Доминик, не выдержав, схватил ее за голову и впился страстно в губы. Ника, довольная собой, закатила глаза и слегка улыбнулась.
«Значит никаких поцелуев в губы!»
Он жадно ворвался в нее своим языком, продолжая целовать и крепко сжимать длинные волосы. Погруженная в его поцелуй, она не заметила, как он освободил ей руки, он взял ее за запястья и прижал ладони к своим щекам, и колкая щетина подсказала ей, что она свободна. Наслаждаясь, Ника водила ладонями по его щекам и продолжала целовать. Он отпрянул и, внимательно посмотрев, наклонил голову набок, в этот миг она не понимала, о чем он думает. Он протянул ей ножницы, и она искренне улыбнулась, приняв их. Натянув черную водолазку на себя, Ника начала медленно разрезать ее вверх, он заворожено наблюдал за ее руками, она достигла тугой горловины, и он немного напрягся.
– Боишься? – произнесла она.
– А мне стоит?
– Пока, – она широко улыбнулась, – ты мне нужен живым.
– Я рад! – улыбнулся ей в ответ Доминик.
Николь оттянула горловину, чтобы не поранить его и, разрезав ткань до конца, освободила его.
– Можно было просто попросить меня снять ее, – поддразнил он, снимая испорченную водолазку.
– Мы квиты!
Подражая ему, она снимала остатки своего лифчика.
– Ну и что мне теперь с тобой делать?
Николь услышала в его голосе разочарование, так как весь его план похищения был испорчен.
– Не знаю, – Ника пожала плечами, – это же ты меня похитил! Единственное, что я хочу, чтобы ты сейчас сделал, это встал с моих ног.
Доминик приподнялся на коленях, и она вытащила из-под него свои ноги, прижав их к груди и обняв руками. Он смотрел, как она пытается спрятаться в свой кокон, прижавшись подбородком к коленям, и немного расстроился из-за своей неудачной затеи. Поднявшись и задумавшись, он замер возле нее, Ника поняла, что он недоволен собой, и решила взять все в свои руки. Тут он сделал шаг в сторону.
– Куда ты? – прошептала она, схватив его за руку.
Он остановился, глаза, полные уныния, смотрят на нее. Она, обнаженная, стала на колени, продолжая держать его за руку, ее темные глаза успокаивающе посмотрели вверх на него, он начал гладить ее волосы, выбрав прядь, он намотал ее на палец. Николь расстегнула темные брюки и вместе с борцовками начала стягивать их вниз, его глаза быстро загорелись, а игривая улыбка доказывала, что его плохое настроение испарилось. Он с удовольствием освободился от джинсов и теперь полностью гармонировал с ней. Ника аккуратно легла спиной на пол, погружаясь в разлитую воду, развела руки в сторону и, глубоко прогнувшись в пояснице, подняла высоко грудь и закинула голову назад.
«Ты так прекрасна!» – подумал он.
Он стоял и заворожено любовался точеной фигуркой, влажной кожей, стройными ногами, плоским животом, стоячей грудью, его взгляд достиг ее лица, такой уже знакомой шеи, пухлых губ и темных манящих глаз. Как только их взгляды встретились, он почувствовал отрезвляющие брызги воды на своей коже, и, поняв, что это она, и улыбнувшись, опустился на колени между ее ног.
– Я решил, что мне с тобой делать!
Немного жутким тоном произнес он и, схватив ее лодыжки, широко развел ноги в стороны.
– Ты меня пугаешь! – созналась Ника.
– Так и задумано!
Она встретила тот самый пугающий взгляд, но обрадовалась, что в его голове появилась идея.
Николь решила просто расслабиться, а значит больше не провоцировать его и вести себя очень послушно.
«Это же его фантазия, – убеждала себя она, продолжая неподвижно лежать на мокром полу, – если он хочет изображать силу и власть, а от меня хочет покорности и страха, со мной ничего не случится, если я побуду такой, какой он хочет!»
Ее раздумья потревожила уже знакомая повязка, которая появилась в его руках. Доминик наклонился над ней и начал завязывать ей глаза, но она, не произнеся ни слова возмущения, приподняла голову навстречу его рукам.
«Я покорная и тихая! – твердила она себе. – Главное чтобы он не связывал мне руки».
