– Рита, ты знаешь, я думаю, все это галиматья.

– Точно. Да только ты заплатила за эту галиматью сорок баксов, – фыркнула Рита, а потом перешла к главному: – И что ты собираешься надеть?

Такой паники Келли, наверное, не испытывала со средней школы.

– Пока не знаю.

– Ничего из того, что у тебя есть, даже близко не подойдет, – предупредила Рита.

– Спасибо, – сухо ответила Келли. – Успокоила, У меня есть платья, знаешь ли.

Рита фыркнула:

– У тебя мешки с поясом, Келли. Они могут сойти для балкона, но если этот парень богат и у него абонемент, то сидеть тебе придется в партере, среди всех этих светских дам в роскошных платьях.

Келли уже собралась сказать Рите, что та не знает, о чем говорит. Разве она бывала в концертном зале? К сожалению, жизнь доказала, что предупреждения сестры с ходу отметать не следовало. Еще в девятом классе Рита сказала, что не стоит ей и пытаться попасть в команду фигуристок. Она оказалась права, и Келли, если бы послушала сестру, избежала бы публичного унижения.

Если на то пошло, ее младшая сестра недолюбливала и Рика. Да, получается, что устами Риты глаголет истина.

Святой Боже, что же ей надеть?

– Я тебе что-нибудь одолжила бы, но мои вещи тебе велики, – продолжила Рита. – Да и нет у меня ничего такого.

– Все нормально, – ответила Келли. – Спасибо, что превратила мою легкую панику в катастрофический ужас.

Рита рассмеялась:

– Удачи тебе!

Пятью минутами позже комната Келли выглядела так, будто на нее сошла текстильная лавина.

– Мам, твоя комната теперь точь-в-точь как моя. – Тревор заглянул в дверь, жуя булочку с ореховым маслом.

Но выглядела ее комната гораздо хуже, и Келли представить себе не могла, что такое возможно. Одежда висела на выдвинутых ящиках, валялась на кровати, горой лежала у стенного шкафа. Она понятия не имела, что у нее так много одежды, но что с того? У нее не было ни одной вещи, достойной выхода в свет. Разумеется, отсутствие подходящего наряда обуславливалось тем, что она давно уже нигде не бывала. Лучшим из всего было светло-серое платье из тонкой шерсти, купленное прошлой зимой в «Маршаллсе» перед собеседованием в банке, где рассматривалась ее заявка на выдачу кредита. Держа платье в руках, Келли попыталась убедить себя, что это очень даже подходящий вариант. Но надевать на концерт платье, купленное для визита в банк… нет, на это она пойти не могла.

– Почему все время звонит телефон? – пожаловался Тревор.

Келли оторвалась от платья. Она и не замечала звонков. Побежала на кухню, таща за собой древнюю шелковую блузку, которая зацепилась за лодыжку.

– Алло?

– Я похищаю тебя завтра.

Райли. Она вздохнула. Разве он уже не отделался от нее?

– Как ты наверняка помнишь, у меня завтра свидание.

– Времени тебе хватит. Зарезервируй для меня три часа, начиная с полудня.

– Ты рехнулся? Мне нужно быть в «Копикэт», – упрямо ответила она.

– Разве Алехандро и Лана без тебя не справятся?

Не нравился ей его самоуверенный тон, ох не нравился.

– Это маленький бизнес, Райли. За его успех или неудачу ответственность несу я. Не могу перекладывать ее на кого-то еще. Тем более что и перекладывать не на кого.

Он засмеялся:

– Ты никому не облегчаешь жизнь, так?

Первым делом она хотела ответить, что жизнь и не бывает легкой. Каждый день – это битва, и выкладываться приходится по полной, потому что речь идет и о благополучии ее детей. И не стоило ей общаться с людьми, которые жили на проценты с капитала и пригласили ее на мероприятие, для которого у нее не было подходящей одежды. Но в итоге ее хватило лишь на несколько несвязных слов. Да и расстраивало-то Келли не отсутствие подходящего наряда, а его стремление отправить ее на свидание с Джеем. С кем угодно, только не с ним.

Вот это сводило с ума, поскольку Райли ничем не дал понять, что не готов к серьезным отношениям. И теперь проявлял всего лишь дружелюбие.

– Я могу выделить два часа.

Последовала короткая пауза.

– Маловато будет.

– Два с половиной.

– Договорились.

Тревор стоял рядом, когда она положила трубку.

– Кто звонил?

– Райли.

У Тревора вытянулось лицо.

