Волков с сожалением взглянул на охранника. «Нет, нет и тысячу раз нет», – ответил мысленно парень. Он корил себя за то, что случилось. Впервые в жизни он признал вину за то, что произошло, ведь именно он запустил цепочку неприятных событий. Давящее ощущение в груди только усиливалось. Проснувшаяся совесть сжимала в тиски.
Врач вышел из перевязочной с суровым лицом, держа тоненькую медкарту в руках. Он обвёл взглядом сидящих мужчин, кашлянул громко в кулак и начал размеренно хриплым голосом, больше похожим голос гробовщика.
– В себя её привели. Она говорит, двигательные функции не нарушены, память, на первый взгляд, цела, но могут некоторое время проявляться симптомы слабой амнезии. По поводу черепа: повреждений нет. Только обширная гематома. Со временем рассосётся. Сильное сотрясение. Я назначил препараты – купите в аптеке напротив. Поможет снять симптомы. Уверяю, они будут сильными.
– А как же стационар? – возмутился недоумевающий охранник, поднявшись со стула. – Удар достаточно сильный. Нужно положить в больницу, обследовать, – перечислил он действия, положенные в такой ситуации.
– Девушка подписала отказ от госпитализации, так что мы не можем ничего сделать. Извините. Это её право, – сообщил врач. – К тому же для оформления в палату отделения нужно заполнить документацию, а у неё при себе нет документов.
Волков свирепел. Он мысленно уже накидывался на этого мужика и разбивал лицо в кровь. Как с его девушкой могли так обойтись? Парень причислял данную ситуацию к безумию. Ещё большее безумие собирался реализовать. Кулак сжимался всё сильнее, на пальцах побелели костяшки.
Попытку ухудшить то, что и без этого едва плохо не закончилось, пресёк начальник охраны, он встал между врачом и богатым студентом, заглядывая мужчине в белом халате в глаза, пытаясь найти там хоть каплю уважения к своей профессии: он, скорее всего, сам предложил поставить подпись в нужном месте.
– Мы можем её забрать? – прочеканил охранник вопрос.
– Да, конечно, – отступил на пару шагов медик, пропуская в перевязочную.
Илья первым двинулся внутрь.
Небольшая комната с белыми стенами, которые увешаны полками для медицинских инструментом и принадлежностей. Две зоны – приёмная и, собственно, перевязочная, отделённая ширмой на колёсиках. Преграда была немного отодвинута вбок и сложена гармошкой, открывая обзор кушетки, на которой сидела бледная Алина.
Девушка сгорбилась и смотрела уничтожающим взглядом в пол. Создавалось такое впечатление, что она пыталась его воспламенить. Перед носом девушка водила ватой, пропитанной нашатырным спиртом, морщась от каждого вдоха едкого вещества.
– Лина, – позвал Илья несмело. Он хотел только заглянуть в карие глаза, чтобы найти там хоть каплю той любви, что до этого плескалась в восхитительном чёрном омуте.
Багирова ничего не ответила. Она лишь с усилием подняла глаза, одарив Волкова испепеляющим взглядом. В нём была лишь боль и приказ никогда не приближаться. Никакой любви, даже намёка на неё.
– Олег отвезёт тебя. Можешь встать? – заботливым тоном поинтересовался богатый студент.
Алина резко поднялась, то нут же пошатнулась и плюхнулась обратно на кушетку, отчего та противно проскребла металлическими ножками по плиточному полу. Точно так же скрипело в душе у студентки – Илья был абсолютно уверен.
Молодой человек предпринял попытку приблизиться. Он хотел взять Алину на руки, чтобы бережно донести до машины, осторожно усадить, а потом так же, с ней, подняться на нужный этаж, в квартиру, уложить на постель… Заверить, что любит, стоя на коленях, молить о прощении, унижаясь без конца.
Девушка вытянула руку в останавливающем жесте и отрицательно покачала головой. Она не желала произносить ни единого слова, не хотела говорить с Волковым.
