«Что это?»
Николь почувствовала теплые капли на коже ног, они не обжигали, но из-за того, что она не могла ничего разглядеть, немного напугали ее.
«Это воск! – поняла она через время. – Немного банально».
Она даже не поняла почему, но разочарованно скривила губы, но Доминик продолжал пытку, поднявшись до живота, затем до груди.
Конечно же, он заметил безразличие на лице Николь и то, что она не проронила ни слова, дополнительно подсказывало, что ей уже все равно. Он не стал останавливаться, а лишь снова нагнулся к ней и холодно прошептал:
– Это моя игра, даже если она тебе не нравится.
«Игра! – повторила она себе. – Так это все игра?»
Силы быстро вернулись к ней, а с ними и острый язычок.
– Ты не боишься? А вдруг мне не понравится?
– О, тебе понравится! – произнес он прямо перед ее лицом, она немного напряглась от неожиданности, но больше от его холодного шепота. Уверенная в себе, как она не старалась, но вернуть былой страх не получалось.
«Боже мой, теперь даже не интересно!» – размышляла она.
Сейчас больше всего ей хотелось рассмеяться, но она из последнего сдерживалась.
«Почему меня это ужасно все забавляет? Насколько я люблю загадки, но сейчас не могу даже представить, что он замыслил. Меня страшно все заводит. Никогда не могла бы подумать, что он сможет меня заинтриговать, но у него получилось. Опять тишина! Она сводит меня с ума, он специально это делает? Да, он специально держит меня в напряжении! О, я так взволнована, что меня даже почти не раздражает присутствие влаги подо мной».
– Я просто немного разочарована твоей банальностью, – специально злила она его.
– Банальностью! – вернулся привычный недовольный голос Доминика.
– Поверь мне, если трюк с холодной водой был хотя бы неожиданным, воск просто все испортил, не оправдав ожиданий интригующего продолжения.
Она смотрела вперед, так как даже через повязку чувствовала, что его лицо находится рядом.
Немного помедлив, Доминик взял ложку из ведерка со льдом и начал водить по ее щеке, она содрогалась от прикосновения холодного металла. Все ее тело напряглось в панике, что это нож.
«Доигралась! – осуждала она себя, но продолжала протестовать: – Это уж слишком!»
– Тебе страшно? – вернулся зловещий шепот.
– Да! – тяжело выдохнула она.
Ритмичное биение сердца подтверждало ее вернувшееся напряжение.
– Я рад! – сказал он знакомым веселым голосом.
В одно мгновение все ее подозрения о нездоровой маниакальности рассеялись.
– Что тебе от меня нужно?
– О!
Доминик крепко схватил ее подбородок, поведение Николь безусловно его радовало.
– Я еще не решил, – хрипел он.
«Мне уже не нравится эта игра! – она запротестовала. – Он правда ведет себя как маньяк, а самое жуткое в этом всем, что ему, похоже, ужасно доставляет это удовольствие. Надо попробовать другую стратегию. Возможно, если я стану вести себя по-другому, он также разочаруется в своей игре».
– Пожалуйста, не делайте мне больно, – взмолилась она, – у меня есть деньги, если вы меня отпустите, я заплачу, сколько скажете.
Доминик в это мгновение брал ножницы, и ее поведение его немного рассмешило. Услышав молящий голос, он внимательно взглянул на нее, беспомощную, все ее тело было покрыто мурашками, и если бы он снял сейчас с ее глаз повязку, то, безусловно, встретил бы ярость.
«Ты просто псих! – говорил он себе. – Если бы кто-нибудь мне когда-то сказал, что я буду изображать садиста, я бы просто рассмеялся. А если она разозлится и больше не захочет со мной разговаривать? Глупости! Ей все так же нравится, как и мне, я просто уверен. Иначе зачем ей подыгрывать?»
– Деньги! – произнес Доминик, подойдя к ней. – Неужели ты действительно думаешь, что мне нужны деньги?
Ника чувствовала, что он стоит очень близко, а затем ощутила тяжесть его тела на своих ногах.
– Я повторяю, ты должна вести себя очень тихо, – он провел большим пальцем по ее губам, и все ее тело отозвалось предательским восторгом, а затем прошептал: – и тогда мы оба получим то, чего хотим.
От последних слов Николь захотелось довериться ему. Она почувствовала опять холодный металл на своей коже, он проник под лифчик между грудями, затем раздался звук разрезающейся ткани.
– Ты не мог просто попросить меня снять его! – легко произнесла она с ноткой возмущения.