– Что он хотел?

– Поговорить.

– Но завтра вечером ты встречаешься не с ним?

Бедный Тревор. Весь испереживался.

– Нет, с Джеем.

– Я думаю, это нечестно: подбрасывать нас бабушке, а самой идти развлекаться.

– Вы любите бабушку.

– Да, я ее люблю. Но дома у нее так скучно. Еда невкусная, и эти бесконечные настольные игры. Может, мне убедить бабушку купить «Сони плейстейшн»? Тогда мне там будет даже нравиться.

– Не смей об этом и заикаться, – предупредила Келли. Она не хотела даже думать о том, что могло произойти, если бы ее мать пристрастилась к видеоиграм. – Тогда ты и бабушка превратитесь в видеозомби.

– Но в доме бабушки я все равно чувствую себя зомби, – заметил Тревор. – Я не шучу. Она заставляет нас сидеть и играть в эти игры часами, и она всегда выигрывает.

Келли сочувственно кивнула. Лайнел умела затянуть самую простую игру, а после ее окончания тебе доставались злость и унижение. Она даже пожалела Тревора, но тут в голову пришла спасительная мысль.

– В пятницу вечером мы закажем пиццу и возьмем любой фильм по твоему выбору.

Тревор просиял:

– Обещаешь?

– Любой, кроме «детям до тринадцати».

– Хорошо. – Тревор улыбнулся своей маленькой победе. – Полагаю, ты будешь рада вернуться домой после вечера, проведенного в этом ужасном сером платье, а?


Парикмахерша в розовой униформе универмага «Нейман Маркус»[24] развернула кресло, в котором сидела укрытая розово-черной акриловой накидкой Келли, чтобы та смогла посмотреть небесно-синее шелковое платье. Лицо женщины, державшей платье, напряглось в ожидании «да» или «нет» потенциальной покупательницы. На лифе платья поблескивали разноцветные блестки, образующие силуэт петуха.

– Не думаю… – нерешительно начала Келли.

Натаниэль, которого Райли представил как своего дворецкого и консультанта в вопросах моды, высказался более решительно:

– Аб-со-лют-но нет! – Его нос брезгливо дернулся от такой безвкусицы. – Никакой гармонии.

Райли хмурился, глядя на женщину, которая снимала платья со стойки на колесиках. Вероятно, так он хотел компенсировать тридцать зря потраченных минут: он заплатил продавщице, чтобы она показывала Келли платья, пока той делали прическу. Ничего подобного Келли в своей жизни не испытывала. Но с другой стороны, у кого еще из ее знакомых был дворецкий?

– Я от него тоже не в восторге, – признал Райли.

Отрезанные кончики кудряшек, которые дождем посыпались на пол, отвлекли Натаниэля от платьев.

– Мы не хотим, чтобы она выглядела как Клеопатра, – предупредил он парикмахершу.

Келли рассмеялась:

– Но это же точно будет шаг вперед.

Она не могла поверить, что такое происходит с ней… что она сидит в дорогом салоне, где ей делают прическу, уже привели в порядок ногти да еще одно за другим приносят платья. Она словно попала в кино… Да только весь этот гламур – не для нее. Она уже страдала синдромом Золушки.

– И я говорю не о каком-то конкретном платье. Обо всех сразу. – Перевела взгляд с остолбеневшего Натаниэля на улыбающегося Райли: – Я тебе этого не позволю.

Райли, очевидно, наслаждался процессом, и ей, конечно, не хотелось лишать его удовольствия, но ведь следовало установить какие-то пределы, не так ли?

– Пустяки.

Натаниэль согласно кивнул:

– Райли постоянно раздает деньги. Много денег. К примеру, несколькими неделями раньше сказал, что покупает кому-то «лексус» – за что-то извинялся.

– Это ж надо. – Она подавила улыбку и вновь повернулась к Райли: – Послушай, я согласилась прийти сюда, раз уж ты выиграл «День красоты» в благотворительной лотерее. Но я никогда не поверю, что в лотерею разыгрываются и платья от известных дизайнеров.

– Я ничего такого не говорил.

– Нет, но…

Он вздохнул.

– Знаешь, я поставил тебя в сложное положение, выбраться из которого тебе одной было бы непросто.

– То есть ты решил, что у меня жалкий гардероб.

Она отпила вина, бокал которого ей подали, когда она села в кресло, – вероятно, лучшего вина, какое она только пила за всю свою жизнь, а ведь им вот так запросто угощали в парикмахерском салоне.