— Он очарователен, не находите? — улыбнулся принц, помогая бабушке спуститься.

Его бабушка Наталья, великая герцогиня, ставившая свой титул выше титула любого короля и королевы, запахнула на груди тяжелый бархатный плащ и осторожно сделала несколько шагов к коттеджу. Молча оглядела поломанные ставни, разбитую черепицу на крыше, висевшую на одной петле дверь и перепутанные лозы плюща, вьющегося прямо над окнами.

— Нет, — решительно заявила она. — Никакого очарования. — Повернувшись, великая герцогиня направилась к экипажу. — Пойдем. Вернемся в большой дом, где можно спокойно жить, и забудем об этой глупости.

— Не большой дом, а замок. А это… — он показал на коттедж, — мое будущее жилище. Здесь я стану жить.

— Ты?! Принц Оксенберг? Ты не можешь жить в лачуге!

— Я взрослый человек, который будет жить там, где хочет и как хочет.

— Во всем виноват твой отец. — Его бабушка недовольно поморщилась. — Ты был младшим в семье, и он никогда ничего тебе не запрещал.

— О, он это твердил достаточно часто.

— Пфф! Ты избалован и даже не сознаешь этого! — Великая герцогиня оглянулась на коттедж и снова поморщилась. — Только взгляни на это место! Крыша…

— Которую можно починить. Как и ставни, дверь и дымоход.

— Что случилось с дымоходом?

— Его нужно почистить. Зато этот дом построил настоящий мастер. Просто нужен небольшой ремонт.

Великая герцогиня хмуро оглядела внука. Принц был выше своих братьев, которых никак нельзя было назвать низкорослыми. При росте шесть футов пять дюймов он возвышался над ней и всеми девятью охранниками.

Но как бы велик он ни был, все равно он оставался самым младшим ее внуком. Тем, понять кого ей было труднее всего. Он вытворял совершенно необъяснимые выходки, что очень мучило его родителей.

Взять хотя бы простой вопрос брака. Братья, казалось, прекрасно сознавали свои обязанности и путешествовали по дворам европейских монархов в поисках подходящих невест. Но не Вольф. Он отказывался от всех предложенных кандидатур, будь невеста высока или миниатюрна, худа или толста, красива или нет… все было неважно. Он отвергал каждую с первого взгляда.

Бабушка покачала головой.

— Вольф, твой кузен Никки прав: ты безумен. Приобрел прекрасный дом…

Внук красноречиво вскинул брови.

— Хорошо, замок. — Бабушка вздохнула. — Двадцать шесть спален. Тридцать пять каминов. Салон, столовая, бальный и парадный залы. Замок прекрасен и достоин принца твоего статуса. А это… — Она пренебрежительно махнула рукой. — Лачуга.

— Здесь будет мой дом. По крайней мере, пока я не найду невесту, которая полюбит меня, владельца лачуги, а не замка с бо́льшим количеством дымоходов, чем дней в месяце. — Он положил руку бабушки на сгиб своего локтя и повел ее к двери коттеджа. — Пойдем посмотрим мой новый дом.

— Но…

Он остановился.

— Бабушка, это была ваша идея. Вы хотели, чтобы я познакомился с миром, будучи свободным от уз богатства.

— Нет, это была твоя идея. Не моя.

Он чуть прищурился, и морщинистые щеки герцогини порозовели.

— Я, возможно, предположила, что тебе будет полезно понять, каково это — быть нормальным человеком, без всяких привилегий в жизни. Но никогда не предполагала вот этого. — Она обвела рукой коттедж.

— Вы были правы. Я должен сам все узнать на собственном опыте. А теперь пойдем. Посмотрите мой новый дом. — Он открыл покосившуюся дверь.

— Пустая трата времени! — Великая герцогиня вырвала руку и приподняла повыше юбки: пол был грязным. — Почему бы тебе не жениться на принцессе? Не все они ужасны.

Он пожал плечами.

— Мне ни одна не понравилась.

— А что вообще тебе нравится, Вольф? Какую женщину ты хотел бы встретить?

Он провел ладонью по черным волосам и задумчиво посмотрел вдаль.

— Мне нужна такая, которая стала бы обращаться со мной как с мужчиной, а не как с мешком золота. Та, в которой горят страсть и огонь. Та, которая выйдет за меня, а не за мое богатство и титул.