И парень её понимал прекрасно. Он бы тоже так смотрел, если б застал Алину с другим. Более того, студент без колебаний убил бы другого мужика, стоило тому коснуться хотя бы оголённого плеча девушки.
Но в той комнате была не она с другим… А он с другой, пусть даже с горничной, к которой не было никаких чувств, кроме самых низменных.
И это стало концом всему. По-другому Илья и не думал.
Глава 34
Пушистый снег медленно укрывал воздушным покрывалом город, обледенелый и простуженный. Ранний закат загораживали собой низкие тучи, который надвигались, угрожая метелью. Вскоре поднялся ветер. Он закружил снежинки в неистовом вихре, заметая дороги и стучась в окна буйными порывами.
Прошла уже неделя после злосчастного падения. Алина лежала на кровати, буравя взглядом потолок. Обширный синяк начинал проходить, но часть лба по линии роста волос и висок до сих пор были окрашены в синий с красноватой каймой.
Багирова только недавно проснулась, но вставать не хотела. Голова по-прежнему кружилась хоть и не сильно, мысли носились в воспалённом сознании, словно стая птиц. Одна сменяла другую. Каждая последующая тяжелее предыдущей.
Девушка отгоняла воспоминания об Илье, но они возвращались с новой силой, спеша ранить обладателя острыми иглами как можно больнее.
«Скотина, сволочь, бабник», – поносила студентка Волкова, продолжая мучить себя при помощи собственной памяти.
Чувства смешались в один огромный ком, который давил на разбившееся в дребезги сердце. Предположение: «А что, если он делал так постоянно, когда меня не было рядом?» уничтожало последние остатки влюблённости.
– Я его не люблю, не люблю, – настраивала себя Багирова, исследуя глазами каждый угол комнаты. «Я люблю его», – отвечало второе «Я», которое по-прежнему тянулось навстречу прекрасным чувствам, растоптанным, но всё же живым.
Устав бороться с собой, студентка встала. Новая волна головокружения накрыла, укладывая обратно в постель. Но переборов неважное состояние, Алина всё же поднялась. Стены с потолком перестали двигаться, зрение восстановилось.
– А ну, лежать! – рявкнула в дверях Таня. В руках стакан воды и таблетки. Сводная сестра пришла как раз вовремя. Но попытка нарушить постельный режим провалилась.
– Отстань! – отмахнулась девушка, опираясь на спинку кровати.
Она всё ещё боялась упасть, как было ещё пару дней назад, когда она, проснувшись после кошмаров, в которых бесчисленное количество раз всплывала всё та же картина, где Илья имеет горничную в той злополучной комнате.
Но сейчас ноги не подкашивались, держали крепко.
– И таблетки выкинь. Меня от них воротит, – прошипела она.
На самом деле её воротило от другого: именно Илья всучил Лебедевой пакет с ворохом упаковок, купленных в аптеке по рецепту врача.
– Да щас, бегу и тапочки теряю! – новая попытка покомандовать Алиной. – Нравится тебе это или нет, но ты будешь пить эти таблетки. Иначе я позвоню твоей тётке. Номерок нашла на столе. Из сумки вывалился твоей.
– Ты не посмеешь, – озадаченно произнесла старшекурсница, заранее зная: если Танюша что решила, она сделает, даже не подумав о последствиях.
– Уверена? – ухмыльнулась Лебедева.
– Вот же…
– Да, да. Скотина, предательница и так далее, что запрещено цензурой, но разрешено матерным словарём, – проговорила девушка. – Ложись давай. Надо курсом пропить лекарства. Зря ты отказалась от наблюдения в больнице.
Алина и не думала отнекиваться и врать, что сделала это из собственного эгоизма. И без слов понятно, почему девушка подписала отказ. Илья. Он бы не отстал. Надоедал своим постоянным присутствием, назойливой заботой. А студентка хотела играть по своим правилам, на своей территории. В квартиру Волков не войдёт, пока его не пропустят, а в палату будут шастать все, кому не лень, включая богатенького мальчика.