– Тс! – Доминик зажал пальцами ее рот. – Почему ты не можешь быть тихой?
– Я не уверена, что ты действительно этого хочешь.
Она изо всех сил пыталась сфокусироваться на его лице под повязкой, но холодный металл прервал ее старания.
Лезвие ножниц спускалось сначала к ее животу, затем скользило по внутренней поверхности бедер. Она начала ерзать на месте от восторга, но вмиг поняла, что выдала себя. Доминик оттянул резинку трусиков и разрезал ее с двух сторон.
«О боже! – думала она. – Что он со мной делает? Мне ужасно хочется накинуться на него и так же разрезать его водолазку, но наверное, мое освобождение пока не входит в его планы!»
Заиграла песня «Brutal Hearts».
– Как я уже знаю, – опять шептал он, – больше всего ты любишь поцелуи. Так вот, я буду целовать тебя везде кроме губ.
Николь не успела ничего произнести, когда ощутила его влажный рот на своем соске. Она вдруг поняла, что ее совсем не устраивает тот факт, что она не может до него дотронуться. Он крепко схватил ее хрупкое тело и, притягивая ближе и наслаждаясь, всасывал сладость, она податливо прогибалась навстречу его губам. Казалось, при отсутствии зрения все ее ощущения обострились, и каждое его прикосновение покалывало бодрящим зарядом. Все ее тело быстро согрелось от приятного прилива жара. Сосок набух в его рту, и он переключился на другой. Николь нравилось и в тоже время не устраивало полное неучастие в процессе, каждый поцелуй доставлял наслаждение и огорчение, так как она не могла насыщаться его ароматом и вкусом, как он. По маленькой дорожке нежными прикосновениями губ он начал спускаться к пупку, его влажный язык задержался на нем, но она прекрасно знала, что это не последнее его пристанище. И наигравшись с ее животиком, он, конечно же, последовал вниз, немного приподнявшись и отодвинувшись назад.
– Развяжи меня! – задыхаясь, взмолилась она.
Доминик резко отпрянул от ее кожи, она запаниковала, что все испортила, но, ощутив через мгновение его пальцы на свой щеке, успокоилась.
– И почему? – шептал он.
Он водил указательным пальцем по ее подбородку, он специально, дразня, поцеловал уголок ее губ.
– Назови мне хотя бы одну причину, – он поцеловал другой уголок губ, – скажи, почему я должен это делать?
– Ты прекрасно знаешь почему!
– Я хочу услышать, – шептал он.
– Тогда нагнись ближе, – кокетливо прошептала она, пошевелившись под его весом.
Доминик улыбнулся, опершись руками о пол, он наклонил свой торс и, повернув голову набок, прижал к ее рту свое ухо. Он ощущал на своей коже ее жаркое дыхание, ласкающий влажный язык и, расслабившись, приготовился слушать. Ее зубы впились в его ухо.
– А! – он вскрикивает.
Он машинально отстранился и увидел ее довольную улыбку.
«Это уже не так весело! – подумал он, – Она делает все, чтобы вывести меня из себя. И ей это удается».
Доминик аккуратно развязал повязку на ее глазах, встретив довольное лицо. Всем видом он показывал, что недоволен.
– Так почему ты хотела, чтобы я развязал тебя?
«Посмотрим, какая ты смелая без повязки!»
– Я!
Ника продолжала жмуриться, смотря на него, но не произнесла ни слова, она лишь продолжала любоваться им, как будто не видела его очень давно и ужасно соскучилась. Ее точно не устраивала вся его одежда и это суровое лицо и холодные зеленые глаза, прекрасно играющие свою роль.
«О, ты хочешь знать, зачем мне нужны руки?» – думала она.
Возбужденная, она выставила лицо ему навстречу, облизала пересохшие губы, и услышала в ответ тяжелый вздох.
– Зачем я хочу, чтобы ты меня развязал?
Прекрасно зная этот взгляд, он приготовился к очередному поражению.
– Во-первых, я хочу взять эти ножницы и, – она опустила глаза на его грудь, – освободить тебя от это ужасной водолазки. Затем, – Николь опять встретила его глаза, которые начинали оттаивать, – я хочу прикоснуться к твоему лицу и ощутить на своих пальцах щетину, – ее голос убаюкивающее успокаивал, – я хочу дотрагиваться и целовать твою шею, плечи, – продолжала она, от каждого ее слова по его телу пробегала дрожь, он заворожено наблюдал за движением ее губ, – мой указательный палец будет изучать твой живот, вырисовывая каждый кубик твоего пресса, и…