Лора Мартин - Как завоевать шейха

– Думаю, вам будет нелегко справиться с Амирой, – предупредил он.

По правде говоря, «нелегко» – это еще мягко сказано. Малик понимал, что детям тяжело расти без матери, но его дочери было хуже всех. После смерти матери все его дети изменились. Аахил стал серьезнее. Он целиком отдался роли наследного принца Гурии, желая узнать абсолютно все о королевстве, которым ему в будущем предстояло править. Маленький Хаким стал тише и спокойнее. Куда делся малыш, любивший носиться по двору, играя то в ассасинов, то в джиннов… С этими переменами Малик мог справиться. Он знал, чего ожидать от мальчиков, потерявших мать. Но с Амирой все было иначе.

После смерти матери Амира стала угрюмой и замкнутой. Она отказывалась говорить, произносила только односложные слова, и Малик уже много месяцев не видел на ее лице улыбки. Ей было только шесть лет, но, глядя на нее, Малик видел взрослую девушку, испытавшую на своем жизненном пути много горя.

Он покосился на мисс Тэлбот. Гувернантка улыбалась. Она улыбалась чаще, чем все его придворные, вместе взятые. Быть может, ей удастся вернуть улыбку на прелестное личико его маленькой дочери?

– Тем больше причин позволить ей наслаждаться жизнью.

Малик вздохнул. Он, конечно же, хотел для своих детей самого лучшего. Но просто он не всегда знал, что это. Его собственный отец многими считался либералом. Он отправил Малика учиться в Европу, настоял, чтобы сын познакомился с другими культурами, с разными людьми. Но вместе с тем он был строг. Малик не помнил, чтобы отец когда-нибудь обнимал его. Самым явным знаком приязни со стороны отца было энергичное рукопожатие. И ничего. Он вырос нормальным человеком, стал шейхом.

– Однажды Амира выйдет замуж за юношу из хорошей семьи, – сказал Малик.

Пусть его дочери всего шесть лет, но от отца он узнал, что о будущем надо думать заранее.

– Однажды… – Мисс Тэлбот махнула рукой. – Это будет еще очень нескоро.

– Не так уж долго осталось ждать.

Он женился на Алие, когда той было двадцать. И теперь у него было крайне неприятное чувство, что время пролетит незаметно и неожиданно окажется, что его малышке уже тоже двадцать.

Малик дождался, когда сменят тарелки и принесут главное блюдо. Он с чувством, близким к умилению, наблюдал, как гувернантка его детей с наслаждением вдохнула экзотический аромат.

Как правило, гости Гурии с недоверием, даже отвращением относились к местному обычаю есть почти все блюда руками. Мисс Тэлбот только понаблюдала за тем, как он берет кусочек ароматного жаркого лепешкой, и сделала то же самое.

– Вы должны будете обучить их арифметике, географии, языкам и мировой истории. Я приглашу местного учителя, который научит их истории Гурии. – Малик с любопытством взглянул на гувернантку, предполагая, что она начнет спорить, ведь ей не понравилось абсолютно все, что он говорил этим вечером.

– Замечательный план, – сказала она. – Разумеется, я не могу знать всех сложностей истории такой страны, как Гурия. – Помолчав, она добавила: – Еще я буду учить их музыке, естественной истории и стимулировать их физическую активность.

Малик положил на тарелку кусочек лепешки, которую только что разломал, и медленно выдохнул. Эта возмутительная женщина способна вывести из себя святого! Он уже забыл, что это такое, когда ему возражают, когда кто-то спокойно хлопает тебя по руке и тихо сообщает, что не намерен подчиняться.

– Вы будете учить их арифметике, географии, языкам и мировой истории, – повторил он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.

– Конечно, – с готовностью согласилась она. – Эти предметы очень важны. Особенно иностранные языки.

Малик ждал. Он знал, что последует дополнение.

– Но детям необходимо всестороннее развитие. Они не могут проводить целый день в классной комнате, зубря одно и то же.

Шейх нахмурился. Именно это он и планировал. Она – гувернантка, нанятая, чтобы обучать его детей. Если она не намерена заниматься этим в классе, тогда где?

– Мисс Тэлбот, – проговорил он тоном, услышав который многие его советники втягивали голову в плечи и спешили ретироваться. – Я нанял вас, чтобы учить детей предметам, которые считаю для них необходимыми.

