Энн Куин - Капкан

– За что? За то, что мой брат эгоист?

– Не знаю, но у меня такое чувство, что именно этот кабинет стал стартовой точкой.

Посидев еще немного, пытаясь переключиться на другую тему, они все равно возвращались к нерешенной проблеме.

– Итак, у нас есть два паука, один из которых хочет сожрать другого. Есть предложения? – произнес вдруг Гэбриел.

– Закрыть их в банке и посмотреть кто кого, – шутливо предложил Сэм.

Глаза Гэбриела быстро загорелись, и Сэм немного испугался, что озвучил свою идею.

– Интересное предложение, и как ты предлагаешь это осуществить?

– Если ты не понял, я пошутил.

– А мне кажется это прекрасной идеей.

– Ты в своем уме? – Сэм не очень поддерживал его энтузиазм.

– А что тут такого? Найдем подходящее помещение, закроем их там, рано или поздно они поймут, кто такие, и смогут высказать все друг другу лично.

– Они живые люди.

– А мы их друзья, – пристально смотря на друга не отступал Гэбриел, – более того, я его брат! Поверь, я пытался найти компромисс несколько дней, но тщетно, а тут ты сам предложил гениальное решение и боишься.

– Бей! – произнес Доминик, крепко держа боксерскую грушу.

Ника продолжая стоять в стойке, которой он ее научил, и подняв руки в боксерских перчатках перед лицом, начала наносить удары левой рукой, правой закрывая лицо. Она была одета в короткие красные шортики, белую облегающую майку, кроссовки, а ее волосы были собраны в высокий хвост. Ее вид образцовой спортсменки всегда отличался от уже привычного образа Доминика, на котором были лишь темные спортивные штаны.

– Никак не могу привыкнуть, что ты левша.

– Это плохо?

Тяжело дыша, она делает очередной удар в грушу.

– Наоборот, ты разве не знала, что самые сильные соперники левши?

– Так я могу с легкостью тебя одолеть, если захочу? – улыбнулась она. – Жаль, что ты не научил меня защите до твоего похищения.

– Тебе надо будет очень хорошо постараться.

– По-твоему, у меня нет никаких шансов?

– Никаких! – специально провоцировал он ее.

– Почему ты опять без футболки? – она поменяла тему, продолжая учащенно дышать и боксировать.

– Прости, что?

Не ожидая такого вопроса, он слегка выходит из-за груши вправо. Ника, довольная удачной стратегией, быстро наносит хук слева, но тут же разочаровывается, когда Доминик легко ловит широкой ладонью ее перчатку.

– Смирись!

– С чем? – она нахмурила лоб.

– С тем, что тебе не может быть все под силу, – он немного высокомерно взглянул на нее.

– Мне надоело, я больше не хочу боксировать!

Обиженная, она сняла перчатки, явно давая понять, что не хочет его помощи.

«Начинается! – покачал он головой. – Несколько минут мне делать здесь нечего!»

– Я в душ!

Доминик, понимая всю нелепость происходящего, не смотря в ее сторону, направился к выходу. Он медленно шагает к двери, погруженный в раздумья, и не замечает в зеркальных стенах движение. Николь с разбега запрыгивает на него, крепко обхватывает руками шею, а ногами его талию. Застигнутый врасплох Доминик замер.

– Сдаешься?

– Сдаюсь? – усмехается он.

Доминик берет ее за бедра, чтобы она не упала.

– По-твоему, я не смогу так ходить целый день или когда там тебе надоест?

«Почему ты такая строптивая? – думал он, а предательская улыбка симпатии проскочила на его лице. – А если бы ты была другой, устраивало бы меня это? – его лицо светилось, так как он знал, что она не видит. – Думаю, что нет. Мне нравится твоя искренность, открытость, веселость, твои перепады настроения. Да, они тоже мне нравятся, но больше то, как быстро ты отходишь. Ты не умеешь выдерживать поражения, но второе место это тоже победа, почему для тебя всегда так болезнен проигрыш?»

– Неужели тебе так сложно сделать это для меня? – соблазнительно шепчет она, нарушив его мысли.

– Так нечестно.

– Сделай это для меня, – продолжает она умолять его своим соблазнительным голосом.

Но Доминик не настроен так быстро сдаваться, и он медленно начинает кружиться, чтобы теперь она молила о пощаде. Николь, не растерявшись, зубами вцепилась в его спину.

– Я потный.

Но Николь не собиралась отступать, усилив укус.

– Сдаюсь! – тяжело выдохнул он.

Когда он остановился, она, удовлетворенная своей победой, разжала зубы и начала целовать его спину, где остались следы ее зубов.

– Я люблю, когда ты потный!

«Посмотрим, как себе понравишься ты со стороны!»

Как бы не соблазнительны были ее намеки, сейчас ему хотелось поиграть в свою игру.

Николь постепенно ослабляет оковы, давая понять, что хочет слезть с него, и он послушно отпускает бедра. Соскользнув по нему и приземлившись на пол, она сделала шаг назад, ожидая, когда он повернется к ней. В ее горле застряли слова: «Вот я и положила тебя на лопатки», приготовившиеся вырваться наружу. Но он, игнорируя ее, идет к музыкальному центру и включает веселую клубную музыку, а затем направляется к боксерской груше.

– Что-то новенькое, – слышит он у себя за спиной, но не поворачивается, продолжая наматывать на кисти боксерские бинты.

– Если бы я знала, что это будет для тебя так болезненно, мог не сдаваться! – теперь выкрикнула ему в спину Ника.

Она и не догадывалась, как светилось в этот момент его лицо. Как только он встал напротив боксерской груши, приготовившись наносить удары, она обхватила его руки в локтях и прижалась лбом к обнаженной спине. Доминик замер, не издавая ни звука, он ждал, пока она его отпустит, прекрасно осознавая, как все это ее бесит, в душе ему хотелось уступить, но маленькая часть подсознания требовала мести.

– Говори со мной, – прошептала вдруг она, – пожалуйста, не молчи.

Николь почувствовала, как его тело напряглось, и поняла, что он борется с собой, но все равно не уступит. Веселая ритмичная музыка отвлекала от напряжения, стоящего в комнате.

«Посмотрим, как долго ты сможешь продолжать», – отпустив его, говорила она себе.

Доминик спокойно вернулся к планируемому, не взглянув на нее. Но как только он встал в стойку, перед ним по груше сползла белая ткань, он понял, что это ее майка, и криво улыбнулся, но поворачиваться все же не стал. И вот он делает несколько ударов, и за майкой следуют шорты, но он по-прежнему не поворачивается, решив дождаться белья. Но все его хорошее настроение вмиг испарилось, когда в его спину врезались и с грохотом упали кроссовки. Николь стоит в спортивном белье и белых носках и с нетерпением ждет, когда ему все это надоест, а когда он все-таки разворачивается, она встречает холодный полный ярости взгляд и начинает жалеть, что вообще все это начала.

«Его глаза такие узкие и темные, – размышляла она, пытаясь изобразить отчаянье, – больше идей нет?»

– Давай потанцуем.

Она произнесла первое, что пришло в голову, но он продолжал молчать.

«Ты же специально это делаешь! – она продолжала пристально на него смотреть. – Чего ты хочешь этим добиться? Ты же знаешь, что я не выношу игру в молчанку, и все равно делаешь мне больно. Зачем? Если ты хотел меня проучить, то тебе это удалось, но ты продолжаешь играть в молчанку. Возможно, мне надо показать, что я могу уступать».

Николь опускает голову вниз и делает несколько шагов, чтобы дойти до него, он продолжат стоять с каменным лицом, хоть вся эта нелепость продолжает его греть изнутри. Она берет его руки и, притянув к своим губам, начинает целовать костяшки.

– Хочешь, я буду милой и покорной, – шепчет она, вложив свое лицо в его ладони.

– Покорной? – возмущенно произнес он.

Подняв ее лицо, чтобы она смотрела на него, он гладил большим пальцем ее щеку.

– Я хочу, чтобы ты была самой собой!

– Тогда я не понимаю, чего ты хотел добиться всем этим игнорированием меня? – теперь она смотрела на него с упреком, понимая, что привычный Доминик вернулся.

– Добиться? – он очень нежно притянул ее к себе.

– Все очень просто, – он поцеловал ее в макушку, – мне надо было знать, у тебя такая же зависимость от меня, как у меня от тебя.

– О!

Ника испуганно вспыхнула от того, что выдала себя.