Сюзанна Энок - Как соблазнить герцога

— Нет, играть будем не на деньги, — сказал герцог. — Давайте так: если я выиграю, то вы должны будете меня поцеловать тогда, когда я скажу. — Это предложение казалось мальчишеством, но в то же время он давал ей возможность отказаться. Впрочем, у него было чувство, что он все равно получит ее поцелуй.

София посмотрела на него в задумчивости и тихо спросила:

— А если я выиграю?

— Если вы?.. — Адам даже не подумал о такой возможности.

— Если выиграю я, — внезапно заявила девушка, — то тогда вы должны будете меня поцеловать, когда я скажу.

Герцог весело рассмеялся.

— Что ж, договорились!

— Миссис Брукс, вам действительно не нужно помогать мне одеваться, — со вздохом пробормотала София. — Поверьте, я делаю это сама с шести лет.

— Его светлость сказал, что у вас должна быть горничная, — возразила экономка. — Прекратите вертеться, мисс, — добавила она, нахмурившись.

София снова вздохнула и замерла, глядя на свое отражение в высоком зеркале. Темно-зеленое шелковое платье казалось совершенно не подходящим для холодной йоркширской зимы. Но все же платье было прекрасное… Темно-зеленое нежнейшее кружево обрамляло ее шею и спускалось к груди v-образным вырезом. Широкие рукава также были украшены великолепным кружевом.

— Чувствую себя Джульеттой Капулетти в этом платье, — сказала София. — Я понятия не имела, что здесь живут такие модницы.

— Это немного слишком для жены адвоката, — согласилась миссис Брукс. — Но платье и впрямь как будто сшито для вас. Даже леди Уоллес не сможет сказать ничего плохого о вашей одежде, уж поверьте.

Презрительное отношение окружающих прежде не очень беспокоило Софию. Не беспокоило до тех пор, пока две недели назад герцог Хеннеси не прибыл в «Тантал», чтобы поставить перед ней свои условия. И София приняла требования отца, так как у нее просто не было выбора. Но до пятнадцатого января она хотела делать только то, что ей нравилось. Например, развлекаться на великолепном празднике в Йоркшире.

— Я, знаете ли, и сама служанка, поэтому прекрасно понимаю, что если хозяин дома чего-то захочет, то никто не посмеет ему отказать, — продолжала миссис Брукс. — Но боже мой, как же младенец может быть в чем-то виноват?

София внимательно посмотрела на экономку. Очевидно, история о ее рождении дошла и до Йоркшира. Обняв пожилую женщину, она сказала:

— Спасибо вам, миссис Брукс. Я не ожидала встретить здесь такое понимание.

— Я очень рада, что единственной гостьей в Гривз-Парке оказалась такая приятная девушка, как вы, мисс, а не одна из тех надменных девиц, которые, как сказал Юджелл, возможно, скоро нагрянут. И нам, слугам, нужно быть с ними очень обходительными, ведь одну из них его светлость выберет себе в герцогини.

Это прозвучало как начало очень интересной истории, и София тут же спросила:

— Что вы имеете в виду?

— О, мне не следует говорить об этом, но если уж начала… — Понизив голос, миссис Брукс продолжала: — Видите ли, его светлость должен жениться, иначе потеряет бо́льшую часть своего состояния. Он составил список женщин, которые, по его мнению, достойны стать герцогинями, и пригласил их всех на праздник в Гривз-Парк. Именно одна из этих молодых женщин и станет его женой.

София мысленно вздохнула. Она прекрасно понимала, что ее-то герцог пригласил в Гривз-Парк вовсе не для этого. Она никак не могла стать женой герцога, и никакими проклятиями или мольбами этого обстоятельства не изменить.

Софии очень хотелось еще кое о чем расспросить экономку, но она понимала, что даже это прекрасное платье не смягчит гнев сестры его светлости, если такая девушка, как она, опоздает к обеду.

— Пожелайте мне удачи, — сказала София, уже выходя из комнаты.

— Боюсь, она вам понадобится, моя дорогая, — тихо ответила миссис Брукс.

София спустилась по главной лестнице и направилась к так называемой «малой столовой». Герцог сказал, что обед будет в семь, и она вошла в открытую дверь за минуту до назначенного часа.

Оказалось, что в столовой находился лишь один лакей; склонившись над столом, он по линейке выравнивал расположение серебряных приборов.

