— Мне так жаль, что вам отказали от дома.
— Не бойся, Мойя, — ухмыльнулся Вольф. — Я слишком предусмотрителен, чтобы так легко сдаться.
Лили едва сдержала ответную улыбку. Очень соблазнительно думать о возможности спуститься вниз и увидеть его вблизи. Но ее останавливала мысль о разоблачении. Такой скандал погубит ее шансы на хорошую партию. И все же она хотела поговорить с Вольфом. Обсудить, почему герцогиня настолько полна решимости помешать им видеться.
— Эмма сказала, что вам не позволено участвовать в развлечениях, но не объяснила, что герцогиня отказала вам от дома.
— Может, она сама не знала. Но Эмма — хороший друг.
Так значит, Вольф считает Эмму хорошим другом?
Лили охватило странное раздражение.
— Приходите завтра, — бросила она, внезапно рассердившись. — Если не сможете поговорить со мной, по крайней мере, встретитесь со своим хорошим другом Эммой.
— Нет! Я пришел повидать тебя. Не Эмму.
Но раздражение Лили не унималось.
— Вы уже видели меня и разбили мое окно, что придется как-то объяснять.
— Я всего лишь хотел привлечь ваше внимание. Пытался позвать вас. Но вы чересчур крепко спали.
Лили не спала. Потому что думала о нем, черт бы все побрал! Должно быть, ветер заглушал его голос.
— Вольф, вам нужно идти. Это безумие, — выдавила она, боясь, что кто-то услышит.
Вольф заметил, как влажный ветер самым интимным образом прижимает к груди Лили тонкую ткань ночной сорочки, натягивая ее на сосках. При виде этого зрелища его мужская плоть закаменела, и он был вынужден отвести глаза.
— Я должен видеть тебя.
Если этого не произойдет, он просто взорвется от напряжения.
— Я пошлю записку в ваш коттедж, — поколебавшись, решила она. — Назначим свидание.
— Мойя, я…
— Нет. Ждите моей записки. — Она выпрямилась, заперла окно и осторожно закрыла ставни.
Вольф долго смотрел на окно, бессильно сжимая кулаки. После двух дней напрасных попыток ее увидеть он был более чем счастлив, когда Лили высунулась в окно. Но теперь, глядя на закрытые ставни, он хотел большего. Гораздо большего, будь все проклято!
Во всем виновата герцогиня. Она всеми силами старалась не дать им встретиться и была настолько хитра и коварна, что это ей удавалось. Судя по выражению лица Лили, она не получила ни его записки, ни цветов: значит, слуги герцогини тоже участвовали в заговоре, что еще более досадно. Он способен бороться со старухой-герцогиней, но не с ее армией глаз и ушей, готовых исполнить любой ее каприз в придачу.
Черт, он поставил бы последний рубль на то, что послания Хантли доставлялись немедленно, и ему позволялось проводить с Лили сколько угодно времени. Все обстоит еще хуже, чем предполагал Вольф.
Принц с удвоенной решимостью рассматривал окно Лили. Невозможно дожидаться завтрашнего дня, ему хотелось поскорее рассказать все, что у него на душе.
Оглядев фасад замка, он увидел двумя окнами выше шпалеру. Можно подняться по ней и перепрыгнуть на карниз под окнами, чтобы добраться до комнаты Лили.
Лили закрыла ставни почти мгновенно: вряд ли у нее было время запереть окно. Прекрасно. Это поможет.
Вольф огляделся. Двор был абсолютно пуст. Свет не горел ни в одном окне. Предприятие рискованное, но абсолютно необходимое. Если только плети плюща окажутся достаточно крепкими, чтобы выдержать его тяжесть. Но существует только один способ это проверить.
Он расстегнул плащ, швырнул его в кусты и закатал рукава…
Глава 18
«Любовь подобна цветку. Нуждается в солнечном свете, правильной смеси почв и нежной, но решительной руке, сжимающей лейку. Недостаток или переизбыток вышеперечисленного — и цветок увянет и умрет на стебле. Именно такой заботой я окружаю гостей, между которыми завязывается бутон любви…»
Лили снова легла в постель, подсунула ноги под Мини, которая продолжала мирно храпеть и, слава богу, не проснулась.
Как же дерзок этот человек! Бросать камни в ее окно! Вообразил, что перед ним — витающая в облаках особа, которая падает в обморок при каждом романтическом жесте? Для этого она слишком рассудительна.
Все же… он предпринял некоторые усилия, чтобы навестить ее, несмотря на то что герцогиня отказала ему от дома. Это так… мило.
Слабая улыбка коснулась ее губ. Лили повернулась к окну. Что, если она была немного чересчур резка? Он всего лишь хотел поговорить. Что в этом плохого? Наоборот, очаровательный поступок! А она была к нему не слишком добра и к тому же несколько груба.
Лили вздохнула. Почему при виде Вольфа ее эмоции колеблются между раздражением и восхищением? Возможно, раздражение проистекает из тех чувств, что она к нему испытывает… иногда слишком открытых. Обнаженных. Словно он видит ее куда более ясно, чем она хотела бы.
Лили невольно вслушивалась в тишину, ожидая услышать стук копыт его лошади, но никаких звуков до нее не доносилось. Должно быть, он проскакал по газону. Да и что ему оставалось делать, если он не хотел разбудить весь дом?
Она снова улыбнулось. Если быть честной, следует признать, что ей льстит такое внимание. Но и немного неловко, что вполне понятно, если учесть…
Ставни распахнулись. Порыв холодного ветра взметнул шторы.
Мини вскочила, тявкнула и отбежала на дальний край постели.
— Это всего лишь окно!
Лили откинула одеяло. Черт, а она думала, что заперла окно на задвижку!
Мопс зарычал и прыгнул на место, не сводя глаз с окна.
— Да замолчи ты! Тут нечего бояться!
Лили вскочила и вздрогнула, когда босые ступни коснулись пола. Шагнула к открытому окну, но увидела чью-то ногу в высоком сапоге.
Она застыла. Вольф не посмеет!
Мини зарычала и бросилась к окну, но тут же поползла обратно.
«Как он мог?»
Сердце дрогнуло в груди.
Вольф оседлал подоконник и улыбнулся ей. Под его жарким взглядом она мгновенно вспомнила, что стоит в одной рубашке.
— Добрый вечер, Мойя. Прости, что потревожил, но разговор не закончен.
Чтобы хоть как-то прикрыться, она скрестила руки на груди.
— Уходите!
Мини возбужденно подпрыгивала, рыча все громче.
— Ого! — воскликнул Вольф. — У тебя компаньон!
— Это одна из мопсов герцогини.
— Хммм…
Его взгляд вернулся к Лили. Ее ночная сорочка казалась совсем прозрачной.
— Это прелестно. Я думал, на тебе будет что-то менее… как там говорят… плотное?
— Прозрачное.
Ее пеньюар свисал с края кровати. Она подхватила легкое одеяние и поспешно натянула. Щеки горели огнем.
Лили сама сшила эту сорочку и прекрасно сознавала, насколько тонка ткань.
— Вы ожидали увидеть меня одетой в шерсть? — осведомилась она, как ей казалось, весьма холодным тоном.
— Ты огонь и лед, Мойя, — усмехнулся он, — и никогда не знаешь, в каком качестве ты предстанешь передо мной. Мне не терпится узнать, кого сейчас я буду держать в объятиях.
Она умирала от желания поверить ему, но… нет. Они были одни, ради всего святого, и она в ночной сорочке и пеньюаре, а он… восхитителен.
Эта нежданная мысль заставила ее прижать ладони к щекам.
— Никаких объятий, Вольф. Это абсолютно неприлично, и если кто-то застанет вас здесь… я не могу этого допустить. Вам следует уйти.
— Я еще не пришел. — Он перекинул вторую ногу через подоконник. — Но ты права, нельзя, чтобы нас видели. Я закрою окно и никто ничего не узнает.
— Я не это имела в виду…
Но Вольф уже закрыл и запер окно.
— Нельзя оставлять окно незапертым, — смеясь, наставлял ее он. — Это небезопасно.
— Как вы умудрились влезть в окно? Стены слишком гладкие.
— У меня много талантов.
В этом она не сомневалась.
Вольф шагнул к ней.
Мини в два прыжка оказалась на краю кровати и зарычала. Блеснули острые зубы.