Лесли Пирс - Камелия

Но все же Мэл снова и снова слышала о том, что Эдвард манипулировал Хелен.

— Мне никогда не нравился этот человек, — резко проговорил Стенли Кубрик, режиссер фильма «Сожженные мосты». — Когда Хелен впервые приехала в Голливуд, я еще не был режиссером. Тогда я был оператором, но меня раздражало то, что Хелен взяла себе в менеджеры какого-то парня из Англии, который ничего не знал о киноиндустрии. С самого начала он подавлял ее, убеждая в том, что ей нельзя никому доверять.

— Но у нее же были друзья? — Мэл слышала, как сегодня упоминали человек десять, с которыми Хелен дружила.

— У нее было много друзей на съемочной площадке, — сказал Стенли с грустью в голосе. — Ей нравилось общаться со съемочной группой, с танцовщицами, ей было легко с ними, но вскоре Эдвард позаботился о том, чтобы она не встречалась с ними вне съемочной площадки. Видите ли, в нас не было «класса». Он полностью организовывал ее личную жизнь, принимал приглашения для нее только тогда, когда был уверен, что это поможет ее карьере. Но тебе надо понять, милая, что в те времена такие парни, как я, боялись и слово сказать из-за страха потерять работу. Эдвард был безжалостен. Понимаешь, что я хочу сказать?

Мэл кивнула. Без сомнения, перед Эдвардом в Голливуде открывались многие двери из-за его изысканных манер английского джентльмена и тайной гомосексуальной жизни. Он наслаждался своей властью.

— Наверное, он думал, что если не будет держать Хелен на коротком поводке, то она его бросит, и тогда он снова станет никем, — вздохнула Мэл. — Но, зная Хелен, я могу с уверенностью сказать, что она не бросила бы его ни при каких обстоятельствах. Почему же он просто не наслаждался ее обществом?

— Ему было незнакомо слово «наслаждаться», — ухмыльнулся Стенли, — по крайней мере, он понимал значение этого слова не так, как мы с тобой. Мы называли его «Батлер».

Мэл улыбнулась.

— Я назвала его «нацист»! Все еще не могу понять, почему Хелен так близко подпустила его к себе, — он был у нее на первом месте.

— Я где-то читал, что наши друзья дополняют нас, — проговорил Стенли. — Хелен была необходима семья, и Эдвард стал для нее братом, сестрой, матерью и отцом. Он был симпатичным парнем и, честно говоря, заботился о Хелен, когда у нее были проблемы. Но он всегда меня беспокоил, милая. Пошли слухи о том, что Эдвард стал посещать бары. Мы слышали такое, о чем и говорить не хочется. Ну, ты понимаешь, о чем я?

Мэл кивнула, она обо всем догадывалась.

— Не думай об этом, — сказал Стенли и нежно похлопал ее по плечу. — Священник правильно сказал сегодня: давай чтить талант Хелен, ее обаяние, смелость, а все остальное забудем. Через месяц или два я приглашу тебя посмотреть фильм, который мы уже сняли. Ты будешь плакать, но это будут слезы гордости, я тебе обещаю.

Двенадцатого декабря, через несколько недель после тех ужасных событий, в церкви святого Николая снова было полно народу. Но на этот раз не было ни одного грустного лица или темной одежды. С одной стороны сидели Гамильтоны, с другой Осборны. Пестрели яркие цветные шляпки, зал светился улыбками, то тут, то там раздавался шепот радостного предвкушения.

Ник и Конрад в серых костюмах стояли у алтаря и с нетерпением ждали. Церковь освещали свечи, каждый ряд был украшен гирляндами и плющом, алые гвоздики и запах сосны напоминали о долгожданном Рождестве и свадьбе.

— Готов? — спросил Конрад, когда орган заиграл первые аккорды свадебного марша.

— Как никогда, — ответил Ник, широко улыбаясь. — Кольца у тебя?

Преподобный Мэтьюс, священник из Келстона, посоветовал Нику и Мэл не откладывать свадьбу и пожениться до Рождества, как они и планировали. После похорон он приходил в «Окландз», чтобы навестить Мэл. После они еще несколько раз встречались и разговаривали. Он считал неправильным откладывать свадьбу в память об умерших. Священник неоднократно отмечал, что сэр Маелз становится все слабее, а счастливый праздник должен помочь ему преодолеть горе — тогда он сможет сконцентрироваться на чем-то другом.