– Разумеется, я буду это делать! – заверила она. – Но когда мы покончим с арифметикой, языками и мировой историей, то можем расширить свой кругозор.

Как можно покончить с мировой историей? И языками?

Она подалась вперед, и Малик сразу отвлекся, заметив соблазнительную округлость грудей. Он поспешно отвел взгляд. Подумать только, он распинается о том, как должны вести себя его дети, а сам не в силах контролировать себя.

– Почему бы вам не позволить мне поступать, как я считаю нужным, в течение нескольких недель? Если вам не понравится, как обстоят дела у детей, вы сможете отослать меня домой.

Малик открыл рот, чтобы ответить, и тут же закрыл его. Она его перехитрила. Он, опытный переговорщик, которому всегда удавалось уладить разногласия с соседними странами или воинственными племенами, не устоял перед юной гувернанткой. Он не смог найти аргументы против. Если ему что-то не понравится, он действительно сможет отослать ее домой и нанять кого-нибудь другого, более подходящего.

Он снова посмотрел на девушку. Если ему придется искать новую гувернантку, надо будет заранее позаботиться, чтобы она не стала для него отвлекающим фактором.

– Пока все, – объявила Рэчел.

На нее с удивлением уставились три пары темных глаз. Было только одиннадцать часов, и у них оставался еще целый час до перерыва на обед.

– Думаю, нам пора сменить обстановку.

Дети не двинулись с места. Рэчел встала и собрала некоторые вещи со своего стола. Ей был необходим глоток свежего воздуха. И еще ей очень хотелось подставить лицо солнышку. Дворец был великолепен – с этим не стал бы спорить ни один разумный человек. Прохладные свежевыбеленные комнаты, сказочные мозаики, журчащие фонтаны. Но классная комната располагалась вроде бы в другом мире. Она была совершенно простая и очень скучная. Рэчел решила, что, вероятнее всего, шейх намеренно сделал классную комнату такой. В результате по прошествии двух часов уроков Рэчел умирала от желания из нее выбраться.

– Собирайтесь, дети. Мы продолжим занятия во дворе.

Некоторое время дети не двигались. Но, распахнув дверь и выйдя на солнечный свет, она услышала за спиной звук отодвигаемых стульев.

Рэчел направилась к тенистому участку под деревом, села и расправила юбки. Дети, переминаясь с ноги на ногу, стояли рядом, глядя на нее сверху вниз.

– А теперь, чтобы завершить утренние занятия, поработаем над развитием вашего воображения.

Рэчел очень быстро обнаружила, что труднее всего работать одновременно с тремя детьми разного возраста и способностей. Аахил был самым старшим и уверенным, когда дело доходило до ответа на ее вопросы. Малыш Хаким был еще слишком маленьким, но Рэчел видела, что этот застенчивый ребенок наделен быстрым и острым умом. Амира наотрез отказывалась отвечать на ее вопросы и только шаркала ногами по полу, стараясь производить как можно больше шума, когда Рэчел говорила.

– Мы будем рассказывать историю, – объяснила Рэчел. – Я начну, опишу обстановку и одного или двух главных героев. А потом каждый из вас по очереди будет эту историю дополнять.

В эту игру Рэчел играла много раз со своими школьными друзьями холодными и промозглыми зимними вечерами. Рэчел представила себя в школе мадам Дюбуа, и ей захотелось домой. Интересно, как Джоанна справляется в Хертфордшире? Из всех своих подруг Рэчел больше всего тревожилась о тихой доброй Джоанне. Ее нашли на ступеньках школы совсем маленькой. У нее никогда не было семьи, она не знала родителей. Подруга Рэчел искренне радовалась перспективе войти в семью, в которой ей предстояло работать. А Рэчел только надеялась, что к ней будут добры и не станут относиться как к служанке. В душе Джоанны было очень много тепла, которое она хотела отдать…

Рэчел взяла себя в руки и вернулась к реальности раньше, чем Аахил стал выговаривать, что это не урок. Да и Амира могла начать выкидывать фокусы. Вздохнув, Рэчел заговорила:

– Когда-то давным-давно жила-была старая женщина. Она обитала в маленьком домике, стоявшем в лесу. – Повернувшись к Хакиму, Рэчел улыбнулась. – Продолжай, Хаким. Ты можешь добавить все, что хочешь, – ободряюще сказала она.

Хаким минуту или две молчал, после чего выпалил: