблазнительной волной спустилась на лоб, превратив молодого Аполлона в веселого Диониса.
Гм-м-м. Стефани обожала Диониса.
Она тоже плюхнулась на стул, желая уравнять себя в правах, и для пущей важности положила ногу на стол.
– На мой взгляд, если позволите, ваша светлость, вы тоже весьма странный маркиз. Эта ваша гребля. Без предупреждения привозите ужин для неприметных клерков. Наде-юсь, вы не состоите в клубе, члены которого напиваются до беспамятства и проигрывают состояния в карты? А нет ли у вас любовницы с парочкой незаконнорожденных детей? – Большой глоток вина. – Объяснитесь, прошу вас.
– Сначала вы, – сказал Хэтерфилд и смущенно закашлялся.
Стефани отвела в сторону руку с бокалом.
– Мне не в чем признаваться. Я весь перед вами. Скромный юноша, который стремится сделать карьеру на юридическом поприще.
– Неужели?
– Именно так.
Хэтерфилд откусил кусок булочки с сыром и начал не спеша жевать. Его теплый взгляд задержался на ее макушке, затем медленно, дюйм за дюймом, заскользил вниз, обволакивая каждую пуговку на ее жилетке, застежку на брюках, пока не остановился на носке ее ботинка, торчащего над столом. Он с трудом подавил желание.
– Похоже, удача на вашей стороне, вы ведь всегда можете рассчитывать на поддержку герцога Олимпии в достижении профессиональных высот.
По телу Стефани пробежала дрожь, казалось, даже одежда покрылась мурашками. Только бы он не заметил, как сильно бьется ее сердце под обтягивающей грудь жилеткой. Она собрала всю свою волю в кулак, чтобы казаться спокойной под его неторопливым, испытующим взглядом. Кажется, он задал ей вопрос. О чем?
– Вы сказали «Олимпии»? – пролепетала она.
– Да. Большая удача – заручиться поддержкой такого влиятельного человека.
– Он мой родственник. По материнской линии.
– Понятно. Ешьте свой ужин, Томас. Вам потребуется много сил.
Стефани никогда не была послушной девочкой, но, неожиданно для себя, энергично вонзила зубки в булочку с сыром.
– А вы, сэр? – спросила она с набитым ртом и с напускной небрежностью, придав голосу неженственные, грубоватые нотки. – Разве вы не торопитесь к своей любовнице сегодня вечером?
– У меня нет любовницы, мистер Томас.