Ник очень обрадовался, когда Мэл решила начать приготовления к свадьбе. В первые недели после похорон она была непредсказуемой: иногда исчезала на несколько часов и даже не говорила, куда идет, а иногда была слишком веселой. По ночам она просыпалась и кричала, увидев страшный сон, в котором она снова и снова переживала все, что произошло, и на следующий день она так замыкалась в себе, что Ник не мог до нее достучаться. На несколько дней она ездила к Конраду в Фулхем, чтобы помочь ему, и вернулась оттуда более спокойной, почти такой, как раньше. Именно тогда она согласилась отпраздновать свадьбу.

Но только тогда, когда Камелия стала помогать Магнусу со свадебными приготовлениями, счастье на самом деле вернулось в «Окландз». Однажды Ник услышал, что из кабинета Магнуса доносится смех: это Мэл и отец составляли списки приглашенных. Персонал взбодрился. Антони испек большой трехъярусный торт, а Джоан Даунис организовала генеральную уборку. Веселье вновь царило в их доме, прогоняя грусть и отчаяние.

У Мэл было столько дел, что нервные срывы сразу же прекратились. У Магнуса снова появилась цель. Он, как и раньше, ходил по отелю с записями и отдавал приказы. Маелз был частым гостем в «Окландз»: оставался в отеле на несколько дней, а персонал исполнял каждую его прихоть.

Ник попросил Конрада быть шафером. Хотя они были знакомы недавно, между ними возникла крепкая дружба. И теперь Кон стоял в церкви и ждал, когда Мэл войдет в зал под руку с Маелзом. Он был счастлив и возбужден, как ребенок на Рождество.

Было так приятно видеть родственников по обе стороны от прохода. Гамильтоны приехали, чтобы проявить уважение к Маелзу. Прибыли два его младших брата с женами, детьми и внуками. Со стороны Осборнов были Софи и Майкл, Стефан и Джун и десяток кузин, которых Ник почти не знал.

На дальних рядах сидели друзья: актеры, бывшие работники отеля, друзья Хелен, с которыми Ник и Мэл познакомились на похоронах. Но больше всего Камелии было приятно видеть приземистую фигуру Джека Истона и его огненно-рыжие волосы, а также доброе лицо и широкие плечи Берта Саймондза. И Джек, и Берт написали добрые проникновенные письма после смерти Хелен, в которых предлагали Мэл помощь и поддержку. Для Камелии было очень важно то, что они оба присутствовали здесь. Они имели отношение к Бонни и Джону, и таким образом они пополнили семейный круг.

Услышав сзади восхищенный вздох, Ник оглянулся, и у него даже в глазах закололо, когда он впервые увидел Мэл в свадебном платье. Она стояла на пороге церкви под руку с дедушкой. Конрад посмотрел на Мэл, потом на Ника, и его глаза за стеклами очков замигали.

— Значит, она не передумала, — прошептал он.

Когда Мэл стала у алтаря рядом с Ником, он задрожал. Она никогда еще не была такой красивой. Простое белое вельветовое платье подчеркивало оливковый цвет ее кожи, глаза сияли под нежной вуалью, в волосах был венок из розовых бутонов, нижняя губа дрожала от волнения.

Колокол, так грустно звучавший в октябре, весело звенел, когда Ник взял Мэл за руку и повел ее из церкви, на пороге которой их осыпали конфетти.

Был холодный морозный день. Голые деревья в церковном саду казались мрачными, но зимнее солнце, сияющие лица и веселая свадьба превратили маленький церковный дворик в цветущий летний сад.

— Вы счастливы, миссис Осборн? — спросил Ник, при этом его темно-синие глаза засияли от удовольствия.

— Невероятно счастлива, мистер Осборн, — ответила Мэл, опуская глаза, как невесты времен королевы Виктории. — Я бы даже сказала, что это самый счастливый день в моей жизни.

В семь часов вечера Мэл поднялась наверх, чтобы снять свадебное платье. Гости уже ушли, остались только Маелз и Конрад, которые собирались ночевать в «Окландз». Когда все вернулись из церкви, не было еще двенадцати. Прием гостей длился до пяти, а затем за Осборнами приехала машина, чтобы забрать их в Йоркшир. Вскоре и Гамильтоны уехали в Гемпшир, а затем разъехались все остальные гости.

Завтра Мэл и Ник полетят в Нью-Йорк, на короткий медовый месяц. Настоящий медовый месяц будет у них на Новый год в Риме.

Сидя перед зеркалом, Мэл сняла вуаль и венок. Она была рада, что выдался момент, когда она могла побыть одна. Свадьба оправ дала все ее ожидания, и даже превзошла их. Это действительно был самый счастливый день в ее жизни, невзирая на все нервные срывы, которые у нее случались перед этим.