Она опять погрузилась в знакомый мрак и непонимание, что будет происходить с ней дальше. В тишине она улавливала свое учащенное сердцебиение и его тяжелое дыхание, он словно чего-то хотел, но страшно боялся сделать. Ее тело накрылось тяжестью его тела, которое он уверенно держал на локтях, она почувствовала его жаркое дыхание на своем лице.
– Ты можешь дотрагиваться до меня, – сказал знакомый леденящий голос, – только молчи!
Николь интуитивно поймала его за голову руками и начала притягивать ее к своим губам, жаждя поцелуя.
– Я же сказал, никаких поцелуев в губы!
Он немного разозлился на себя, прекрасно осознавая, что хочет этого так же, как и она.
Доминик убрал ее руки от своей головы, резко развел их в стороны и, прижав к полу, без всяких прелюдий грубо вошел в ее холодное тело. Николь скорчилась от боли, но так и не издала ни звука. Все его проникновение глубже и глубже лишь вызывало в ее теле содрогание. Ники ужасно хотелось дотронуться до него, чтобы ощутить хоть какую-то близость, а не только его животное самоудовлетворение, но его крепкая хватка не позволяла даже пошевелиться. Войдя в нее до упора, он начал грубыми толчками выходить и входить в нее. Как только Николь посетила мысль, что весь этот акт совокупления ужасно ей не нравится, внизу живота постепенно возрождалось до боли знакомое тепло.
«О боже! – думала она. – Даже когда он не прикасается ко мне, и лишь животной похотью удовлетворяет себя, я все равно испытываю наслаждение от его вторжения».
Доминик ускорялся, и ее услада накалялась от каждого вторжения, она продолжала послушно молчать, лишь ее стоны радовали его слух. Она издала несдержанный крик, и он обессилено рухнул рядом. Николь тихо лежала рядом, она сняла повязку и рассматривала его обессиленное тело, когда он схватил ее и положил на себя. Это было ее любимое место, она лежала, прижавшись к нему, голова лежала на груди, она наслаждалась его запахом и мелодией учащенного сердца.
– Знаешь, я вдруг на миг испугалась, а если ты социопат, – призналась она.
– По-твоему, я могу причинить кому-то боль?
Он успокаивающе гладил ее волосы.
– Нет! – она подняла голову и взглянула в его лицо. – Но ты здорово меня напугал.
– Я и пытался этого добиться.
Заметив недоумение на ее лице, он продолжил:
– Кто-то совсем недавно сказал, что хочет попробовать совершенно новых ощущений!
Николь сразу вспомнила недавний разговор за завтраком.
– Ты бы тоже мог что-то придумать! – немного недовольно выпалила она.
– Ты о чем?
– Как о чем? У тебя же, наверное, тоже есть фантазии, которые ты хотел бы воплотить?
– Нет! – сухо сказал он.
– Ну! – тихо промурлыкала она.
Ника встала, села ему на колени и игриво посмотрела в его глаза, она слегка прикусила губу, поглаживая его затылок.
– Неужели ни одной идеи?
– Нет! – теперь настойчивей повторил он, недовольно посмотрев на нее из-подо лба.
– Так вот! – продолжал он. – Я на днях прочитал про Стокгольмский синдром.
– О!
Она сразу его поняла, так как читала про синдром влечения жертв к похитителям.
– Так как тебе хотелось инициативы, – он немного запнулся, – с моей стороны, а это единственное, что приходило мне в голову, я решил попробовать изобразить похитителя. Но не все пошло гладко.
– Перестань, – подбадривала она, – если где-то что-то и пошло не так, то это лишь потому, что тебе не свойственна эта роль. Что не может не радовать! Но все же мне кажется, что это было жестоко, мои игры хотя бы были безобидными.
Но сразу же пожалев, она приподнялась и поцеловала его.
– Чтобы тебя успокоить, я лишь скажу, что до этого заточения я даже не пробовала ролевые игры.
Они продолжали лежать на мокром полу в темноте, потревоженной ярким лучом фонаря, прикосновение тел согревало, оберегая от холода, и никто из них не собирался вставать.
– О чем ты думаешь? – первая спросила Ника.
– Что?
– Я спросила, о чем ты думаешь?
– Глупости!
– Обожаю глупости, – подняв голову, заинтересованно посмотрела она на него.
– Мне интересно, о чем ты подумала, когда я тебя схватил?
– Ты правда хочешь узнать?