— Но не можешь же ты отказаться от своего наследия! Твоего отца удар хватит, если он узнает, а его здоровье уже не то, что прежде.

— Знаю. — Принц на секунду сжал губы. — По этой причине я не буду скрывать, что я принц. Просто не объясню, что богат.

— Как жаль, что твой отец издал этот злополучный закон, позволяющий принцам будущих поколений жениться по своему выбору, — вздохнула бабушка.

— Он женился по любви и желал нам того же.

— Он женился на моей дочери! Наследнице престола!

— Цыганской крови!

Черные глаза бабушки сверкнули.

— Эта кровь чище и древнее, чем кровь любых других королей.

— Знаю, — просто сказал принц. — Но это было против законов его страны, признававшей только браки с принцессами существующих королевств!

— Глупость!

— …поэтому он изменил законы. Потому что хотел жениться на своей возлюбленной и сделать ее королевой, которой всегда считал.

— Пфф! Он мог просто издать закон, признающий права цыган.

Вольф мудро воздержался от упоминания политического скандала, который непременно разразился бы в этом случае, и постарался успокоить бабушку:

— Отец сделал так, как считал лучше. Женился на матери, потому что любил ее, а она любила его. Он понимал, как ему повезло, и хотел того же для всех нас.

— Любовь, любовь, любовь! — Бабушка воздела руки к небу. — Это все, о чем вечно вы с отцом твердите. Как насчет долга? Ответственности? Как насчет этого?

Вольф снисходительно улыбнулся и открыл ставню, впустив свет.

— Будь уверена, я женюсь на сильной женщине, которая подарит мне много храбрых и умных сыновей. Не считаешь, что это вполне ответственное заявление?

Бабушке захотелось дать зятю оплеуху. О чем он думал, позволяя сыновьям жениться на простолюдинках? Какое безрассудство! Какая глупость! И посмотрите, к чему это привело! Ее любимый внук ищет жену среди язычников, населяющих дикую и бесплодную землю!

— Если не веришь в чистоту рода, как узнаешь, которая из женщин создана для тебя?

— Узнаю, когда увижу ее.

Герцогиня скрипнула зубами.

— Почему для этого следовало приехать в эту богом забытую часть света? В Шотландии о цивилизации и не слыхали.

Внук ответил веселым взглядом.

— Говоришь, как папа.

— Хоть единственный раз он оказался прав, — нахмурилась она.

— Бабушка, все знают, что я в Европе. Но здесь… здесь я могу оставаться незаметным. — Он сжал ее руку и повел в центр коттеджа. — Мой маленький домик просторнее, чем ты думала, разве нет?

Он мог даже выпрямиться во весь рост, если только не подходить к камину. Здесь крыша была настолько скошенной, что пространства практически не оставалось и, чтобы сесть перед огнем, приходилось сгибаться почти вдвое.

Все же он с довольным видом оглянулся. В единственной комнате стояли сломанный стол и два безногих стула. Широкая доска, положенная на два бочонка, служила скамейкой. Она стояла перед огромным камином, над которым были вбиты железные крючья, заставляющие представить висящий на них котел с ароматным рагу.

— А вот и спальня. — Он прошел вглубь комнаты, где находилась маленькая ниша, закрытая рваной занавеской. В ней стояла кровать с кожаными ремнями, на которые полагалось класть уже несуществующий соломенный тюфяк.

— Я велю привезти из замка пуховую перину. Кровать еще крепкая, и я буду спать, как младенец. — Он положил руку на низкий столбик и попытался его расшатать, но безуспешно.

Бабушка неохотно пробормотала что-то одобрительное и огляделась.

— Полагаю, когда твое безумие пройдет, из этого может получиться уютный охотничий домик.

— Так и будет. Я прикажу своим людям немедленно начать работу. Нужно все убрать, отремонтировать и запасти дров.

— Позволишь слугам сделать всю работу? — Она послала внуку веселый взгляд. — Ты, простолюдин?

— Я им помогу, но я никогда раньше не крыл крышу черепицей. Глупо медлить, когда вот-вот начнутся дожди.

— По крайней мере, у тебя сохранилась толика здравого смысла.