Diana Palmer - Камень преткновения

Бесс тихо плакала, и слезы приносили облегчение. Сегодня она убедилась в том, что ничего, кроме презрения, Кэд не питает к ней. Что же, чего бы это ей ни стоило, даже жизни, она забудет его. И во что бы то ни стало вернет ему деньги. Она должна отомстить ему. И месть ее будет страшной. Но, как всегда, все ее клятвы и обещания избавиться от Кэда кончились мечтами о его ласках и поцелуях.

К тому времени, как Бесс поднялась наверх пожелать Гэсси спокойной ночи, она уже полностью владела собой. Вытерла слезы и даже заставила себя улыбнуться, подавая матери чашку травяного чая и сыр.

— Вам немного лучше? — спросила девушка.

Гэсси лениво потянулась.

— Пожалуй, да. Мне так одиноко без твоего отца, Бесс…

— Понимаю, — ласково проговорила дочь.

— Сквозь дремоту я, кажется, слышала шум мотора, — заметила Гэсси, взглянув на дочь. — Ты куда-то ездила?

— Ненадолго, в магазин, за чаем, — уклончиво ответила Бесс.

— Ах вот оно что… Послушай, непременно предупреждай меня, когда уходишь. Ведь мне может что-нибудь понадобиться.

Бесс рассвирепела. Это становилось невыносимым. После смерти отца Гэсси не думала ни о чем, кроме собственных удобств. Кэд прав. Если не одернуть мать, Гэсси повиснет на дочери и не даст ей спокойно дышать.

— Но послушайте, мама… — начала было Бесс.

— Я так устала, дорогая, сейчас усну, мне нужно отдохнуть. — Она устало улыбнулась. — Да и тебе не мешает выспаться, девочка.

Бесс хотела настоять на том, чтобы мать ее выслушала, но ее усталая улыбка лишила девушку решимости, и она поднялась.

— Вам тоже надо выспаться, мама.

— Не забудь запереть двери.

— Не забуду.

— Ты такая славная девочка, Бесс… — Гэсси откинулась на подушки и стала потягивать свой чай.

Славная, подумала Бесс, возвращаясь в свою комнату. Славная, но глупая, как бревно. Надо как-то вывести Гэсси из ее слезливой прилипчивости. Но возможно, со временем мать изменится. Только на это Бесс и оставалось надеяться.

Бесс не стала рассказывать матери, что предлагала Кэду в счет долга жемчуг двоюродной бабушки Дори. Это вызвало бы у Гэсси бурю негодования.

Она правильно сделала, что утаила это от матери, думала Бесс, убирая жемчуг в ящик. Гэсси никак не могла выработать в себе материнские чувства. Бесс осторожно гладила сияющие на черном бархате шкатулки жемчужины. Кэд сказал, что это наследство ее будущих детей. Взгляд Бесс смягчился при мысли о детях. О ребенке Кэда, темноглазом и темноволосом, которого она держит на руках. Это был сон наяву. Прекрасный сон. Возможно, когда-нибудь он и сбудется. Все знали, как мечтает Кэд о наследнике, он не делал из этого секрета. Однако с женитьбой не торопился, особенно теперь, когда потерял все деньги. Как минимум несколько месяцев ему придется потратить на сохранение своего имущества, и вряд ли она дождется от него предложения руки и сердца.

Оскорбленная до глубины души, Бесс тем не менее не могла не понимать, как сильно расстроен Кэд своим нынешним финансовым положением, в которое попал из-за семьи Сэмсонов. А тут еще Бесс вступилась за мать, на которую он нападал. Но хуже всего было то, что он отверг ее как женщину, не хотел ее. Слава Богу, что они с матерью собираются покинуть город. Жить в непосредственной близости от Кэда, узнавшего о ее чувствах, было бы для Бесс сущим адом.

В какой-то миг он хотел ее так же безумно, как и она его, если, конечно, ей это не показалось. Он едва сдерживал охвативший его гнев, а потом вышел следом за ней. Полночи Бесс ломала голову, пытаясь понять, зачем ему это понадобилось.

Та ночь показалась ей самой длинной за всю ее жизнь. Сон бежал от нее. Стоило Бесс закрыть глаза, как перед ней возникал образ отца. Веселый, всегда улыбающийся, он был прекрасным отцом и мужем, беспрекословно выполнявшим все капризы жены. Он обожал Гэсси. Но любовь к ней толкнула его на эту позорную авантюру. Сам того не желая, он подвел друзей, считая затеянное им дело солидным и вполне надежным. Но отца обманули. И он покончил с собой.