— Кто-нибудь хоть раз перепроверял ваши замеры? — с улыбкой спросила девушка.

Худощавый молодой человек резко выпрямился и, явно смутившись, пробормотал:

— О, прошу прощения, мисс…

— Это вы меня извините. Я вовсе не хотела вас напугать. Знаете, я понятия не имела, что в расстановке посуды нужна такая точность.

— Еще раз прошу прощения. — Зажав в руке линейку, слуга выбежал из комнаты.

Наверное, он поступил не очень-то вежливо, но, с другой стороны, слугам в этом доме не так уж часто доводилось беседовать с гостями.

А вот у них в клубе для всех работников накрывали четыре больших стола в мансарде. Поскольку у всех были разные графики, еда просто стояла на столах и каждый мог поесть, когда было удобно. Крупье, официантки, охранники, которые следили за тем, чтобы гости не позволяли себе вольностей, — должность и зарплата не имели значения в «Тантале». У каждого была своя печальная история, что делало их пусть и очень странной, но семьей.

А вот здесь, в этом особняке… Даже если бы она не встретила слугу, измеряющего расстояние от каждой ложки до края стола, она все равно бы чувствовала, что сегодня в этой столовой не будет такой уж непринужденной атмосферы, как у них в мансарде. Все в этой комнате и во всем этом доме, который она изучала почти четыре часа, выглядело крайне неуютно.

София привыкла находить плюсы в любой ситуации, в какой бы ни оказалась, но сейчас, когда она увидела идеально расставленные серебряные приборы, безукоризненную супницу и расшитую золотом скатерть, ей вдруг захотелось побыстрее вернуться в Лондон.

Она приняла приглашение герцога только потому, что скучала по подруге, но Камиллы-то здесь не было… А после Рождества ей, Софии, все равно придется покинуть «Тантал» — так решил ее глупый и высокомерный отец!

Тяжко вздохнув, София чуть сдвинула нож кончиком пальца. Вот так-то лучше!

— Так вы — из тех женщин, которые любят разрушать то, что сделано чужими руками? Что ж, я не удивлена.

София чуть не подпрыгнула от неожиданности. Проклятье! Резко развернувшись к двери, девушка спросила:

— А вы — леди Уоллес, не так ли?

Она бы не сказала, что маркиза сильно походила на брата, но сходство определенно было. Очень темные волосы, серые глаза и, конечно же, самоуверенность… Без сомнения, леди Уоллес была не из тех, кому приходилось просить о чем-либо дважды. Лицо у нее было более округло, чем у Адама, а фигура — гораздо более изящная. Но она была так же прекрасна, как и брат. Хотя, возможно, не столь привлекательна. Что ж, ничего удивительного — ведь герцог-то мужчина! Мужчина с чувственными губами и трепетными пальцами…

— Я не хотела садиться с вами за один стол, — продолжала леди Уоллес, проходя в комнату. Ее светло-голубое шелковое платье переливалось в свете свечей. — Да, не хотела, но мой брат настоял, чтобы я была вежлива с вами. Полагаю, мне будет проще выполнить его просьбу, если мы будем держать дистанцию.

София поправила нож, который только что сдвинула. «Наверное, этой даме лучше узнать, что со мной шутки плохи», — подумала девушка и тут же спросила:

— Но вы решили, что сначала необходимо выразить мне свое презрение, не так ли?

— Вы слишком дерзкая для своего положения, — заметила маркиза.

Как только леди Уоллес заняла место во главе стола, София тоже села, причем выбрала ближайший к двери стул.

— Жаль огорчать вас, миледи, но вы далеко не первая попрекаете меня происхождением. Меня даже оскорбляли люди, чье положение в обществе гораздо весомее, чем ваше.

— Ваше рождение, мисс Уайт, было досадной ошибкой. И для меня оскорбительно сидеть за одним столом с девкой из скандального клуба. С девкой, которая приняла приглашение, сделанное или в шутку, или из жалости.

— Я редко шучу, и я пригласил сюда мисс Уайт вовсе не из жалости.

В комнату вошел герцог Гривз, а следом за ним — Юджелл и два лакея. И какой бы значительной ни казалась его сестра, София знала, кому принадлежал этот дом.

— Добрый вечер, Адам, — сказала девушка.

Улыбка коснулась его губ, но тут же исчезла.