Бесс плакала. У нее никогда больше не будет отца. Мать — слабая, недалекая и деспотичная женщина. Кэд может потерять все, что ему дорого. А сама она несчастна, потому что не может завоевать любовь Кэда.

Бесс поднялась на рассвете, измученная и невыспавшаяся, натянула старые джинсы и розовую рубашку с длинными рукавами, надела сапоги для верховой езды и жакет. Было холодно. Гэсси проснется не раньше одиннадцати, значит, все утро принадлежит Бесс. Она вдруг почувствовала себя свободной и испытала облегчение. Наконец-то после нескольких тяжелых дней она предоставлена самой себе.

Бесс побежала к конюшне, чтобы в последний раз оседлать свою лошадь. Большая пегая бельгийская кобыла Тайна была дорога ее сердцу. Она просила отца подарить ей к двадцатилетию лошадь, и Фрэнк купил дочери Тайну, заметив с улыбкой, что трудно будет подобрать для нее седло, такая широкая у нее спина. Но седло все же удалось раздобыть. Тайна оказалась доброй, ласковой и очень способной и ни разу не попыталась сбросить с себя девушку. Так что первоначальные опасения Фрэнка рассеялись.

Расстаться с ней будет почти так же трудно, как со Спэниш-Хаусом. Но выбора нет. В Сан-Антонио лошадь держать будет негде. Тайну придется продать. Уже объявились два покупателя, но Бесс отказала обоим. Женщине, чей муж заявил, что лошади нужна только хорошая плетка, и совсем юной девушке, мечтавшей о лошадях, но не имевшей достаточно денег не только на ее покупку, но и на конюшню и на фураж, не говоря уже о том, что у родителей девушки не было даже сарая.

Бесс, вздыхая, оседлала Тайну и направилась в сторону залива. Выдался прекрасный зимний день, и, хотя в жакете ей пока не было жарко, она надеялась, что позднее вполне хватит и рубашки. В Техасе погода быстро меняется.

Погруженная в свои мысли, Бесс не услышала топота копыт позади, пока, повернувшись в седле, не увидела Кэда. Он уже догнал ее на своем норовистом мерине.

Сердце Бесс едва не выскочило из груди. Она вмиг забыла их встречу накануне вечером и была на седьмом небе от счастья. Она старалась не смотреть на Кэда, чтобы он не заметил в ее глазах выражения отчаяния.

— Я сразу подумал, что это вы, — заговорил Кэд, пригнувшись над лукой седла и заглядывая ей в лицо. — Вы отлично держитесь в седле на этой гигантской коняге.

— Благодарю вас, — тихо ответила Бесс. Любая похвала Кэда была для нее настоящим событием… Она беспокойно заерзала в седле, избегая его взгляда, вчерашняя обида не прошла, и Бесс недоумевала, зачем вдруг он к ней подъехал.

— Но у вас неправильно подогнаны стремена.

— Теперь это уже не имеет значения, — вздохнула Бесс. — Тайну скоро продадут на аукционе. Это мой последний выезд на ней.

Кэд внимательно смотрел на девушку своими темными глазами в тишине сельской равнины, простиравшейся до самого горизонта под ярко-голубым небом, которую изредка нарушал доносившийся издалека лай собак. Бесс была сдержанна, и винить в этом Кэду приходилось только самого себя. Он провел бессонную ночь, вспоминая о том, как поступил с ней накануне вечером.

— Я охотно купил бы ее у вас, но сейчас не могу себе этого позволить, — мягко проговорил Кэд.

Бесс закусила губу. Он был так добр…

— Ради Бога, не плачьте, — проговорил он, — я не вынесу ваших слез.

Бесс с трудом сдерживала рыдания. Она покачала головой, прогнав навернувшиеся на глаза слезы, и, чтобы не смотреть на Кэда, устремила взгляд вдаль.

— Что вы здесь делаете в такую рань? — спросила она.

— Ждал вас, — печально ответил он. — Вчера я наговорил вам грубостей. — Он нервно закурил, потому что терпеть не мог извиняться. — Но я не хотел вас обидеть, поверьте.

Бесс повернулась в седле, с удовольствием услышав знакомый скрип кожи и увидев, как встрепенувшаяся Тайна тряхнула гривой. Знакомые движения, знакомые звуки, которые скоро станут лишь воспоминаниями.

— Все в порядке, — проговорила Бесс. Своими словами, прозвучавшими почти как извинение, он вернул ее к жизни. Она чувствовала себя такой униженной, такой несчастной после вчерашнего. — Неудивительно, что вы были со мной грубы. Ведь из-за моего отца пострадала вся ваша семья.

— Я уже говорил вам, не один ваш отец был виноват в этом.